Под грузом улик

— Где второй?

— Здесь — уже почти по шею. У вас есть веревка?

— Ага, само собой. Джем, веревку!

Из тумана заскользила веревка. Бантер схватил ее и обвязал ею своего господина.

— Тащите!

Бантер осторожно начал отползать на плетень. И все трое взялись за веревку. Однако вытащить лорда Питера было все равно что остановить Землю.

— Боюсь, я провалился до самой Австралии, — извиняющимся тоном произнес он. Бантер всхлипнул.

— Все тип-топ, он сдвигается!

Мало-помалу веревка начала подаваться. Мышцы лопались от напряжения. Пока наконец с громким бульканьем трясина не выпустила свою жертву. Все трое полетели вверх тормашками на разложенные плетни. Перед ними, тяжело дыша, лежало нечто неузнаваемое. В безумной панике схватив лорда Питера, они принялись оттаскивать его прочь, словно боясь, что он снова может быть похищен. Болотное зловоние наполнило воздух. Они миновали первый плетень, второй, третий и, наконец достигнув твердой почвы, шатаясь, поднялись на ноги.

— Какое зверское местечко, — слабо пробормотал лорд Питер. — Прошу прощения, страшно глупо, что я забыл — как оно называется?

— Ну, вам еще повезло, — заметил один из спасателей, — что мы услышали ваши крики. Мало кому удавалось выбраться живым или мертвым из Банки Питера.

— На этот раз эта Банка чуть не прихлопнула Питера, — промолвил его светлость и лишился чувств.

Прибытие в Граймерову Нору навсегда осталось в памяти лорда Питера как какой-то ночной кошмар. Когда дверь распахнулась, в комнату вместе с пришедшими хлынули клубы тумана, сквозь которые смутно проглядывал полыхавший в камине огонь. Виднелись неясные очертания свисавшей с потолка лампы. Из мглы выступала медузообразная голова миссис Граймторп, смертельно бледное лицо которой еще больше оттенялось черными волосами. Наконец, ей на плечо опустилась волосатая лапа и смела ее в сторону.

— Бесстыжая! Мужики, одни мужики — вот что у тебя на уме. Чтоб я тебя не видел здесь! В чем дело?

Затем накатила волна голосов, замелькали свирепые лица.

— Банка Питера? А что ему там понадобилось в такое время? Нечего шататься. В такой туман туда никто не попрется, только дурак или вор.

Один из рабочих фермы с узкими плечами и худым зловещим лицом вдруг запел фальшивым голосом:

— Попридержи язык! — в ярости заорал Граймторп. — Или ты хочешь, чтобы я тебе переломал все кости? — Он повернулся к Бантеру: — Забирай его. Говорю тебе. Нечего вам тут делать.

— Но Уильям… — вступилась его жена. Он огрызнулся как собака, и она отпрянула.

— Только не сейчас, только не сейчас, — вступился мужчина, в котором Уимзи с трудом признал своего доброжелателя по прошлому визиту, — их надо оставить на ночь, иначе будут неприятности с людьми из охотничьего домика, не говоря уже о том, что может вмешаться полиция. Если он и замышлял что плохое, так оно уже случилось — с ним самим. Что он сможет сделать — только поглядите на него. Посади его к огню, — добавил он Бантеру и снова повернулся к фермеру: — Если ты его выгонишь и он помрет от пневмонии или ревматизма, ты же потом еще и напляшешься.

Эти доводы частично убедили Граймторпа. Ворча, он подвинулся в сторону, и два окоченевших и изможденных путника были подведены к камину. Кто-то принес два больших запотевших стакана со спиртом. В голове у Уимзи начало проясняться, потом все поплыло, и он провалился в сон.

Он почувствовал, как его поднимают по лестнице и укладывают в постель. Комната была просторной и старомодной, в камине горел огонь, посередине высилась огромная мрачная кровать с пологом. Бантер помог ему вылезти из мокрой одежды и вытер его. Время от времени на помощь ему приходил еще кто-то. Снизу доносились раскаты голоса Граймторпа, что-то говорившего на повышенных тонах. Потом снова послышалось хриплое пение узкоплечего работника:

Лорд Питер рухнул в постель.

— Бантер… ты где?.. С тобой все в порядке? Я так и не поблагодарил тебя… ничего не соображаю… Тебе есть где лечь, а?

И провалился в сон. Снизу продолжала доноситься насмешливая старинная песенка, проникая в его сны кошмарными фантазиями:

Когда Уимзи на следующий день открыл глаза, в окошко пробивалось бледное ноябрьское солнце. Туман рассеялся, словно выполнив свой долг. Некоторое время Питер лежал, с трудом пытаясь понять, где он находится; потом воспоминания начали вырисовываться все более отчетливо, призраки снов отступили, и на него снова навалился груз обязанностей и долга. Он ощутил страшную усталость во всем теле и ноющую боль в мышцах рук. Поверхностно осмотрев себя, он обнаружил ссадины под мышками, на спине и груди, причиненные спасительной веревкой. Любое движение доставляло боль, поэтому он снова лег на спину и закрыл глаза.

Однако дверь тут же открылась, и на пороге появился аккуратно одетый Бантер с подносом в руках, от которого исходил восхитительный запах яичницы с ветчиной.

— Привет, Бантер!

— Доброе утро, милорд! Надеюсь, ваша светлость хорошо отдохнули?

— Бодр как огурчик, спасибо… а почему собственно огурчик? Ты никогда не задумывался? Если не считать, конечно, такого чувства, что меня зверски отдубасил какой-то молодец железными руками. А как ты?

— В руках некоторая усталость — благодарю вас, милорд, а во всем остальном, к моей вящей радости, никаких следов вчерашнего приключения. Позвольте, милорд.

И он осторожно опустил поднос на колени лорду Питеру.

— У тебя, наверное, все кости вывернуты из суставов, после того как ты меня столько держал, — заметил его светлость. — Я в таком неоплатном долгу перед тобой, Бантер, что, верно, никогда не смогу с тобой расквитаться. Но, знаешь, я никогда об этом не забуду. Ладно-ладно, я не буду тебе надоедать, — но все равно огромное спасибо тебе. Ну и покончим с этим. Тебе дали приличное место для сна? Я вчера, кажется, ничего не соображал.

— Я отлично спал, спасибо, ваша светлость, — и мистер Бантер кивком указал на низенькую кровать, стоявшую в углу. — Они были готовы предоставить мне другую комнату, милорд, но в сложившихся обстоятельствах я предпочел остаться с вашей светлостью, надеясь, что вы простите мне эту вольность. Я объяснил, что опасаюсь последствий длительного пребывания под землей для вашего здоровья. А кроме того, намерения Граймторпа не внушали доверия. Я опасался, что он раскается в своем гостеприимстве и совершит какие-нибудь необдуманные поступки, если мы будем врозь.

— Меня бы это не удивило. Более зловещего типа я в своей жизни не видал. Мне надо обязательно побеседовать с ним сегодня… или с миссис Граймторп. Могу поклясться, ей есть что сказать, а?

— Я в этом и не сомневался, милорд.

— Вся беда в том, — продолжил Уимзи с полным ртом яичницы, — что я не знаю, как нам до нее добраться. Похоже, ее милый муженек подозревает всех, кто является сюда в брюках, в самых низменных намерениях на ее счет. И если он застанет нас беседующими с ней, так сказать, частным образом, он может опрометчиво совершить что-нибудь прискорбное, как ты справедливо заметил.