Страница 15 из 45
— Это папин дом!
Я огляделась, но никого не увидела.
— Это папин дом! — прозвучало вновь. — Думаешь, я обманываю?
— Да! Да! — воскликнул другой знакомый голос, и послышался шум веселой возни.
Значит, Колин Камерон все-таки приехал, и теперь Йен вволю поплещется в бассейне! Я просияла от радости. И как это я сразу не догадалась, что он может остановиться в другой гостинице?
Но где же они прячутся? Вновь раздалось пыхтение, затем хныканье и жалобный голосок Рут:
— Папа, отпусти меня!
Он-то и дал мне ключ к разгадке. Невдалеке, у стены коттеджа, стояла старомодная скамья с глубоким сиденьем и высокой плетеной спинкой — за ней и притаились три безобразника.
— Папочка, мы можем теперь идти? — спросил Йен.
— Но мне здесь очень нравится, — прозвучал мужской голос.
— Мне тоже, мне тоже, — пискнула Рут. — Папочка, расскажи нам сказку.
Надо было уйти, но я осталась стоять, прислушиваясь и глупо улыбаясь. В наши сумасшедшие дни было что-то невероятно трогательное в отце, который возился с детьми, тормошил их, играл с ними, ерошил им волосы… И они отвечали ему тем же, как и я своему отцу.
— Папа, я всем рассказал, что ты можешь водить машину с закрытыми глазами!
Я не расслышала ответ Колина, но голос его звучал испуганно.
— Но я сказал, что ты ничего никогда не задевал, — успокоил его Йен.
— Папа, ты собираешься рассказывать нам сказку? — вновь вмешалась Рут. Ее рука на мгновение показалась на спинке скамейки и тут же была накрыта большой ладонью.
Я стояла, глядя на эти две руки и убеждая себя поскорее уйти отсюда.
— Ладно, сейчас расскажу. Посмотрим, что у нас сегодня в меню? — задумчиво произнес Колин, и близнецы хихикнули. — Я когда-нибудь рассказывал вам о мышке и льве?
Я вздрогнула.
— О, только не это! — взмолился Йен. — А у тебя нет сказки о самолете?
У Колина была сказка о самолете, как и у меня, но он начал с мышки.
— Жили-были крошечная мышка… — шотландский акцент усилился, как будто это тоже входило в «меню» рассказчика, — и огромный лев, который ужасно любил конфеты…
Тут уж я не выдержала — развернулась и бросилась наутек. Бедненькие мои мышка и лев, сейчас этот несносный шотландец наденет на них килты! Он, оказывается, еще и вор!
На пороге отеля меня поймал десятилетний мальчишка, с которым мы познакомились несколько дней назад в телевизионной комнате. Я тогда пожалела парнишку — он ужасно скучал, потому что в отеле не было детей его возраста, — пообещала сыграть с ним в крокет, хоть и ненавижу эту игру, и теперь Дик не преминул воспользоваться моей слабостью. Он был не особенно разговорчивым, но нельзя ведь ожидать от всех такого же шарма, как у Камеронов!
Я ждала на поле своей очереди вступить в игру и размышляла, как долго Дик собирается смотреть, прищурясь и высунув язык, на мяч, когда вдруг рядом со мной раздался взволнованный голосок:
— Дебора, знаете что…
Я вздрогнула и повернулась. Вчерашний мешковатый костюмчик был ничто по сравнению с сегодняшней «красотой»: белая рубашка с кружевами, миниатюрный килт, гольфы и крошечная сумочка с мехом на поясе. Адам удивился бы, узнав, как легко я могу возненавидеть Магду, — достаточно только взглянуть на одежду, в которую она одевает близнецов. Почему-то я была уверена, что их отец тут ни при чем.
— Что, Йен? — улыбнулась я.
— Папа говорит, вы неправильно держите молоток. — Он схватил деревянную рукоятку и крикнул через плечо: — Папа, вот так надо?
Я оглянулась — на террасе сидел Колин в темно-синих джинсах и голубой рубашке — и с удивлением поняла, что его широкая обаятельная улыбка предназначается мне.
— Левая рука выше, правая ниже, — крикнул он. — И не делай резких движений бей плавно.
— Папочка, иди сюда! — позвал Йен. — Покажи ей сам. Она не знает, как надо.
— Не беспокойтесь, — поспешно выпалила я и сделала первый удар. Не очень успешно.
Дик ликовал. Йен выглядел таким же расстроенным, как тренер проигравшей футбольной команды. Дик, высунув язык, еще раз тщательно прицелился, и я вдруг краем глаза увидела мелькнувшее рядом голубое пятно. Две большие ладони протянулись над моими плечами и легли на мои руки, сжимавшие молоток. В следующую секунду к нам присоединилась еще и Рут.
— Оставайтесь в этой позиции, — посоветовал мне Колин. — Молоток слегка вверх, и позвольте ему двигаться плавно. Вот так…
Мой мяч легко покатился по траве и сбил мяч Дика с курса.
— Видите! — Мой наставник убрал руки, и я вновь почувствовала прохладный ветерок. Странно, оказывается, было довольно холодно.
— Это нечестно! — обвинил меня Дик. — Он вам помог.
— Если хочешь, я помогу тебе, — дружелюбно предложил Йен. — Хочешь?
Дик презрительно оглядел его:
— Брысь отсюда, девчонка! Ты и твоя красная юбка!
Щеки Йена стали такого же цвета, как его килт.
— Это не юбка! — заорал он и пулей бросился на обидчика.
Сцепившись, мальчишки упали и покатились по траве, молотя друг друга кулаками и коленками. Колин растащил их и, бесцеремонно встряхнув, поставил на ноги. Дик выглядел практически невредимым, зато белым кружевным манжетам Йена здорово досталось.
— Пожмите руки, — сердито приказал Колин. — Ты первый, Йен. Ты это начал.
— Это не он начал, папочка, — пропищала вдруг Рут, — а вот он! — И в ярости указала на Дика. — Это не юбка, — добавила она, — а килт!
— Как насчет того, чтобы вам двоим сбегать умыться? — дипломатично предложил Колин. — Дебре и Дику надо закончить игру.
К моему удивлению, близнецы послушно бросились по лужайке к отелю, и я с уважением взглянула на их отца. Он вернулся на скамейку, сел, скрестив руки на груди, и задумчиво уставился в небо.
Игра, однако, продолжалась недолго. Через несколько минут Дик оглянулся на отель и сказал:
— Я должен идти. Папа меня зовет. — Бросив свой молоток, он умчался.
— Какой послушный мальчик! — одобрительно усмехнулся Колин, подобрав его молоток и прихватив заодно и мой.
Он весело улыбался, когда мы шли с ним вместе по тропинке, благодарил меня за спасательную экспедицию в понедельник и вчерашнюю прогулку с Йеном.
— О, что вы, это вовсе не было одолжением! — запротестовала я. — Я и сама наслаждалась каждой минутой.
— Вы очень любите детей. — Это было утверждение, не вопрос.
— Как и вы, — рискнула заметить я.
Мои слова остались без ответа. Колин, который случайно взглянул на серое здание отеля, резко остановился, и его глаза округлились.
— Боже мой! — прошептал он и бросился вперед.
Тут и я увидела то, что его напугало. Особняк был спланирован оригинально: гостиная и столовая выступали аркером и небольшими уступами поднимались ко второму этажу, образуя под ним плоскую широкую крышу, и на этой крыше в позе верховного жреца застыла детская фигурка, а перед ней полыхало пламя костра… Колин мчался впереди, я бежала за ним. Что там пророчил Адам? Что однажды близнецы сожгут отель?
Вверх по лестнице и вдоль по коридору к комнате, в которой я с Адамом в понедельник укладывала ребятишек, мы пронеслись как ветер. Колин ногой распахнул дверь и, подскочив к окну, высунулся наружу. Ровная площадка внизу была теперь пустой, как и спальня, но костер продолжал весело гореть ярким пламенем. Я охнула от удивления, когда поняла, что в нем уничтожалось, — красная шотландка и белое кружево… Огонь был небольшим, и его легко удалось потушить — Колин просто затоптал костер, осталась только кучка обгоревших тряпок.
Он как раз вернулся в комнату, когда Йен, одетый в майку и шорты, вышел из ванной. «Интересно, — подумала я, — замечает ли его отец, что они с ним очень похожи? В любых обстоятельствах: на сцене, на лужайке для крокета или где-то еще — они дарят окружающим одинаковую улыбку, предлагая всем свою дружбу и поддержку».
— Папа, Дебора может поехать с нами к морю?
— К морю? — мрачно переспросил Колин Камерон. — Тебе лучше забыть о морс. Ты не поедешь.