Искаженное эхо

Если они, разумеется, были в состоянии говорить. Но нормального защитника последний раз вызывал лет семь назад дом Тишанот, остальные доставали то огромных птиц, то странных зверей, а один раз вообще попалась рыба с человеческой головой и руками.

— Нудалекоеще? — раздраженно проворчал демон, и втора тайком вздохнула, как бы еще понять, спрашивает он чего-то или сообщает, что сейчас начнет их убивать?

— Пришли, — сообщила на всякий случай как можно миролюбивее, открывая кухню.

Гараны, ввалившиеся следом, без дела не стояли, одна сразу направилась к очагу, и покопавшись, нашла под слоем залы раскаленные угольки, ловко раздула огонек под сухой щепочкой, зажгла большую лампу. Вторая, захватив с полки чистые чашки, поставила их на стол, и раскладывала оставшуюся от ужина мамалыгу, третья, метнувшаяся в холодный чулан, уже несла полную миску соленых грибов.

А втора за это время успела положить на доску большой кусок вяленой кабанятины и ловко настрогать ее розовыми ломтиками с прослойкой чуть желтоватого жира.

Демон сел к столу и бдительно наблюдал за действиями женщин, а они специально готовили трапезу на всех присутствующих, памятуя о крайней недоверчивости пленников, считающих, что гараны только и мечтают отравить с таким трудом добытого защитника.

Потом вызванный подвинул к себе выбранную чашку с мамалыгой, бросил сверху несколько ломтей мяса, и что-то поискал на столе глазами.

— Вилокнеположено? — Спросил с неприкрытым ехидством и показал вторе, как чем-то невидимым черпает кашу.

— Фух, — облегченно пробормотала Урса, присаживаясь к столу так, чтоб не задеть больную руку, — наш-то не дикий, ложку требует. А Тишанотский только сырое мясо жрал, да и брал голыми руками.

— Сдается мне, он вообще не такой, как другие, вот посмотрим, на что в бою годен, тогда и будем знать, радоваться или горевать, — задумчиво ответила втора скорее своим мыслям, чем подручнице, наблюдая, как пленник обнюхивает и разглядывает каждый кусочек еды, прежде чем сунуть его в рот.

Арсений слушал мягкие женские голоса, чем-то напоминавшие индийские, из виденных в детстве фильмов, и жевал почти несоленое жесткое сало, припахивающее к тому же застарелым жиром. Соленые грибы он есть побоялся, хотя и очень любил. Однако осторожность взяла верх, незнакомые грибы еще отец велел обходить десятой дорогой. К тому же и в густой каше попадались мелко порезанные кусочки грибов, только уже вареных. Вполне достаточно для проверки организма. Вилок, как он правильно догадался, у туземцев не было, женщина с неуклюжим лубком, привязанным к опухшей руке, притащила несколько деревянных, некрашеных ложек.

Вопросы насчет туземных мужчин, которых он пока не встретил, местности, где стоит этот дом, того зала, куда его вытащили из родного мира, про здешний климат и политическое устройство страны, роем растревоженных пчел гудели в голове Арсения, возникая и пропадая, вытесненные все новыми. Но все они было ерундой и мелочью по сравнению с главным, зачем он понадобился аборигенам? И тут снова возникала та же непреодолимая проблема, язык.

Но ведь должны же были эти тетки предусмотреть все вопросы, связанные с общением, заранее? А значит, не позднее, чем утром, все объяснят ему, и нужно только потерпеть, уговаривал себя пленник. Однако наевшись и уже топая в сторону своей комнаты, не удержался, тронул ту женщину, что была у туземок главной, за рукав и попробовал показать жестами, что хочет разговаривать.

— Нельзя пока ничего сделать, — печально покачала головой Харрис, — больна наша хозяйка, а сильный дар в доме только у нее. Теперь еще Тулист есть, но на неё у меня надежи нет, раз она тебя удержать не сумела, то лучше не рисковать.

Арсению не понравилась виноватая горечь, звучавшая в голосе женщины, такое впечатление, что тетки чего-то прошляпили. Ну, все ясно, мужики небось на охоте или на войне, историю Арсений не любил и плоховато представлял, чем они там занимались в древности, эти предки, но что бабы накосячили, просек сразу.

— Может, я разберусь в вашей проблеме? нахмурив брови, поинтересовался Арсений, и выразительно показал, как идет разгребать их дела, но хозяйка только головой замотала, нет.

— Да ты мне покажи, а я сам решу, по силам задачка или нет, — настаивал Арсений, не переставая жестикулировать, чтоб глупой тетке понятнее было.

Она тоже нахмурилась и повернула назад. Довольный проявленной настойчивостью, пленник, не отставая, топал следом. Дверь в нужное помещение оказалась недалеко, но тетка, дойдя до нее, еще несколько минут колебалась, прежде чем отважилась открыть.

А едва дверь распахнулась, Арсений решительно отстранил проводницу, и смело шагнул внутрь.

Сначала ему показалось, что в комнате, ярко освещенной светильничком, никого нет, и только пристальнее вглядевшись, пленник осознал, что на постели кто-то лежит. Уже понимая, что пришел напрасно, в медицине он разбирался на уровне лекарств, лежащих в автомобильной аптечке, Арсений все же сделал еще пару шагов.

— И кто ж её так? — спросил расстроенно, разглядывая бледное личико худенькой девушки, совершенно не похожее на румяные физиономии местных гренадерш.

Темные густые ресницы медленно шевельнулись, открывая густую синь фиалковых глаз, бледные потрескавшиеся губы что-то беззвучно шепнули.

Тетка бросилась к больной, бережно приподняла голову, напоила каким-то снадобьем из красивого бокала, близко не соответствовавшего всей остальной местной утвари, и снова уложила на подушки.

А потом потянула Арсения прочь, не замечая кроткую мечтательную полуулыбку, скользнувшую по губам демона.

Глава 4

Наутро Арсений проснулся от тихого шепотка, и еще не открывая глаз, понял, в комнатке кто-то есть. И этот кто-то его бесцеремонно рассматривает, при свете принесенного с собой каганца. Потому что ночью, проводив его до спальни и дождавшись, пока пленник устроится на постели, тетка ушла вместе со светильником. Охранявшую его гренадершу Арсений тогда же решительно выставил за дверь, недвусмысленно дав понять, что никакие соседки ему не нужны, и аборигенка не стала спорить. Хотя заметно расстроилась, и, уходя, попыталась разжалобить Арсения умильным взглядам голубых глаз. Однако после подлого предательства Марины бывший бизнесмен категорически считал всех вешающихся на него женщин потенциальными врагами и верить таким не собирался.

— А разве я разрешал сюда входить? — приподнимаясь на локте, с нарочитой угрозой поинтересовался Арсений у незваных гостей, и едва не оглох от испуганного визга.

Несколько ребятишек, примерно лет пяти-семи, ломанулись в дверь, и не смогли ее открыть, совсем забыв от испуга, что та открывается внутрь. Детвора запаниковала, раздался дружный рев, а самая старшая, судя по росту, девчушка выхватила откуда-то довольно внушительный ножик и встала впереди друзей, собираясь защищать их от злобного демона.

Костеря себя за глупую шутку, Арсений с любопытством разглядывал малышню, не предпринимая никаких попыток двинуться с места. Не хватало еще спровоцировать малолетних аборигенов на драку. Их решительные мамаши вряд ли такое потерпят.

И словно в подтверждение его мыслей дверь резко распахнулась, разметав в стороны заревевших с новой силой малышей и в комнату влетела вчерашняя туземка со сломанной рукой.

В здоровой руке у неё был светильник и, подняв его повыше, пришедшая очень быстро разобралась в обстановке.

Сердито рыкнула на малолетних лазутчиков, и они моментально испарились. Потом что-то буркнула Арсению и шагнула к двери, но он решительно её остановил. Раз у женщины все равно больничный, ну или как тут это называется, значит, можно немного с ней поболтать.

— Меня зовут Сен, — решительно сократив нелюбимое имя, — представился Арсений, и, постукав себя пальцем в ключицу, с выражением повторил — СЕН!

— Урса, — неохотно отозвалась Урсанит, некстати вспомнившая, что нельзя открывать демону свое имя.