Дьюри

— Милиен…

Так и началось мое знакомство с дьюри — со знакомства с маленьким Милькой. Только после того, как я кивнула головой и улыбнулась, Элизиен назвал себя:

— Элизиен…

Маленький и большой дьюри были не похожи друг на друга. У малыша были прямые, черные как смоль волосы, падавшие ему на плечи, смуглая кожа, пристальный серьезный взгляд удивительных светло-серых глаз и очаровательная грация как у игручего котенка. У Элизиена же черные, с проседью волосы, обрезанные грубо до плеч, были стянуты полоской кожи и все равно топорщились в разные стороны. Ходил он совершенно бесшумно, в его взгляде, движениях, таились угроза и настороженность. Он, словно опасаясь чего-то мне неизвестного, иногда вдруг бросал свой застывший взгляд вокруг, поверх моей головы… или выходил на улицу и вновь вскоре возвращался…

Вот и сейчас, оборвав себя на полуслове, он вдруг замолчал. Прислушавшись к чему-то, он встал и, кинув быстрый взгляд в сторону Милиена, спавшего в гамаке, подвешенном к потолку, в углу комнаты, бесшумно подошел к двери.

Безотчетный страх заставил меня встать вслед за дьюри, но он, быстро вернулся и, улыбнувшись, сказал:

— Показалось… Пора спать…

Поскольку гамаков было только два, то с того дня, как в доме появилась я, Элизиен спал на полу, растянувшись во весь свой немалый рост на волчьих шкурах.

Засыпал он почти сразу, я же еще подолгу ворочаюсь. В этой оглушительной тишине каждый треск, шорох гонит сон прочь. Смутные ночные тени мечутся на стенах… ухает филин… и сверчки… Десятки, сотни сверчков оглушительно пилят своими скрипицами… пилят и пилят… Все мозги пропилили. Их много, они окружают меня, вокруг одни сверчки, скрип их челюстей слышен уже совсем близко…

2

Я проснулась. Кромешная тьма в доме, и скрип… Жуткий скрип… Что так скрипит? Где Элизиен? Вдруг от окна метнулась тень, стало светлее. И тишина.

Заплакал Милиен.

Выбравшись из своего гамака, я подошла к малышу и взяла его на руки. Уткнувшись мне в шею, Милька быстро затих. Оказавшись рядом с очагом, я поняла, что скрипела, раскачиваясь из стороны в сторону, миска с благовониями, которая, еще раз качнувшись, остановилась. Глаза мои, привыкшие к темноте, еле разгоняемой луной, лихорадочно искали и не находили в доме Элизиена. В приоткрытую дверь потянуло сквозняком… На холодном земляном полу ноги быстро замерзали. Толкнув дверь, я почувствовала, что что-то держит ее с той стороны.

Малыш сладко засопел под ухом, и я, положив его в гамак, укутав одеяльцем из звериных шкурок, вновь вернулась к двери.

Прислушавшись к тишине леса, я еще раз осторожно толкнула дверь и замерла… За ней кто-то зашевелился. Послышался глухой стон, шорох… Не зная чего ожидать, я стояла, прижав к себе топорик Элизиена на длинном древке, который прихватила впопыхах для защиты. Но за дверью все стихло.

И все-таки страх за Элизиена пересилил мой страх за себя. К тому же дверь на этот раз легко подалась, и я, высунув голову, безумно боясь получить тут же по ней, сразу увидела дьюри. Он и лежал под дверью своего дома, неловко согнувшись и повалившись на бок.

И тут над головой раздался чей-то шумный вздох. Мощный удар в спину внезапно сбил меня с ног. Отлетев с какой-то нечеловеческой силой в сторону, я сдавленно вякнула, ударившись о дерево и крепко получив от собственного топорика. Стараясь не замечать боль, жаром разлившуюся по телу, я уставилась в непроглядную тьму, окутавшую лес и поляну, на которой стоял дом Эла.

Внезапно луна вышла из-за туч, и необычное зрелище повергло меня в ужас. Кто-то непомерно большой, присев на корточки, шарил рукой в доме через открытую настежь дверь… И в этот момент раздался плач Мильки. Он словно подстегнул меня. Сжав длинную рукоять топора, я рванула туда, где чудовищных размеров существо добиралось до плачущего в темноте дома ребенка… Мне показалась бесконечной поляна, ноги проваливались в какие-то норы, спотыкались о кочки… Вот уже он рядом, он не слышит меня. Его огромная туша шевелилась передо мной в темноте. Стоящий на коленях, он был сейчас совсем близок, его шея… Вот он крякнул довольно, и отчаянный визг Мильки обдал меня жаром… Мой топор с силой опустился на загривок чудовищу, и еще раз, и еще… Хруст костей и вязкое хлюпанье… Опять визг Милиена… Верзила неловко повалился вперед, дверь затрещала под его тяжестью.

И стало тихо. Лишь слышно было как всхлипывает уставший уже от страха и плача Милька. Руки мои дрожали мелко-мелко, но лихорадочно сжимали древко топора. Жуткая мысль, что я сейчас кого-то убила, не давала мне предпринять что-то, и только икающие всхлипывания мальчишки заставили очнуться.

— Сейчас, Милька… — прошептала я, — подожди, малыш… Милиен, я здесь, — крикнула я уже громче. — Не бойся, я сейчас приду…

Ребенок затих. Стали слышны его легкие шаги, он ищет меня в темноте… А мне надо найти Элизиена, может быть, он еще жив. Куда отбросил его этот урод?.. Зачем ему нужен был Милька?

Наткнулась на Элизиена я внезапно. В темноте выйдя к кустам по правой стороне поляны, мне сразу показалось, что я слышу его хриплое дыхание… Элизиен лежал ничком.

— Эл, как ты? — прошептала я. — Что же мне с вами, дьюри, делать? Одного тушей неподъемной в доме завалило, другой сам валяется, откликнуться не хочет… Ты, Элизиен, безответственная личность… развалился тут, а Милька?! Кто будет пацана спасать? — болтала я чушь несусветную, сама чуть не плача от отчаяния, пытаясь сдвинуть рослого Элизиена с места.

Мне отчего-то казалось очень важным быстрее оказаться в доме, страх очутиться в этом шумящем темными кронами чужом лесу нос к носу с еще одним таким здоровяком придавал мне сил, и я тянула дьюри, ухватив его подмышки. Когда его рука вдруг ухватилась за мою, меня словно кипятком обдало…

— Эл!.. — зашипела я, говорю же — голос теряю от страха. — Ты как?

Рука его дрогнула, сжав мою.

— Подожди… — Элизиен опять замолчал, и я испугалась, что он больше ничего не скажет, но он заговорил, а я, наклонившись, вслушивалась в его тихие слова, и страшно мне стало вдруг, потому что я поняла, что теряю его навсегда, а он все шептал тяжело: — Видно не зря ты свалилась на мою голову и значит… не суждено мне увидеть Милиена на белом ардагане… Жди Харза… Никуда не уходи от дома… Опасайся большеротых, они ненавидят дьюри и убивают их…

И Элизиен тихо вздохнул и затих. А я вдруг остро почувствовала, что осталась одна. Странная пустота в голове, когда не знаешь, что делать дальше, куда идти, не знаешь ничего, что ждет впереди…

3

Стук в окно разбудил меня уже под утро. Светало. Ночью я, кое-как забравшись в узкое окно, уснула на шкурах на полу, слабо удивляясь сама себе: там, на поляне — труп Элизиена, за дверью — огромная мертвая туша… Но деваться мне было некуда. Здесь же в доме меня ждал Милька. Мальчишка сейчас сопел рядом, даже не подозревая, что в его жизни произошли такие перемены. И теперь рядом с ним вместо отца, хотя я не знаю даже, был ли Элизиен отцом Милиена, непонятно кто.

Стук в окно повторился. Ну, в конце концов, не враг же стучит в окно? Враг уже давно вломился бы в дом, — хрупкое желтоватое стекло не стало бы для него препятствием.

Я, выбравшись из-под шкуры, обойдя ручищу трупа, которую ночью забросала одеялами, чтобы Милька утром не испугался, подошла к окну.

В окно заглядывал кто-то. Не видя меня, он вновь, уже сильнее застучал в окно и позвал:

— Милиен!

Голос был резкий, я бы даже сказала, властный. Мальчик подскочил, проснувшись, и растерянно посмотрел вокруг.

— Хаз… — позвал он.

"Значит, это и есть Харз" — подумала я и, откинув железный крючок створки окна, открыла его.

Мужчина быстро забрался в окно, и, коротко на меня взглянув, присел на корточки возле Милиена.

— Живой?..

Своими кошачьими движениями ранний гость был очень похож на Элизиена. Но он был молод. Высок. Короткий хвост грубо обрезанных, черных волос… Красивое лицо. Он посмотрел на меня. Тот же немигающий взгляд только светлых глаз.