Страница 46 из 47
— Простите, Ваше Величество, еще один деликатный вопрос, — осторожно вмешалась в разговор королевская экономка. — Во время ужасного происшествия герцогиня Шепетон потеряла сознание от страха за Вашу драгоценную жизнь. Сейчас она пришла в себя, но еще не совсем оправилась. Герцогиня спрашивала о Вас, государь... — экономка сделала красноречивую паузу.
— Думаю, среди моих придворных найдется человек, способный позаботиться о герцогине Шепетон, — беззаботно ответил Генрих.
Услышав столь исчерпывающий ответ, закаленная в придворных интригах мадам Эсюрель удвоила свое внимание к Эльнаре. Они поднялись на третий этаж, где располагались внутренние покои дворца и гардеробные комнаты. В одну из таких комнат экономка проводила Эли. Уверенным хозяйским движением она распахнула настежь дверцы многочисленных объемных шкафов, стоявших вдоль стен, выбирая подходящее для девушки платье. У Эльнары захватило дух при виде разнообразных женских нарядов, обшитых пышными рюшами, тонкими кружевами, мелкими воланчиками и украшенных шелковыми лентами да сверкающими драгоценными камнями. Пока мадам Эсюрель осматривала шкафы, Эли занялись молоденькие фрейлины. Они помогли ей снять с себя старое платье, подобрали тонкое батистовое белье, надушили девушку изысканными духами и, наконец, красиво убрали густые черные волосы в великолепную прическу. А тем временем со своим выбором определилась мадам Эсюрель:
— Должна заметить, мадемуазель Эльнара, что вы такая же хрупкая и миниатюрная, как ныне покойная королева, давшая жизнь Его Величеству королю Генриху. Несмотря на ее французское происхождение, ланшеронцы очень любили и несказанно гордились своей королевой. Даже сейчас, спустя почти пятнадцать лет после безвременной кончины королевы Генриетты, нам по-прежнему ее очень не хватает. Она была безумно красивой, умной и доброй женщиной, чье лицо всегда излучало необыкновенное сияние, а это, как известно, отличает истинно благородные и возвышенные души. Наверное, мои слова прозвучат несколько странно, мадемуазель Эльнара, однако я нахожу, что вы чем-то похожи на нашу любимую Генриетту. Хрупкостью телосложения, невысоким ростом, тонкими чертами лица, открытой улыбкой. Даже в движениях я угадываю несомненное сходство. Это просто невероятно! Неудивительно, что Его Величество король Генрих от вас просто без ума! Мужчины в душе всегда остаются немного детьми, а потому нередко, сами того не осознавая, ищут в женщинах боготворимые с детских лет материнские черты. Впрочем, я непростительно долго говорю на посторонние темы, а ведь вас, мадемуазель Эльнара, уже ждут. Я хочу предложить вам платье, которое королева Генриетта одевала единственный раз в своей жизни — в день свадьбы. Это платье по праву можно назвать произведением искусства! Его шили лучшие портные Парижа. Не сомневаюсь, что в этом наряде вы затмите всех присутствующих на балу дам! Его Величество будет просто в восторге!
Поскольку король Генрих выразил пожелание лично сопроводить неожиданную, но столь приятную гостью на бал-маскарад, мадам Эсюрель провела Эли в специальную комнату на том же третьем этаже, высокие двустворчатые двери которой выходили прямо в главный дворцовый зал, куда вела широкая беломраморная лестница, обычно использовавшаяся в особо торжественных случаях. Проводив девушку в эту комнату, мадам Эсюрель предупредительно закрыла за ней дверь и, тщательно расправив свои накрахмаленные нижние юбки, осторожно присела, приложив ухо к замочной скважине.
Уже добрых четверть часа Генрих ходил по комнате, нетерпеливо поглядывая в сторону заветной двери. Когда же она, наконец, открылась и на пороге показалась Эли во всем своем великолепии, зрелый опытный муж, могущественный государь просто онемел от восхищения. Его молчание длилось так долго, что по-настоящему обеспокоенная мадам Эсюрель убрала ухо и приложила к замочной скважине глаз. Искушенная придворными интригами почтенная дама никогда прежде не видела Его Величество столь откровенно счастливым и немного растерянным одновременно. Конечно, мадам Эсюрель понимала, что красавица Эльнара безусловно хороша в ослепительно белоснежном наряде, который соблазнительно открывал ее стройную шею и изящные плечи и искусно подчеркивал невероятно тонкую талию. Платье было украшено тончайшими кружевами, а по краю широкого пышного подола и рукавов было обшито множеством мелких алмазов, загадочно мерцавших при свете праздничных огней. Но опытным нюхом старой интриганки мадам Эсюрель чувствовала, что Генрих, по которому страдало немало женских сердец, да не только в Ланшероне, но и далеко за его пределами, не просто восхищен красотой юной девушки — за его долгим молчанием крылось что-то более важное. Экономка взволнованно напряглась, словно молоденькая девица, шестым чувством вдруг угадавшая, что девушке намереваются сделать предложение весьма непристойного характера. Между тем Генрих подошел к Эли, смущенно стоявшей у самого порога.
— Мадемуазель Эльнара, после моей покойной матушки, память о которой я бережно храню в своем сердце, вы первая женщина, перед которой я склоняю голову и преклоняю колени, — великий король опустился на правое колено и нежно коснулся губами девичьей руки.
Это невинное прикосновение отозвалось бурной волной в крепком теле короля, но он достаточно быстро справился с собой и, поднявшись с колен, предложил красавице взять его под руку. При виде государя, торжественно появившегося рука об руку с девушкой, совсем недавно поразившей всех своей необычной красой и удивительной отвагой, зал взорвался овациями. Аплодисменты не смолкали до тех пор, пока Генрих и Эльнара не прошли к помосту, где стоял высокий позолоченный трон, рядом с которым в считанные минуты было установлено красивое и достаточно высокое кресло. Глядя на красавицу, выглядевшую еще более пленительной в новом изысканном наряде, вызвавшем дружный вздох зависти у дам, мало кто из присутствующих усомнился в том, кому предназначалось это кресло. Однако интригующее событие вызвало в зале оживленные пересуды. Генриху пришлось вскинуть вверх руку, призывая своих подданных к тишине.
— Дамы и господа, осталось немного времени до той волнующей минуты, когда часы пробьют полночь, возвещая о наступлении Нового года, а потому именно сейчас я хочу сообщить вам о завершающем и весьма приятном событии года уходящего. Позвольте представить вам графиню Ангалесскую! Я несказанно рад, что наше доброе общество пополнилось новым достойным именем! Ваши бурные аплодисменты великолепной графине Ангалесской!
Услышав эту новость, абсолютно неожиданную для всех, включая новоиспеченную графиню, зал охнул от удивления. Конечно, все помнили о завещании престарелого и одинокого графа Ангалесского, скончавшегося два года тому назад, который на протяжении многих лет был наставником Его Величества короля Генриха и перед смертью просил государя передать его фамильный титул и все владения тому человеку, кого он сочтет наиболее достойным этой высокой чести. Тем не менее никто не ожидал, что этой чести удостоится женщина, к тому же, по всей видимости, простолюдинка, волею случая оказавшаяся на славной земле Ланшерона.
Тем временем церемониймейстер объявил следующий танец — всеми любимый менуэт. Дамы и кавалеры выстроились друг против друга, образовав две длинные цепочки, оркестр заиграл плавную чарующую мелодию. Послышалось дружное шарканье ног. Кавалеры склонились в глубоком поклоне, дамы сделали изысканный реверанс. Король и Эльнара заняли свои места на помосте. Грациозно держа спину и не отрывая глаз от танцующих, девушка вполголоса произнесла:
— Ваше Величество, благодарю Вас за великодушие, но я хочу отказаться от вашего щедрого дара. Мой отец — скромный, но очень талантливый хоршикский лекарь, своим беззаветным трудом вернувший здоровье сотням, а то и тысячам людей. Я всегда гордилась и горжусь своими корнями, мне не нужны чужие титулы. Ведь разве в них настоящее счастье? Умоляю Вас, государь, после того, как закончится этот танец, сообщите вашим гостям, что известие о появлении нового имени в обществе было просто новогодним розыгрышем.