Страница 29 из 57
— Едем обратно, — приказал я шоферу. — В больницу. «Такой простодушный, честный с виду, — сердился я на Сергеева. — Глаза ясные, честные. А на самом деле…».
В гараже больницы, как я и предполагал, находился дежурный, молодой цыганистый парень. Я предъявил ему удостоверение личности, попросил включить дополнительный свет и, не вдаваясь в объяснения, начал осматривать машины. Меня прямо как магнитом тащило к «Победе» Сергеева, но чтобы этого не понял дежурный, я осмотрел несколько машин и уже потом перешел к старенькой зеленой «Победе». Буквально всю ее ощупал пальцами, рассмотрел каждую царапину, каждую вмятину. Машина стояла на яме, и я, прихватив переноску, тщательно осмотрел все внизу. Вылез грязный, усталый, но теперь с уверенностью мог сказать: Сергеев наезда не совершал.
К десяти часам утра эксперты сделали фотографию убитого и увеличенную фоторепродукцию обнаруженной у него карточки девушки.
Участковые уполномоченные нашего отдела милиции, получив фотографии, начали выяснять личность потерпевшего. Два дня напряженной работы не принесли пользы. На третий день в отдел милиции поступило заявление от администрации механического завода о том, что слесарь Колесов Виктор двадцатишестилетнего возраста три дня не появляется ни на работе, ни в общежитии. Я пригласил нескольких человек с завода, хорошо знавших Колесова, и предъявил им для опознания фотографию. Все без колебания узнали Колесова…
«Кому он перешел дорогу?» — размышлял я, перелистывая тощее дело. В нем интересным пока был только один документ — заключение судебно-медицинского эксперта:
«1. Смерть В. А. Колесова наступила в результате сильного кровоизлияния в мозг.
2. Ранение было нанесено твердым острым предметом.
3. В области раны обнаружена краска зеленого цвета».
Я решил найти девушку, изображенную на фотографии, которую обнаружили у Колесова, и отправился на завод. Лучше всех знают людей на любом предприятии работники отдела кадров.
В отделе кадров меня встретил мужчина с сердитым лицом. В его золотых зубах тлела душистая сигара. Коротко я объяснил ему цель своего визита. Он долго изучал предложенную мной фотографию девушки и пропищал неожиданно тоненьким голоском:
— Она у нас никогда не работала и не работает. Я вам говорю совершенно точно. Десятый год протираю свой стул.
Я уже собирался проститься с экстравагантным кадровиком, но он остановил меня:
— Товарищ чекист, советую вам поговорить с Валей Лочиной — она секретарь комсомольской организации. Валя вчера вернулась из длительной командировки… А Колесов был активистом. Они обычно вместе бегали. Если хотите, я ее приглашу. — И, не дожидаясь моего согласия, поднял телефонную трубку. Через минуту легкие шаги простучали в коридоре. Появилась невысокая черноволосая девушка, с заметными черными усиками над тонкой верхней губой, в красном свитере. Кадровик познакомил нас и, сославшись на занятость, деликатно удалился. Валя присела напротив. Маленькая слезинка шмыгнула по ее румяной щеке. Однако она сразу взяла себя в руки и начала рассказывать о Колесове:
— Он был замечательный парень. И я это говорю не потому, что так принято в подобных случаях. Совсем нет. Он хорошо работал. До недавнего времени был членом комитета. Такой честный, компанейский, веселый.
— Валя, почему вы говорите «до недавнего времени был членом комитета?» Что случилось?
— Да это, пожалуй, и не относится к делу, нисколечко.
— Нет, уж вы мне скажите, сейчас все к делу относится.
— Видите ли, все произошло из-за девушки…
— Простите, Валя. Из-за нее? — я протянул ей фотографию кудрявой девчонки.
Лочина взглянула на фотографию и согласно тряхнула темными волосами.
— Да, из-за нее. Это Галина Коробова. Она работает в швейном ателье.
Я торопливо схватился за записную книжку, но почувствовал, что Валя сразу насторожилась, и спрятал.
— Так вот, — продолжала Лочина. — Виктор Колесов дружил с Галей, любил ее. С год назад приехал его друг Михаил Кравченко. Виктор на первых порах много помогал ему. Михаил Кравченко устроился на наш завод, в один цех с Виктором. Они дружили. Дружили до тех пор, пока Виктор не познакомил Михаила с Галей… После этого их дороги разошлись: Михаил увлекся Галей… Однажды Виктор прямо в цехе назвал Михаила подлецом и ударил.
Поступок Колесова был, конечно, некрасивый, и мы вывели его из состава комитета. А вообще о Викторе и о Михаиле, да и о Галине, с которой я впоследствии познакомилась, я не могу сказать ничего плохого.
Валя еще много рассказывала о ребятах, но больше всего меня заинтересовала история между Михаилом и Виктором.
Михаил Кравченко работал в первую смену, и Валя объяснила мне, как пройти к нему в цех.
На заводском дворе шустро бегали закопченные работяги-автопогрузчики, высокий парень в косматой меховой шапке приклеивал на видном месте газету «Молния». На ней плясали веселые крупные буквы:
«Михаил Кравченко — первый! Его вчерашняя выработка — 200,5 %. Молодец, Миша! Так держать!»
«А может быть, у этого парня есть второе лицо, о котором никто не знает?»
Михаила Кравченко я узнал сразу: высокий, бледное интеллигентное лицо, большой лоб, гладко зачесанные назад волосы. Он стоял у мотора неизвестной мне машины и то наклонялся, то выпрямлялся, постукивая звонко ключом. Прислушивался, подкручивал гайки, прощупывал тонкими длинными пальцами ярко-желтые провода. Я осторожно тронул его за рукав:
— Здравствуй, Михаил.
— Здравствуйте.
— Я из уголовного розыска.
Большой ключ со звоном вылетел из его рук.
— Пожалуйста, что вы хотите?
— Потолковать надо. Пойдем. Я с твоим начальством договорился, ты можешь уйти с работы.
— Переодеться или так?
— Переоденься.
Я остался ждать в крошечном кабинете старшего мастера, расположенном в углу цеха. В кабинете пахло машинным маслом, жарко дышала красная труба теплоцентрали. Все подрагивало от гула станков. За стеной что-то потрескивало, казалось, это не кабинет, а кабина громадной разболтанной машины, которая вот-вот двинется. Зазвонил телефон, заваленный чертежами. Я поднял трубку и услышал приятный девичий голос:
— Будьте любезны, пригласите к телефону Михаила Кравченко.
— А кто это говорит? — поинтересовался я.
— Его знакомая, Коробова.
— К сожалению, я не могу пригласить его.
— Он не заболел?
— Нет, нет, что вы, Михаил здоров. Он вышел из цеха.
Коробова хотела повесить трубку. Я торопливо отрекомендовался ей и попросил прийти в милицию.
— В отношении Вити?.. Виктора Колесова?
— Да, вы угадали…
Только я закончил разговор, как в дверь постучал Кравченко. Модное светло-коричневое пальто, элегантная шляпа изменили его неузнаваемо.
До самого отдела милиции Кравченко, сведя густые русые брови на переносице, пасмурно молчал. И только при входе спросил:
— Зачем я вам понадобился?
— Сейчас поговорим.
В кабинет я его пропустил первым. Оказавшись сзади, увидел на пальто у воротника два слабо заметных бурых пятнышка.
Я сразу задал Кравченко главный вопрос:
— Девятнадцатого января вечером вы видели Колесова?
— Да, видел, — не задумываясь, ответил он.
— Расскажите, где, сколько времени вы с ним были? Когда, при каких обстоятельствах расстались?
— Так много вопросов сразу. Разрешите отвечать по порядку, — Кравченко натянуто улыбнулся. — Я с вами должен быть откровенным, и поэтому мне хочется сделать маленькое отступление, чтобы вам было все понятно. Виктора до последнего дня я считал своим другом.
Он рассказал уже известную мне историю знакомства с Галиной Коробовой, об испортившихся отношениях с Виктором, о том, как Виктор ударил его.
— Поймите, — ломал Кравченко свои длинные пальцы. — Галя первая дала волю своему чувству. И я не смог, у меня не хватило воли противиться ей… Да и нравилась она мне… Так как-то все получилось быстро. Я понимал, что в отношении Виктора это нехорошо… подло, но ничего не мог сделать с собой.