Страница 22 из 35
– Алло, лейтенант Яковлефф? Вам тут звонят из городка, из местной пивной – некая фрау Кох! Соединить?
– Какая фрау Кох? – изобразил я крайнее удивление.
– Если я не ошибаюсь, она там работает – такая симпатичная рыжая толстушка!
– Ах, эта… – я постарался придать голосу равнодушно-сонную интонацию, даже зевнул – хотя весь мой сон словно «ветром сдуло». – Припоминаю… по-моему, эта официанточка от меня без ума, влюбилась по уши! Переключай!
Крюгер понимающе хохотнул, потом в трубке щелкнуло, и я услышал приятный женский голос, в котором явственно проскальзывали капризные нотки:
– Алекс, как тебе не стыдно! Совсем забыл свою Урсулу! Надеюсь, мы увидимся сегодня?
– Непременно, дорогая! И, пожалуйста, не сердись: служба есть служба. Жди минут через сорок.
Бросив трубку на рычаг аппарата, я в волнении встал с кровати и, словно загнанный зверь, несколько минут ходил из угла в угол – пытаясь взять себя в руки. Немного успокоившись, сел на табурет к столу у окна и глубоко задумался…
Нет это не была очередная любовная интрижка со смазливой официанткой: дело обстояло гораздо серьезней. Снова дали знать о себе мои новые «хозяева» из американской разведки, черт бы их побрал!
Янки завербовали меня ровно два месяца назад, в середине декабря 44-го. Тогда, в числе других командос из спецподразделений Скорцени, я участвовал в диверсионном рейде по тылам союзников во время знаменитого Арденского наступления. Мне не повезло: возглавляемый мною отряд попал в ловушку, и я оказался в американском плену. Там меня подробно допрашивал некий майор Анненский из УСС («Управления стратегических служб» – американской разведки, руководителем которой в Европе являлся небезызвестный Ален Даллес). Итогом этих «бесед» была поставленная передо мной недвусмысленная альтернатива: расстрел или согласие на вербовку. Таким образом, я стал «двойным агентом»: янки дали мне агентурную кличку «Пилигрим», снабдили устными инструкциями и паролем для связи. Они же оперативно перебросили меня назад через линию фронта. Немцы так ничего и не узнали о моем двухдневном пребывании во вражеском плену.
А в начале января состоялась моя первая и пока единственная встреча с резидентом американской разведки, неким господином Клаусом (так он просил себя называть). Это произошло здесь, во Фридентале – в моей любимой пивной «У дядюшки Эрвина». Теперь меня снова вызывали на тайное рандеву: как и было обусловлено заранее, через местную официантку по имени Урсула, видимо, тоже каким-то образом связанную с американцами…
Предъявив на проходной удостоверение, я перекинулся парой слов с дежурным лейтенантом Зибертом.
– Как всегда, к «дядюшке Эрвину»? – спросил он, даже не заглядывая в документы.
– Боюсь, что скоро у меня уже не будет возможности попить немецкого пивка, – заметил я многозначительно.
Зиберт понимающе кивнул: он знал специфику моих «командировок».
Небольшой городок Фриденталь располагался по соседству с так называемыми «специальными курсами» Скорцени, обнесенными трехметровым забором, поверх которого была пущена колючая проволока под напряжением. Пивная находилась в десяти минутах ходьбы от проходной и была весьма популярна среди сотрудников спецкурсов – частенько посещал ее и я. Поэтому место для конспиративных встреч янки выбрали почти идеальное.
Я зашел в просторное полуподвальное помещение и осмотрелся: некогда многолюдный полутемный пивной зал был заполнен менее чем наполовину. Несомненно, это было связано с тем, что значительные людские резервы спецподразделений Скорцени, да и местного гарнизона, были брошены на защиту берлинского направления – там началось мощное наступление Красной армии. Плюс объявленная Геббельсом тотальная мобилизация, когда почти все мужское население Германии – от шестнадцати до шестидесяти – записывали в «народное ополчение» (фольксштурм) и также отправляли на фронт…
Я занял пустующий угловой столик, и тотчас ко мне подошла несколько полноватая, но от этого не менее симпатичная рыжеволосая официантка «под тридцать» – та самая Урсула. На ней была теплая шерстяная кофта поверх серого фланелевого платья с белым передником (в зале было прохладно, и посетители не раздевались, лишь оставляли головные уборы на вешалке у входа). Играя роль влюбленной девицы, она фамильярно чмокнула меня в щеку и, капризно поджав свои пухлые губки, недовольно произнесла:
– Вы нас совсем забыли, господин лейтенант!
– Ничего не поделаешь, служба, – ответил я солидно. – Неси-ка пивка, в горле совсем пересохло!
При этом, когда Урсула повернулась ко мне спиной, бесцеремонно хлопнул ладошкой по ее оттопыренной попке. В ответ она кокетливо погрозила мне пальцем и, виляя бедрами, отправилась выполнять заказ. Безусловно, наш показной флирт был всего-навсего «игрой на публику», но такое поведение было вполне оправданным: среди немногочисленных клиентов (в основном военнослужащих) вполне могли находиться специально «приставленные» ко мне люди из службы безопасности. Это была обычная практика СД – брать под «плотное» наблюдение агента, которому предстояла заброска через линию фронта, да еще с особо важным заданием.
Поставив передо мной две кружки пива, Урсула приветливо улыбнулась, хотела что-то сказать – но в этот момент ее позвал кто-то из посетителей. Потягивая горьковатый напиток, я периодически поглядывал на входную дверь: господин Клаус пока не появлялся, хотя до закрытия заведения осталось не более получаса. Впрочем, почему именно Клаус? Не факт, что на встречу придет лично он – возможно, это будет совсем другой человек, и он находится здесь, в зале.
Без десяти девять пожилой седовласый хозяин заведения, Эрвин Хефнер, громогласно объявил из-за стойки о скором закрытии, дисциплинированные немцы послушно потянулись к выходу. Урсула снова появилась у моего стола: убирая пустые кружки, посмотрела на меня влюбленным взглядом. «Из нее вышла бы прекрасная актриса», – подумалось вскользь. И, наклонившись к моему уху, шепнула: «Задержись…»
Когда хозяин закрыл дверь за последним посетителем, она поманила меня за собой. Спустившись в плохо освещенный и пыльный подвал, заставленный пустыми ящиками и бочками из-под пива, официантка подвела меня к обитой жестью двери и, постучавшись, молча удалилась. «Ну вот, игра во влюбленных закончилась», – усмехнулся я, глядя ей вслед. Послышался звук отодвигающегося засова, и передо мной в дверном проеме предстал господин Клаус. Как и во время нашей прошлой встречи, этот сорокалетний высокий, несколько полноватый мужчина с гладко выбритым холеным лицом был в дорогом черном полушерстяном пальто и серой фетровой шляпе.
Он первый произнес обусловленный пароль, хотя, уверен, узнал меня с первого взгляда. Услышав отзыв, резидент посторонился, пропуская меня внутрь небольшой комнатушки без окон с кирпичными неоштукатуренными стенами. Посередине, на бетонном полу, стоял грубо сколоченный стол, на котором неярко горела керосиновая лампа. Рядом две неказистые табуретки – вот и вся нехитрая обстановка.
Клаус предложил мне присесть, сам расположился напротив, по другую сторону стола. В тесной комнатушке, несмотря на наличие вентиляционной решетки под потолком, было несколько душновато, и я расстегнул шинель – фуражку положил перед собой на стол. Мой американский шеф последовал моему примеру: под пальто у него оказался прекрасно сшитый серый габардиновый костюм; впрочем, шляпу он снимать не стал.
Внимательно на меня посмотрев, негромко отметил:
– Вижу, вы изменили прическу и отпустили усы. Это связано с предстоящим заданием?
– Вы очень проницательны.
Уже при первой нашей встрече я догадался по отдельным репликам Клауса, что он знает обо мне намного больше того, что я сам рассказывал о себе на допросах в американском плену – хотя я был тогда довольно откровенен. Нетрудно было сделать элементарный вывод: в спецподразделении Скорцени у американцев имелись помимо меня и другие агенты (или агент). Так что, врать господину Клаусу не только не имело смысла – в конце концов, это было смертельно опасно.