Страница 4 из 17
— ББП, ББП, — запела Соня, почти отпустив рулевое колесо: дорога была совсем пустой, хотя навстречу еле двигались в гигантской пробке тысячи машин.
— Что за ББП?
— Боброво–Быково–Плещеево, — с удовольствием расшифровала подруга, — смотри, как нам повезло — все в город, а мы из города! Все на работу — а мы на море! Все в семьи — а мы к любовникам!
— Это, к каким еще любовникам?
— А ты что думаешь, на юг едут абрикосы кушать? Или в море барахтаться? — Соня совсем забыла про руль и повелительно взяла подругу за пухлый подбородок, — туда едут за любовными приключениями, Верунчик!
Быстро промелькнули пестрые рынки стройматериалов, стеклянные гусеницы пешеходных переходов; дорога еще больше расширилась, разгладилась, и вообще стала напоминать взлетную полосу. Тут уж алая «Пежо» облегченно вздохнула воздушными фильтрами и, вцепившись широкими шинами в асфальт, понеслась вперед, словно огненный метеор.
— Э, смотри, осторожней, — сказала Вера, показывая вперед.
Там, на спуске, прямо перед широкой лентой Оки, раскрыл свои дьявольские объятья очередной пост ГАИ. Стайка виноватых машин уже жалась к обочине, и строгий взгляд толстозадого хозяина дороги был отвлечен на них.
— Проскочили, — перевела дух Соня, ― она едва успела сбросить скорость буквально перед самым постом.
Летний вечер уже вступал в свои права. После захода солнца все вокруг стало розовато-сумрачным. Гладкий асфальт сменился ребристой бетонкой, позади остались стройные ряды фонарей, на прощание вспыхнувших оранжевым великолепием.
— Ну вот, из Москвы уже выбрались,— почему-то с волнением прошептала Вера.
Как гигантская стиральная доска, лента дороги, окаймленная густыми зелеными чащами, то взметалась вверх, то проваливалась в ложбину. Встречный ветер уже начинал нести в себе ароматы украинского юга — запах созревающей пшеницы, жар бескрайних степей. Но вот мелькнули несколько последних ярко раскрашенных бензоколонок, и открылось зеленое жерло многочисленных въездов и развилок, увенчанных трехцветным российским флагом.
— Таможня, — сухо заключила Соня и сбавила газ, — приехали!
— Чего так грустно, — спросила ее светловолосая спутница, — что нам таможня? Мы не мешочники, и не торговцы, контрабанду не везем…
— Э, ты не знаешь, они всегда найдут, к чему прицепиться!
— Если только мы им понравимся, тогда да.
Тем временем сверкающе-алое «транспортное средство» причалило к зеленому домику под навесом в стиле «евро». Из дверей показался суровый страж границы. Его движения жесты и команды были отточены и деловиты.
— Что везем? — осведомился он, — наркотики, оружие, средства самообороны?
— Да, вон там, в чемодане, наркотики, а под юбкой ― оружие, — решила пошутить Вера, и Соня даже не успела зажать ей рот.
— Отлично, — отреагировал серьезный таможенник, — тогда вам не на зеленую линию, а вот сюда, на контроль.
— Да что вы, молодой человек, — запричитала Соня, — это она пошутила!
— Тем более, — улыбнулся таможенник, — сейчас и мы развлечемся.
— Дура! — взревела Соня, переставляя машину, — нашла, где языком ляпать.
— Ой, Сонечка, — лицо Веры испуганно перекривилось, — а ведь у меня действительно газовый пистолет!
— Ты совсем с ума сошла! Да не суетись, уже поздно его перепрятывать! Теперь только на бога надейся!
Было действительно поздно что-либо предпринимать — машина уже стояла у широкого железного стола, и к ней подошли несколько таможенников в фуражках с лихими околышами.
— Ну, девушки, выгружайте ваши наркотики и оружие, а заодно и все вещи из машины вот на этот стол, — приказал уже знакомый таможенник.
Подруги стали вытаскивать из глубокого багажника тяжеленные сумки, пакеты с едой, пледы; их заставили вытащить даже ящик с инструментами, который муж Сони никогда не доставал из машины. Один из государевых служащих наклонился под приборную доску и стал высвечивать там фонариком, помогая себе маленьким зеркальцем. Другой заставил водительницу поднять капот и внимательно изучал потроха иномарки. Верочку тем временем заставили вывалить все содержимое одной из сумок на пыльную поверхность стола. Таможенник привычно рылся в предметах женского гардероба, отбрасывая уже осмотренные вещи в сторону. Другие внимательно наблюдали за каждым его движением, как студенты–медики на операции. Изо всех сил Вера старалась выглядеть хладнокровной, хотя у нее внутри все тряслось от страха. Муж учил ее, что у гаишников, таможенников и прочих проверяющих и контролирующих всегда развит нюх на страх, своеобразная профессиональная интуиция. Если они заметят ее нервозность,— тогда не сдобровать.
Молодая женщина скрестила руки на груди для придания себе более независимого вида и равнодушно поглядывала на это безобразие, называемое досмотром. Она старалась не думать о пистолете, который каждую секунду видела в стоящей рядом сумке рентгеновским взглядом воображения.
— Так, уже вечереет, надо искать гостиницу, сколько у нас гривен? — настойчиво старалась она повернуть ход своих мыслей подальше от пистолета. Но все же холодный пот стекал по ее спине.
— Ладно, красавица, — посмотрел на нее строго таможенник, — здесь я наркотиков не нашел, а как здесь? — Он указал на Верочкину сумку.
«Злостная контрабандистка» нервно рванула черной молнией так, что почти все содержимое сумки обнажилось.
— Вывалить и эту? — подобострастно улыбнувшись, спросила она.
Что-то дрогнуло во взгляде таможенника, и он миролюбиво протянул:
— Ну, зачем же, не надо, я и так посмотрю.
Его рука почти по самое плечо погрузилось в гору вещей, и сердце Веры затрепетало как овечий хвостик. Лицо искателя запретного зелья было сосредоточенно-задумчивым. Он даже прикрыл глаза, чтобы подушечки пальцев обрели повышенную чувствительность. Погон офицера при этом упирался в тот самый заветный сверток из-под тампаксов, в котором и хранилось оружие. Но Вера видела этот пакет только краем своего левого глаза, все внимание женщины, казалось, было приковано к милому песику, смирно сидевшему тут же, возле стола.
— А ты что здесь делаешь, барбосик? — нежно прошептала она.
— Да он как раз наркотики и ищет, — пояснил широколицый таможенник, как видно, кинолог, — видите, не реагирует — значит, ничего у вас нет. Заканчивай, Петрович, — обратился он уже к офицеру, производящему досмотр, — Пегас давно бы уже залаял.
Второй таможенник, наконец, вынул руку из брюха сумки, и его взгляд упал на злосчастный пакет.
— А здесь что? — спросил он.
Верочка так покраснела, что можно было от ее лица зажечь спичку.
— Ну–у, это, молодой человек, — развела руками Соня, — как вам сказать...
Лицо досмотрщика передернулось в насмешке, и он пренебрежительно махнул рукой.
— Ладно, понял, можете ехать!
— Ура–а–а! — закричали вместе подруги, выезжая за пределы зоны таможенного контроля. Перед ними открывалась широкая прямая дорога к приключениям.
Шашлыки
— А вот и наш поворот, — задумчиво пробормотала Соня, притормаживая на длинном подъеме. Справа вниз уходила еле заметная проселочная дорога. Она круто поворачивала сразу от дороги, и пряталась среди хилых березок.
— Куда?! Куда ты?! — испугалась Вера. После гладкого асфальта машину стало жутко трясти на камнях и ухабах.
— А что, разве мы не собирались оттянуться?!
— Ну, знаешь! Ты вообще видишь что-нибудь? — Вера показала вперед, где дорогу наискосок пересекала глубокая и широкая канава, изрядно промытая большими потоками воды.
— Я предлагаю поджарить шашлыки. Я уже мясо замариновала. Будем искать место для костра: скоро стемнеет, а надо еще нажечь углей, — водительница рассуждала с видом бывалого завсегдатая пикников. Это заставило Веру согласиться. А машина опасно накренилась, попав передними колесами в сухое русло ручья.
— Ой! — закричала пассажирка, но сразу же зажала себе рот руками.
— Не бойся, — засмеялась Соня. Но, потому, как она вцепилась в руль, и по мелким капелькам пота, выступившим на лбу, нетрудно было догадаться об охвативших ее чувствах. Тем не менее, легковушка не перевернулась, а после серии ударов и сотрясений начала взбираться на другой берег ручья.