Страница 3 из 48
Майлс хотел, чтобы они вместе отправились в путешествие в прошлую пятницу, когда окончился семестр, но она не могла, не могла не попрощаться. Как всегда покладистый, он согласился, и даже решил последовать ее примеру и провести уикэнд дома.
Она знала, что Майлсу двадцать два года, у него есть старший брат Дуглас и нет сестер. Его родители владели фабрикой твида в Донегале, а теперь они жили в Дублине: «О'Малли Твидс Лимитед». Майлс вошел в дело. Она также знала, что он занимался им очень энергично. И хотя его нынешний курс обучения был связан с модой и дизайном, он занимался также организацией сбыта и связями с общественностью.
— Я полагаю, он будет директором? — закинул удочку отец, но этого она не знала. Дуглас О'Малли как будто занимался делом меньше, чем Майлс.
— Дуг умеет шевелиться, когда захочет, а иначе его толкать бесполезно. Никогда не любил выставляться напоказ, — сказал Майлс с ноткой привязанности. Итак, она знала еще кое-что. Он был великодушен даже по отношению к брату, который не старался нести свою часть ноши.
Африканская малышка с зубками, сверкающими, словно крошечные жемчужины, запела:
— Свавьте Его, свавьте Его, все вы, маленькие детки.
— Тише, Джилл, милая, здесь нельзя петь. — Ее спутница с извиняющимся видом посмотрела на Джоанну.
— Пожалуйста, не останавливайте ее. Мне это нравится, — поспешно сказала Джоанна.
Певица была одарена отсутствием застенчивости, весельем и искренностью. Папа был бы в восторге, подумала Джоанна, и без всякой логической причины от воспоминания о его крупной, облаченной в твид фигуре и от тоненьких, как палочки, ног Джилл у нее перехватило дыхание. Отец был неравнодушен к малышам. Когда ей было столько же лет, он каждое воскресенье водил ее на прогулку, на плохой дороге брал ее на руки и подсаживал на пони. Отец был бы страшно рад внукам, но захочет ли Майлс иметь детей? Они никогда не обсуждали это.
Главное — это любовь, убеждала себя Джоанна, а Майлс меня любит. Но все же где-то таилось грызущее сомнение. «Ну и хорошо, давай поженимся» внезапно показалось слишком легковесным, и не было никаких определенных планов на будущее.
— В Дублине трудно снять квартиру? — как-то спросила она.
— Не знаю. Вряд ли, — небрежно ответил Майлс, поглаживая ее руку. — Возможно, она нам не понадобится. Дома куча комнат. — И когда она возразила, он так же небрежно сказал: — Ну ладно. У нас будет квартира. Все, как ты скажешь.
Сначала — главное, напоминала себе Джоанна, а главным были мужчина и женщина, любящие друг друга, а не женщина в поисках дома и детей. И все же — надолго ли это, такая вот любовь?
Эта часть путешествия почти закончилась. Два белых паруса, показавшихся за зеленой равниной, выглядели так же, как на одной из картин ее матери-художницы; ближе к поезду пена пузырилась в кильватере парохода, спешившего по широкому проливу, потом показались верфи, полные разноцветных корпусов. До Нориджа оставалось минуты две, а она все еще пребывала в смятении.
Она думала, что все будет хорошо, она была почти уверена в этом, но не совсем… Ей не хватило времени.
В этот момент мимо окна промчался указатель с надписью «Норидж Торпс».
Девушка, опекавшая Джилл, с уговорами засовывала ее тонкие руки в куртку. Она улыбнулась Джоанне.
— Ну вот, здесь мы вас покинем. Думаю, вы не станете жалеть! — Джоанна решила, что она или опекунша, или учительница ребенка.
— Мы выходим, — радостно сообщила ей Джилл.
Иногда именно простейшие действия спускают курок. В данном случае это была темная курчавая головка, подпрыгивавшая в сторону двери.
Внезапно единственным, что имело значение для Джоанны, стали время и скорость. Она вскочила, встала на сиденье, сдергивая чемоданы с багажной сетки, затем спрыгнула на пол. На мгновение зеркало отразило ее желтовато-коричневое платье с округлым вырезом, светло-каштановую мальчишескую голову, нежно-розовый младенческий рот и потом потеряло ее, когда она стала проталкивать чемоданы сквозь узкую дверь купе.
Часы в конце платформы показывали 15.40. Майлс не мог зарегистрироваться в дублинском аэропорту раньше половины седьмого. Времени было достаточно — но как сказать? С чего начать? «Дорогой, не подумай, что я не люблю тебя»… «Дорогой, не мог бы ты вместо Эдинбурга снова приехать сюда? Я должна поговорить с тобой». Он разозлится и правильно сделает. Он спланировал ее путешествие, длинное, с несколькими пересадками. У него наверняка сложится ощущение, что если бы он не поддался ее прихоти насчет поездки домой, у нее не было бы возможности отступить.
Она ненавидела себя, и даже разносившееся через станционный громкоговоритель объявление, казалось, содержало оттенок упрека.
— Поезд, стоящий у третьей платформы, отправляется в пятнадцать сорок пять до Линкольна…
У барьера контролер нахмурился, увидев протянутый ему билет.
— Эдинбург? Вам нужен поезд на Линкольн, мисс. Вы только что с него сошли.
— Я знаю, — запнулась она. — Знаю. Я передумала.
Джилл и ее опекунша стояли у газетного киоска. Она прошла мимо, чувствуя удивленный взгляд девушки, дошла до телефонной будки и втащила в нее чемоданы. Ей показалось не случайным то, что когда она стала набирать номер, снова прозвучал голос из громкоговорителя, приглушенный, но ясно слышный.
— Поезд пятнадцать сорок пять на Линкольн отбывает от третьей платформы — с остановками в Тетфорде, Эли, Марче, Сполдинге и Слифорде.
Линия была свободна, ждать почти не пришлось. На другом конце ответил мужской голос.
— Майлс? — с нетерпением спросила Джоанна.
Послышался быстрый, резкий вдох, и потом молчание. Что-то в этом молчании заставило ее сердце резко сжаться.
— Пожалуйста, — задыхаясь, сказала она. — Пожалуйста, могу я попросить мистера Майлса О'Малли?
На этот раз голос ответил:
— О Боже! — произнес он с ирландским акцентом. — Разве вы не слышали?
— Не слышала что? — пробормотала она. Говорить было трудно — так сильно билось сердце.
Голос уклончиво продолжал:
— Послушайте, вы его девушка?
Джоанне показалось, что ее сердце и разум превратились в ледяные глыбы, но все же сигналы были приняты. Помни, они не знают ничего — подожди, пока не поговоришь с Майлсом.
— Не совсем, — ответила она. — Что… что-то случилось?
— Да. Именно поэтому я не хотел вас слишком ошарашить, — ответил голос. — Он разбился вчера па дороге в Белфаст, когда ехал в Лари. Он собирался ехать оттуда в Странраер, чтобы встретиться с каким-то приятелем, с которым собирался путешествовать по Шотландии.
— Разбился? — Джоанна облизала губы. — Вы хотите сказать… он сильно ранен?
— Боюсь, что хуже, — ответил ее собеседник. — Он умер.
Молодая женщина, провожавшая Джилл в дамскую комнату, первой заметила полуоткрытую дверь телефонной будки и случайно заглянула туда. Неловко лежавшая на своих чемоданах Джоанна этого не видела. И ничего не слышала, хотя еще сжимала в руке телефонную трубку.
Глава вторая
— …Я и подумала, что завтра мы пообедаем в городе и сходим на выставку. — Голос Джесси Ли затих, и она сочувственно воззрилась на свою юную гостью. Дитя так напоминало маленького мальчика… заблудившийся в лесу младенец, сжимающий свои кораллово-розовые губы с круглыми карими зрачками под стрижкой, похожей на перевернутую миску для пудинга. И все же она была такая женственная.
Мать Джоанны, Дороти Дайкс, старая школьная подруга, предупредила, чтобы она ни о чем не расспрашивала. «Она не станет об этом говорить. Она и нам почти ничего не сказала, только то, что пыталась позвонить Майлсу из Нориджа, хотела ему сообщить какую-то мелочь, не знаю что, и ей сказали об этом несчастном случае. И вообще все это было так странно. Она не позволила мне позвонить подруге, у которой собиралась остановиться в Шотландии, сказала, что сделает это сама, а теперь почему-то и слышать не хочет о том, чтобы туда поехать. А доктор настаивает, чтобы она уехала».