Шагай или умри

Вдруг «Саблезуб» дернулся и покачнулся от мощного толчка. Карацолис ударился о спинку сидения, прижатый перегрузкой.

– Держись за свою пушку, Спиро! – выкрикнул Башар.

Легионер Карацолис хотел было выкрикнуть в ответ нечто умное, но не успел. Второй мощный удар пришелся на корму стремительно двигающегося ТМП, швырнув его в сторону. Спиро ударился головой о предохранительный поручень. В глазах у него померкло, он потерял сознание. По левому уху потекла теплая струйка крови.

Рев турбин резко смолк, когда третий взрыв потряс металлическое тело «Саблезуба».

– Я не могу удержать его! – кричал Башар, от его показного спокойствия не осталось и следа. – Мы…

ТМП ударился обо что-то твердое и внезапно замер. Придя в себя, Карацолис понял, что «Саблезуб» утратил магрэповый модуль и упал. Передняя часть корпуса была причудливо изогнута и смята как раз в том месте, где вышла из строя магнитная подвеска. «Ангел Смерти» накренился наподобие корабля, черпающего воду носом.

– Башар? – Спиро чувствовал себя полностью опустошенным.

Тишина… затем из водительской кабины донесся жалобный стон. Раздался треск горящей проводки, звуки электрических разрядов, и в устоявшемся воздухе кабины появился привкус озона.

Карацолис поспешно отстегнул ремни безопасности и нырнул в люк башни, чтобы быстрее попасть в передний отсек «Саблезуба», туда, где находился его раненый механик. Голова Спиро была наполнена пульсирующей болью, но он не обращал на нее ни малейшего внимания. Напрягая зрение, заставлял себя идти вперед. Проскользнув мимо двигателя, управляющего башней, он оказался в водительской кабине.

Из панели управления валил дым. Карацолис схватил огнетушитель, висевший на щите позади водительского кресла, и быстро залил пеной искрящиеся приборы. Затем торопливо отстегнул ремни, которыми был пристегнут к креслу Башар. Водитель стонал, но не шевелился. На лбу у него зияла рана.

Карацолис попытался открыть люк, но лязгание сервомотора дало ему понять, что механизмы повреждены. Выругавшись, он надавил на рычаг аварийного открытия двери. Ему пришлось приложить все силы, чтобы заставить бронированную крышку приоткрыться, голова у него раскалывалась. Кто-то кричал, уговаривая его поскорее найти укрытие, пока ханны не сбросили еще одну бомбу на беззащитный «Саблезуб».

Но Спиро не собирался бросать Башара. Он нажал на другой рычаг, пытаясь приоткрыть дверь, расположенную рядом с креслом водителя. Она отворилась на несколько сантиметров. Карацолис навалился всем телом и толкнул, дверь неохотно подалась, покачиваясь вперед-назад. Тяжело дыша, он вытащил турка из машины, а затем выпрыгнул и сам. Ядовитый чад заставил его закашляться.

Когда дым рассеялся, Спиро увидел разбитый ТМП и глубоко вдохнул свежий влажный лесной воздух. Башар снова застонал и попытался сесть.

– Какого черта? – кашляя, спросил капрал.

Карацолис сидел на коленях рядом с другом.

– Я всегда знал, что ты пропускал занятия в школе водителей, – сказал он, пытаясь сохранять традиционную насмешливую манеру их бесед. – Только посмотри, что ты сделал с нашим «Ангелом», мальчик!

Правая сторона ТМП была обожжена и испещрена мелкими пробоинами в результате первого неточного попадания. Даже после утраты одного из магрэповых модулей транспорт перекосился. Его корма висела на магнитной подушке, в то время как развороченная носовая часть уперлась в земляную насыпь.

– Медик! – кричал легионер, возникший рядом с двумя членами экипажа ТМП. – Эй, Уаттс! Здесь еще двое раненых!

Карацолис поднял руку, потрогав рану на голове, и долго в оцепенении смотрел на кровь.

Утрата «Ангела Смерти» оказалась для Спиро самой ужасной раной, полученной на войне.

Фрейзер нервно отмахнулся от доктора Рамиреса.

– Со мной все в порядке, док, – прокричал он. – Отправляйтесь к тем, кому действительно требуется неотложная помощь.

Рамирес неохотно кивнул и заспешил прочь.

Падре последовал за врачом, бросив неодобрительный взгляд на Фрейзера, возмущенный повышенным тоном лейтенанта. Сегодня днем отец Фицпатрик выполнил много обрядов, отпуская грехи умирающим.

– Какие у нас потери, пушкарь? – спросил Фрейзер у Трента. Сержант материализовался буквально ниоткуда, появившись перед Руссо и Фрейзером у люка командного вездехода. Казалось, даже Трент был потрясен.

– Выведены из строя три транспорта, лейтенант, – сказал Трент. – Во-первых, командный вездеход, а также один ТМП. Транспорт с ранеными поражен прямым попаданием, – по лицу сержанта пробежал спазм боли.

– Черт… – Фрейзер отвернулся. – Сколько пострадавших?

– Мы еще подсчитываем, лейтенант. Если бы не раненые… то не слишком много. Башару и Карацолису удалось выбраться из «Саблезуба» после того, как он был подбит. Нам повезло, что артиллерийским отделениям удалось отойти, прежде чем их позиции были атакованы.

– Какого черта! Как эти сволочи сумели нанести нам такой сокрушительный удар? – Фрейзер спрашивал скорее у самого себя, нежели у Трента. – Оружие примми не должно было причинить нам такого вреда!

– Должно быть, они воспользовались компьютерным наведением, – ответил Трент. – Когда они кидали бомбы, летчики знали, в какой момент освобождаться от груза.

– Но это не сошло им с рук, – добавила Келли Уинтерс, возникшая за спиной сержанта. – Второй «Саблезуб» сбил последний из самолетов обезьян, прежде чем тот успел сбросить бомбы и улететь.

– Эх, – Трент выразительно вздохнул и махнул рукой. – Я клянусь, что мы уничтожили все их самолеты, начиненные подобными компьютерами.

– Будем надеяться, что так, пушкарь, – устало ответил Фрейзер. – Потому что еще одна такая атака, и наш поход закончится.

Глава 16

Могилы были неотъемлемыми атрибутами каждого ночного привала.

– Иду по долине теней смерти, и не чувствую страха перед злом: ты навеки пребудешь со мной; как твоя участь и твой прах.

Лейтенант Колин Фрейзер невольно поежился, слушая псалом, который читал падре. Уцелевшие легионеры собрались на небольшой поляне, тишина нарушалась только негромким голосом отца Фицпатрика. Они собрались, чтобы воздать почести и проводить в последний путь своих усопших товарищей, погибших во время бомбового налета ханнов.

Фрейзер угрюмо оглядел людей, выстроившихся в шеренгу перед массивным надгробным холмом, который легионеры возвели в память о погибших.

Пятнадцать человек погибло при атаке. Лейтенант едва ли знал половину из них, и эта мысль принесла в его душу чувство неискупимой вины.

Дональд Гамильтон… молодой ответственный офицер, очевидно, спас Фрейзеру жизнь, подставив свою грудь под смертоносный металлический осколок. Только после его смерти Фрейзер узнан из разговоров товарищей о том, на что надеялся и о чем мечтал этот молодой парень. Гамильтон записался добровольцем в Легион сразу же после окончания колледжа. По словам Вандерграффа, он хотел побывать на передних рубежах Содружества, чтобы накопить кое-какой опыт и достойно предстать перед комиссией по отбору ответственных специалистов для Регулярной Армии. Несомненно, молодому человеку светило быстрое продвижение вверх по служебной лестнице разведывательного штаба Армии Содружества. Когда-то так было и с Фрейзером.

Или сержант взвода Перссон… Он находился в кабине командного вездехода рядом с водителем Хэйнстом, когда носовая часть транспорта взорвалась огнем. В секретном досье шведа он прочел, что Перссон добровольно отправился в Легион, избежав службы в штрафном батальоне за убийство трех мирных граждан в пьяной потасовке в Системе Тритона. Перссон был твердолобым, необщительным человеком… но отличным солдатом. И прекрасным легионером.

Один мечтал о будущем, в то время как другой бежал от мрачной тени прошлого. Смерть уравняла всех… Легион был для них домом.