Страница 14 из 74
Мама с большим трудом закончила МГУ. Училась-то она хорошо, но я появилась на свет через четыре года после Ники, когда мама училась всего лишь на третьем курсе… Не знаю, почему они с отцом решили иметь столько детей. Наверное, они и сами не задумывались об этом: просто так вышло! Хорошо хоть после рождения Катюшки, в 1980 году, им квартиру дали — четверо детей, да еще разнополые, хотя мальчик всего один… При советской власти за это квартиры давали! Правда, фильм с Гундаревой «Однажды двадцать лет спустя» мама терпеть не может и с главной героиней никак себя не отождествляет. Говорит, что там — сплошная ложь, пошлость и глупость. Ну, да ей видней. Я-то в оные времена была всего лишь наивным октябренком, потом — наивной пионеркой, еще успела вступить в комсомол… И тут все рухнуло. Смешно сказать: мою учетную карточку потеряли в райкоме! Я тогда была крайне удивлена… Не понимала: как же так — потерять учетную карточку?! А надо мной просто посмеялись. Другие времена пришли!
Да уж, совсем другие…
Говорят, что средние дети в семье — самые уживчивые. У нас в институте на лекциях по психологии рассказывали что-то о взаимоотношениях в семье. Помню, преподавательница все по полочкам разложила. Единственный ребенок обычно привлекает к себе всеобщее внимание и вырастает эгоистом. В многодетных семьях по-другому. Старшие привыкают командовать, им знакомо чувство ответственности, но они совершенно не умеют подчиняться. Младшие — наоборот: умеют подчиняться, но они недостаточно самостоятельны. Что же касается средних — они умеют и подчиняться, и командовать, и отвечать за других. Из них получаются самые лучшие мужья и жены.
Возможно, в отношении Славки, моего братца, который имел двух старших сестер и одну младшую, это и верно. Но… Ника ведет себя как типичный единственный ребенок. Катюшка — наоборот, абсолютно самостоятельна и не умеет подчиняться, как будто она — старшая в семье. А я… Не знаю уж, какая из меня получилась бы жена. Просто не представляю. По-моему, все зависит от того, кто будет мужем! Если вообще такой найдется… Хотя моя феминистически настроенная мама со мной бы не согласилась. Она считает, что все в семейной жизни зависит от женщины. Даже успешная карьера мужчины!
Папа мой, между прочим, окончил не только геофак. Параллельно он умудрился отучиться в московском Институте стран Азии и Африки. Где оброс полезными знакомствами, позволившими устроиться на хорошую работу, откуда посылали в загранкомандировки. Ездили они с мамой преимущественно в Африку. То на несколько месяцев, то на год, но были и две трехлетние командировки. Мне, правда, побывать за границей не довелось. В первую длительную командировку меня нельзя было взять по малолетству: дошкольникам не подходил климат, поэтому Ника поехала с родителями, а я осталась с дедушкой и бабушкой. Во вторую длительную командировку взяли Славку и Катюшку: в ту страну, наоборот, нельзя было брать детей старше девяти лет, поскольку при посольстве имелась только начальная школа!
Мне совсем не нравилось оставаться с дедушкой Петром и бабушкой Лией. Они люди общительные, в их доме всегда так много гостей… И бабушка требовала, чтобы я тоже со всеми на свете дружила. И собирала многолюдные дни рождения! Для меня это было кошмаром. К тому же бабушка не позволяла мне иметь никакой частной жизни!
Какие могут быть тайны у несовершеннолетней девицы?! Она вникала и влезала во все… И все высмеивала! И для меня это было ужасно тяжело. Наверное, теперь я едва ли не единственный взрослый, который искренне полагает, что детям нужно и даже полезно иметь маленькие тайны! Хотя, говорят, современные дети так порочны, что «маленькой тайной» может оказаться приличный запас кокаина.
Вообще, лучшие воспоминания детства связаны у меня с поездками в Ригу, к Дедушке.
Вот там была сказка… Словно я попадала в другой мир. И дело было совсем не в том, что Прибалтика для советских людей — все равно что Европа. Это Ника, когда в Латвии гостила, ощущала свою близость к Европе. А я ощущала погружение в историю… В мою любимую историю. Рыцарскую. Средневековую. Эта древняя брусчатка, старинные дома, черепичные крыши, шпили соборов, эти замки… А холодное, грозное море, свинцово плещущееся на золотом песке Юрмалы! Почему-то большинство людей видят на пляжах Юрмалы только золотой песок и нежное солнышко… А я видела — море! Холодное и грозное. А прекрасная Сигулда! Синева небес, сверкание Гауи, полумрак пещер, мрачный Турайдский замок — и могила Турайдской Розы: пожалуй, в Сигулде острее всего чувствовалась романтика далекого Средневековья.
И недавняя история — для меня и для Дедушки недавняя — тоже особенно остро ощущалась именно в Латвии. Дедушка возил меня в деревеньку, где он родился, водил по лесу, показывал партизанские тропки и то место, где стоял его дом. Мы клали полевые цветы к обелиску героям-партизанам. А в местном музее боевой славы со стен смотрели на меня знакомые лица — лица Дедушки и его друзей!
Кстати, никого больше из своих внуков он «по местам боевой славы» не возил.
Остальных — только в популярные музеи.
А меня — в гости к боевым товарищам.
И я очень гордилась своею избранностью…
Еще девятилетнюю, в Риге, он впервые отвел меня в тир. И скоро стрельба по мишеням стала моим любимым развлечением. Я и в Москве нашла один приличный тир, но это было намного позже, уже лет в тринадцать, когда меня одну отпускать стали… А когда Дедушка приезжал в Москву, он водил меня в настоящий тир, к военным! У него были тогда друзья даже среди военного командования. Впрочем, он никогда не делал различия между теми, кто смог сделать карьеру после войны, и теми, кто остался «просто ветераном», — как, например, Матвей Николаевич Рославлев, дедушка Ани и Алеши.
К сожалению, почти всех своих друзей Дедушка пережил.
Кстати: если моей многодетной маме совершенно не понравилась история про многодетную мать, — то мой Дедушка, старый латышский коммунист, категорически отверг фильм «Долгая дорога в дюнах». Он ругал его почти теми же словами, какими мама ругала «Однажды двадцать лет спустя»: ложь, глупость и пошлость… Мне-то «Дорога…» понравилась, и я не на шутку огорчилась, когда Дедушка даже обсуждать не пожелал этот фильм. Но тут же я безоговорочно приняла его точку зрения. Потому что знала: если Дедушка что-то говорит — значит, так оно и есть! Дедушка всегда бывает прав…
И какое же счастье для меня, что Дедушка все-таки решился переехать в Москву! Если бы не он… Не знаю, что бы со мной было.
Родители тогда как раз сидели во второй командировке, Славка и Катюшка были с ними. Ника училась на первом курсе и пребывала в состоянии перманентной влюбленности. В тот период мы с ней были дальше друг от друга, чем когда-либо. Мне исполнилось четырнадцать, я чувствовала себя бесконечно одинокой. С бабушкой и дедушкой контакты как-то не налаживались. Я вела дневник — для меня почему-то было жизненно необходимо записывать свои мысли и переживания. Наверное, все подростки проходят «дневниковую стадию». Но мне приходилось проявлять чудеса изобретательности, чтобы прятать свой дневник от бабушки Лии! Она-то, конечно, считала, что взрослые обязаны знать, что со мной творится… Но я-то знала, что она никогда, ни за что меня не поймет!
Тем более что ничего интересного для нее в моей жизни не происходило.
Влюбленностей у меня не было. Друзей — тоже. Были книжки, которыми я отгораживалась от мира. И был тир, куда я ходила дважды в неделю выплескивать отрицательную энергию.
Школу я в ту пору совсем запустила… Одни двойки. Да еще и прогуливала! Учителя были в шоке: такая примерная девочка, образцовая… Была…
Бабушку вызывали в школу, спрашивали: что происходит с Соней?
И бабушка, бедная, тоже мучилась вопросом: что же с Соней?
И додумалась: решила, что это все из-за тира, из-за этого бессмысленного и неженственного увлечения… Думала, кто-то там на меня дурно влияет.
Нужна я там кому, влиять на меня!