Брусилов

— Мы сознательно присягаем России и новому правительству, которое сменило старую власть, которое выведет нашу родину на светлый путь счастья и благополучия… Враг сильно надеется на раздоры и смуты внутри нашего государства, но мы не оправдаем его надежд и сплотимся воедино, забыв всякие партийные и национальные счеты…

Речь Брусилова не отличалась существенно от бесчисленного множества речей, произнесенных в мартовские и апрельские дни 1917 года, с той только разницей, что произносил ее генерал, к голосу которого склонна была прислушиваться вся Россия. Понимая это, Брусилов убеждал солдат поддерживать в армии порядок и боевой дух, слушать своих начальников. Когда будут назначены выборы в Учредительное собрание, говорил Брусилов, то армия получит возможность заявить свою волю, а пока она должна повиноваться командирам…

Закончил свое обращение Брусилов восклицанием:

— Да здравствует свободная Россия! Да здравствует могучая русская армия! Ура!..

Слова генерала были встречены многократным «ура!» войск и народа. Под открытым небом отслужили молебен, войска принесли присягу по выработанной Гучковым новой формуле. Затем они под музыку прошли церемониальным маршем.

Когда окончилась официальная часть, солдаты и горожане окружили Брусилова, подняли его на руки и понесли впереди процессии к зданию штаба; раздавались возгласы: «Да здравствует генерал Брусилов!», «Да здравствует свободная Россия!», «Ура народному герою!» Играла музыка, впереди процессии солдаты несли три огромных красных плаката с надписью; «Да здравствует народный герой генерал Брусилов! Тыл победил династию, фронт победит врага! Все для войны!»

На крыльце штаба Брусилов еще раз приветствовал войска и народ, призывал их охранять добытую с таким трудом свободу и немедля, не на словах, а на деле проявить свой патриотизм.

Мы намеренно, чтобы читатель почувствовал дух эпохи, рассказали подробно об этой церемонии. Она в высшей степени характерна для тех недель. Такая встреча со стороны народных масс могла вскружить голову кому угодно, даже и многоопытному русскому генералу, могла вселить в него уверенность в боевом духе войск. Но тем сильнее было наступившее вскоре разочарование…

Брусилов одним из первых среди крупных военачальников присягнул Временному правительству. Он надеялся, что правительство «деловых людей» положит корец развалу страны, станет энергично вести войну и добьется победы. Но уже в ближайшие недели Брусилову пришлось, во-первых, убедиться, что люди, сменившие у кормила государственной власти царских министров, вряд ли могут рассчитывать на успех в революционной России. Во-вторых, обнаружилось, что наряду с Временным правительством в Петрограде существует и распоряжается какой-то непонятный и крайне неприятный Совет рабочих и солдатских депутатов и что действия Временного правительства во многом в основном зависят от воли этого Совета.

Известно, что преобладающее влияние в Советах сразу после Февральской революции получили меньшевики и эсеры. Характеризуя это явление, В. И. Ленин писал: «Гигантская мелкобуржуазная волна захлестнула все, подавила сознательный пролетариат не только своей численностью, но и идейно, т. е. заразила, захватила очень широкие круги рабочих мелкобуржуазными взглядами на политику» [27].

Меньшевики и эсеры не мыслили о дальнейшем развитии революции, думали ограничиться установлением в стране буржуазно-парламентарного строя. Они вступили в сговор с Временным комитетом Государственной думы, и в результате 2(15) марта 1917 года было образовано Временное правительство во главе с князем Г. Е. Львовым. Военным министром стал А. И. Гучков.

Советскому читателю хорошо известны события 1917 года. Размах и характер этих событий поразительны и для нас сегодня, не говоря уж об их современниках, о Брусилове в том числе. Армия немедленно приняла участие в происходящем, и это-то больше всего огорчало Брусилова, так как солдаты сразу же окунулись в политику, примкнув поначалу в большинстве к эсерам. Но постепенно они поняли, что эсеры и меньшевики стоят за продолжение осточертевшей всем войны, что раздел помещичьей земли откладывается ими до созыва Учредительного собрания. Вот тогда солдаты стали все больше прислушиваться к речам большевиков. Офицеры же потеряли в солдатской среде всякий авторитет и даже непосредственную власть.

Положение командиров в армии с марта 1917 года сделалось в высшей степени сложным и необычным. Брусилов так характеризовал его: «Офицер в это время представлял собой весьма жалкое зрелище, ибо он в этом водовороте всяких страстей очень плохо разбирался и не мог понять, что ему делать. Его на митингах забивал любой оратор, умевший языком болтать и прочитавший несколько брошюр социалистического содержания. При выступлениях на эти темы офицер был совершенно безоружен, ничего в них не понимал. Ни о какой контрпропаганде и речи не могло быть. Их никто слушать не хотел. В некоторых частях дошли до того, что выгнали начальство, выбрали себе свое, новое, и объявили, что идут домой, ибо воевать больше не желают. Просто и ясно. В других частях арестовывали начальников и сплавляли в Петроград, в Совет рабочих и солдатских депутатов; наконец, нашлись и такие части, по преимуществу на Северном фронте, где начальников убивали.

При такой-то обстановке пришлось мне оставаться главнокомандующим Юго-Западного фронта, а потом стать верховным главнокомандующим. Видя этот полный развал армии и не имея ни сил, ни средств переменить ход событий, я поставил себе целью хоть временно сохранить относительную боеспособность армии и спасти офицеров от истребления».

В этом месте своих воспоминаний, относящихся к 1917 году, Брусилов не совсем искренен. Документы за его подписью, сохранившиеся от того времени, свидетельствуют, что он пытался сохранить в армии старую дисциплину и препятствовать распространению революционных идей. Так, 4 марта 1917 года он требовал предания военно-полевому суду делегаций от рабочих партий, появившихся в тылу фронта. Позднее он просил Временное правительство прислать на фронт своих комиссаров и делегатов Петроградского Совета для агитационной деятельности против большевиков, требовал признать большевистскую пропаганду государственной изменой и применять суровые наказания за нее не только в действующей армии, но и в тылу.

12(25) марта Брусилов доносил военному министру: «Чрезвычайно разноречивые сведения, сообщаемые различными путями, захватывают ныне не только тыл действующей армии, но доходят и до боевых линий. Бороться против огромного наплыва в войска всякого рода воззваний и проникновения антимилитаристской пропаганды очень трудно. Для ограждения армии от беспорядков нужны спешные неотложные меры…» В качестве такой меры Брусилов предполагал учредить при штабе фронта и в каждой из четырех армий комитеты «из общественных организаций», которые и вели бы пропаганду за войну «до победного конца». В заключение Брусилов сообщал, что им «принимаются все меры к сближению офицеров с солдатами».

Но не только недостижимое в тех условиях единство солдат и офицеров волновало тогда Брусилова. В беседе с корреспондентом «Русского слова» 9 марта Брусилов говорил:

— Вся русская армия перешла на сторону нового правительства и по-прежнему твердо стоит перед противником. Для того чтобы армия могла выполнить свой долг перед родиной, — успешно разбив врага, победоносно закончить войну, — необходимо совершенно не волновать ее дальнейшими гражданскими неурядицами и не затягивать политических раздоров. Армия должна знать только одно правительство. В ней до момента окончания войны не должно существовать никаких партийных и политических споров, которые неизбежно действуют на нее деморализующе…

Тут же генерал приводил примеры столь беспокоящей его «деморализации». Но отгородить армию от событий в стране, от ее бурной политической жизни было невозможно, и уже в ближайшие недели Брусилов убедился в этом.

Тем временем фигура выдающегося полководца привлекала внимание буржуазных политиканов, желавших использовать популярность Брусилова в своих целях. Гучков, став главой военного и морского ведомств, уволил и сместил с постов до 60 процентов лиц высшего командного состава армии. Это должно было обеспечить Временному правительству надежное руководство армией.

27

В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т 31, с. 156.