Враги поневоле

— Не боишься ехать одна через лес? Сколько иронии в его голосе!

— Или считаешь, раз одну тварь уничтожили, то и другие тебе нипочем. Помнится, Ноэ, ты просила меня не испытывать судьбу и поскорее уезжать из Горнвилля, дабы избежать смерти. А сама! — Алесс укоризненно и в тоже время с присущим только ему высокомерием покачал головой. — Летишь навстречу опасности. Прямо в лапы кровожадных хищников.

— Беспокоишься за мою жизнь? — Я приблизилась к д'Орану, хотя внутренний голос убедительно советовал не поступать так опрометчиво, а лучше держаться от него подальше. Молодой наследник неопределенно пожал плечами.

— Просто не хочу, чтобы в Олшире произошло еще одно убийство.

— И всего то. — Следуя его примеру, с насмешкой добавила: — Тебе ведь все равно, что происходит в Олшире. Гибнут люди или нет — для тебя это не имеет значения. Просто признайся, что переживаешь за меня. Как раз в тот момент из конюшни показался Велес, ведущий под уздцы пегую кобылу. Алессандр подозвал конюха.

— Отправляйся следом за нами в… Куда говоришь собралась?

— В Телль. — Под его требовательным взглядом невозможно было не ответить.

— Но… И бровью не повел! С завидным упрямством игнорируя мои несмелые протесты, д'Оран отдавал слугам последние распоряжения:

— Велес, жди ее в деревне, Пэб, помоги леди сесть в карету. Иначе она так и будет тут стоять, словно каменное изваяние, а мне надо спешить.

От такой беспредельной наглости я оторопела. Собиралась послать его к Моросу, но устраивать сцену на глазах у слуг было не в моих привычках, поэтому пришлось проглотить обиду и принять навязанное приглашение.

Карета помчалась через лес, резко подскакивая на ухабах.

— Что же такого есть в Телле, и почему тебе так хочется туда попасть? — не сводя с девушки глаз, насмешливо спросил он.

А Ноэминь тем временем обозревала лес полным бессильной ярости взглядом и, не решаясь посмотреть на Алессандра, нехотя пробормотала:

— Хочу поблагодарить Ларию за то, что вылечила меня. А ты? По делам уезжаешь или просто так, развеяться? Алесс почувствовал, как его губы растягиваются в невольной улыбке. Девчонка всеми силами пытается изобразить равнодушие, на самом же деле сгорает от любопытства.

— По делам, — не вдаваясь в подробности, сказал он и с удовлетворением отметил, как тень разочарования промелькнула на возмущенном личике. Пожалев девушку, добавил: — Завтра в академии состоится собрание выпускников. Мы с Карэном удостоились чести открывать торжественную часть вечера. Странно, на упоминание о виконте она никак не отреагировала. Как сидела с кислой миной, так и осталась сидеть. Алесс тут же отругал себя за попытку оправдать ее. Ведь уже не раз убедился в том, какая Ноэминь талантливая актриса. С ним она одна, прямо сущий ангел с крылышками, с д'Элмером совершенно другая. Лицемерка, что еще скажешь!

— Как там виконт? — Тьма! Ну, кто его за язык тянул?! Ведь обещал себе не заговаривать о Карэне! Ноэминь перевела на него полный неподдельного удивления взгляд.

— Ты меня спрашиваешь? Это ведь твой друг, а не мой. Тебе лучше знать, как он. Врет и не краснеет! Делает вид, будто между ней и д'Элмером ничего нет! Почему-то вспомнился вчерашний вечер, когда он так исступленно целовал ее губы, будто в последний раз. Алесс горько усмехнулся. Ведь по большому счету это и был последний раз, когда он обнимал ее. Больше никогда не позволит себе этой слабости!

— Ты не ответил на мой вопрос, — зазвенел полный обиды и негодования голосок. — Почему спрашиваешь о Карэне? В какой измене меня упрекал? Смотрит так искренне, так удивленно. Не видел бы собственными глазами ее в объятиях д'Элмера, уже молил бы о прощении за все неприятные моменты, которые заставил ее пережить. Но Алессандру никак не удавалось забыть даже на короткое время о коварстве Ноэминь. А то, что сам виконт в последние дни ходил с такой довольной физиономией?! Уже одно это могло служить подтверждением мучительных догадок Алесса. Кем-кем, а слепцом он никогда не был и в дураках ходить тоже не собирался. Вскоре карета выехала на безлюдную площадь, помешав их разговору перерасти в очередную ссору.

— Тебе пора. — Алессандр кивнул на дверь, давая понять, что разговор окончен. Ноэминь вспыхнула. — Вернусь, отвечу на все твои вопросы. Хотя… — Молодой человек помедлил, наблюдая, как травница, путаясь в складках плаща, пытается открыть дверцу кареты. Выходить первым и помогать ей спуститься Алесс и не намеревался. — Надеюсь, к тому времени тебя уже здесь не будет.

— Удачного путешествия, милорд, — прошипела высшая и как ножом полоснула его яростным взглядом. Выскочила на улицу, обернувшись, крикнула: — Знаете, иногда я жалею, что Хейли не удалось вас уничтожить! Развеселившись от того, что все-таки сумел довести всегда спокойную и уравновешенную Ноэминь до бешенства, Алесс наклонился и, схватив ее дрожащую ручку, запечатлел на ней короткий поцелуй.

— Дорогая, вы можете принять эстафету. Возможно, вам повезет больше, чем нашей несостоявшейся отравительнице. — Вновь коснувшись черной перчатки, Алесс заметил на запястье девушки окаянный браслет. Почему-то его он ненавидел даже больше, чем саму травницу в иные моменты. Наверное, подсознательно чувствовал, что эта безделушка была для нее дороже, чем он. — Вы с ним так неразлучны. А мой подарок, небось, пылится на дне какого-нибудь сундука. Девушка выдернула руку и накрыла альяри ладонью, словно хотела защитить его от недоброго взгляда собеседника.

— Мне не нужны ваши подарки, милорд. Когда вернетесь, получите свой презент обратно. Все равно он мне никогда не нравился!

Чувствуя, как внутри нарастает раздражение, Алесс захлопнул дверь прямо перед носом беспардонной девицы и велел кучеру трогаться. Последние сомнения в правильности его решения прекратить с Ноэ все отношения испарились без следа.

Самодовольный нахал! И зачем только поехала с ним?! Довел до белого каления и был таков. А я теперь вся на нервах. Подойдя к дому знахарки, постояла немного возле калитки, стараясь успокоиться. Незачем срывать злость на пожилой женщине, она ведь ни в чем не виновата. Главное, чтобы Лария перестала притворяться и изображать недоумение или удивление. Ей придется ответить на все мои вопросы, иначе я точно не выдержу и устрою такую истерику, что бедной старушке мало не покажется. Травница искренне обрадовалась моему приходу. Радушно пригласила за стол и напоила горячим чаем. Очень кстати, потому как пока шла от площади к ее дому, ухитрилась несколько раз угодить в лужу и теперь не чувствовала ног от холода.

— Как твое здоровье?

— Спасибо, мне уже лучше, — улыбнулась я, пристраивая ноги в промокших сапогах поближе к огню, весело полыхавшему в небольшой печке. Как бы снова не слечь с простудой. Молчание затянулось. Лария бросала на меня мимолетные взгляды, все порываясь что-то сказать, но, по-видимому, не знала с чего начать. Пришлось подтолкнуть ее к откровенному разговору.

— Лария, я слышала, как в беседе со старостой вы упомянули, что Ларана приходится мне родственницей. Я знаю, что очень похожа на нее. Не отрицайте, это она запечатлена на портрете. Положив на стол маленькое изображение, терпеливо замерла, ожидая, когда же травница решится открыть мне правду. Стоило Ларии взглянуть на портретную миниатюру, как по ее морщинистым щекам потекли слезы.

— Кем мне приходится Ларана? Прошу вас, скажите! Я так устала от секретов. Помогите раскрыть хотя бы один.

Понимая, что от меня так просто не отделаться, травница обреченно вздохнула и начала издалека:

— В семнадцать лет Ларану наняли в услужение к леди Айрис. Я была против, уговаривала ее остаться в Телле, но племянница не захотела меня слушать. Она мечтала оставить ненавистную деревню и служить в замке, вдали от серости убогой крестьянской жизни. Служба в Горнвилле казалась девушке огромной удачей, путеводной звездой в новую жизнь для нее и ее родных. Ведь это означало, что ни я, ни ее младшая сестра, ни сама Ларана больше не будем нуждаться. А потом она увидела графа, и жизнь обрела для нее новый смысл. Во время коротких визитов в Телль все ее разговоры сводились к Гортейну д'Орану. Ларана грезила только о нем, можно сказать, дышала им. Хотя в то время в моем сердце еще теплился лучик надежды, что внезапно вспыхнувшее чувство к графу со временем угаснет, как угасает пламя костра, если в него не подбрасывать хворост. Но тут случилось то, чего я так опасалась, — с тоской промолвила знахарка, — граф обратил внимание на мою племянницу, и чистый ангел превратился в оскверненную грехом прелюбодеяния женщину. С какой же горячностью Ларана убеждала нас в искренности чувств графа. Она верила, что ее счастье будет длиться вечно. Наивная! По молодости она еще не понимала, что любовь и страсть — это совсем не одно и то же. Она любила, он желал. Потом желание угасло, а вместе с ним погасло и пламя любви. Травница запнулась, чтобы перевести дыхание, а я спросила: