Найти себя

— А мы, значит, подходили, — с горьким сарказмом выплюнул Васт.

— Да, вы подходили, — Костик вдруг почувствовал солидарность с морским народом, — в вас кровь ваальтов, и дети получат прекрасную наследственность. Мой… брат тоже подошел… теперь у него будет трое малышей.

— Откуда трое-то? — Тарос ошарашенно поднял глаза на жену, — ты только что говорила — один раз?!

Тине стало смешно, ну вот зачем он торопится задавать наивные вопросы? Подумал бы немного, глядишь — сам все сообразил. И одновременно в глубине души проснулось не то что бы сочувствие, нет. Просто мужская солидарность. Очень неприятно, когда тебя вот так резко ставят перед фактом. При всей его симпатии к морянам и соболезновании их трагедии, способ действия они выбрали далеко не лучший. Хотя трудно сказать навскидку, что можно было придумать в тот момент, сто лет назад, когда горстка испуганных женщин и детей, еще живо помнящих страшную боль от ожогов и ран, оказалась в прохладных водах чужого и неприветливого мира.

Мира, в котором их никто не знал, не ждал, и не собирался жалеть.

— Ты же только что сказал, что уже большой мальчик, — мягко фыркнул Костик, — вот и догадайся, как можно за одну ночь обрести троих детей. Могу дать подсказку, моряны очень широко пользуются тем, что люди их плохо отличают друг от друга.

— Ты иногда очень сильно меня удивляешь, Тина, — задумчиво произнес Васт, свернул список в трубочку и передал Зайлу, — отнеси в казарму и поясни им, в чем дело. Да пусть сразу не бегут в бухту… а сначала немного подумают… и про совместимость крови объясни.

— Хорошо… — Зайл замер на пороге, — а мы едем… или остаемся?

— Как это — остаетесь? — теперь зависла Тина, — из-за чего?

— Не волнуйся, мы едем, — серьезно взглянул на нее Васт, — я прекрасно понимаю, что ты не могла раньше раскрыть нам этой тайны… и поэтому не собираюсь разрывать договор. Идем.

— Э-э, нет! — Теперь Костик вцепился в подлокотники, словно его собирались тащить силой, — вот кота в мешке мне не нужно. Как понимать твои слова о разрыве договора? Это что, значит, вы можете разорвать его в любой удобный для вас момент? Ну и нафик я тогда буду таскать вас с собой?

— Ты неправильно все поняла, — теперь Васт смотрел на Костика с превосходством, — мы все давали клятву соблюдать родовые законы. И если их нарушим, обязаны немедленно вернуться на Анлезию и доложить старшему рода… чтоб он назначил наказание.

— А если не вернетесь немедленно? — Костику показалось, что он начал кое-что понимать.

— Это уже неважно, — Васт шагнул к двери, — так ты идешь? И учти, от твоего решения сейчас не зависит ничего, я все равно поеду в Дилл.

— Я тоже, — тихо сообщил так никуда и не ушедший Зайл и его слова прозвучали торжественно, как клятва.

— Стой! У нас приказ никого не выпускать! — голос караульного звучал очень уверенно и храбро.

Да и как стражу не быть уверенным в собственной безопасности, если сидит он в будке, сложенной из огромных тесаных валунов, и смотрит на путников из защищенного кованой решеткой окошечка? Причем решетка сделана так искусно, что ни стрела, ни наконечник копья не пройдут, без всяких предварительных замеров видно.

Зато вполне пройдет одно из снадобий, какими щедро поделились на прощанье моряны, сообразил Костик и потянулся к привязанному позади него сундучку.

— Кто тебе дал такой приказ? — голос Васта так нежен, словно он любезничает с местной прелестницей.

— Господин хариф! Сказал, без его разрешения даже мышку нельзя пропустить.

— А про кошку, он ничего не говорил? — Костик покосился на Жано, вальяжно развалившегося на спине соседнего панга, а ведь это идея!

— Не говорил… — засомневался страж и вновь уперся на своем, — но все равно никого не пропущу.

— Поехали, тут недалеко, — Васт решительно развернул свое животное в сторону выложенной булыжниками площади, через которую они проехали пять минут назад, — быстрее будет выяснить, что еще задумал Пруганд.

— А о том, что я просто хочу сказать вам в дорогу несколько слов, вы не подумали? — Хариф поджидал их на крыльце собственного дома, — и позавтракать вместе?

— Не хитрите, босс, — Рассерженно фыркнул Костик, — вы вчера на прощальном ужине всё нам сказали. Нечего размусоливать. Меньше слов — крепче нервы.

— Это я хотела сказать спасибо, — Сетилия сидела в кресле на колесиках, которое бережно держали за спинку огромные лапы тан-габирца.

С первого взгляда можно было решить, что никакого улучшения в здоровье у Сетилии не произошло, но Костик знал, что это временно. Все у нее замечательно, просто мышцы отвыкли работать, и теперь женщине приходится учиться ходить заново.

— Тогда мы позавтракаем. — Поступив в телохранители к Тине, Васт и не подумал отказаться от командирских замашек.

А Костик и не протестовал. Просто представил, насколько неестественно и неприглядно будет смотреться со стороны, если тощая девчонка в мужских штанах начнет покрикивать на троих красавцев-блондинов.

Не говоря о том, что все встречные мужчины и женщины сразу воспылают к нахалке неприязнью, так еще и заинтересуются таким противоестественным поведением. А где вопросы — там и ответы… нафик, нафик! Ему и так хорошо. Сидит себе, наслаждается видами, и грызет вкуснючие орешки, похожие на фисташки. Сая лично нажарила в дорогу целый мешочек.

Вот и сейчас спорить не стал, слез с панга и пошагал на крыльцо.

— Доброе утро, Сетилия!

— Доброе утро, Констанатина! Идем, я покажу тебе, где можно умыться, — госпожа кивнула рабу, и тот ловко развернул тележку.

— Спасибо, — Костик нехотя поплелся следом, изображать воспитанную девицу ему хотелось меньше всего.

— Вот вода, вот полотенце, — по знаку госпожи раб исчез, оставив их в комнате одних, — можно задать тебе один вопрос?

Женщина была очень спокойна внешне, но что-то в преувеличенной доброжелательности её голоса выдавало невероятное внутреннее напряжение, держащееся на грани срыва только чудом. Так спокойна бывает только темная туча, за секунду до того, как разразиться градинами с кулак.

Выходит, до сих пор не все шоколадно в семье босса?! Так вот зачем он использовал свое положение, и заманил на завтрак Тину и полукровок. Они потребовались харифу для установления мира в его собственной семье. И как он себе вообразил эту помощь? И чего ждет от иномирянки? Оправданий? Объяснений с его женой? Конечно, Сетилия, как законная жена, вправе потребовать с Тины пояснений. Но поверит ли им женщина, которая торопливостью и вспыльчивостью испортила собственную жизнь много лет назад? Конечно… ему трудно судить, что чувствует любящая жена, получив доказательства измены мужа, но может, все же стоило хотя бы с ним поговорить? И почему бы им не сесть и не разобраться во всем сейчас? Ведь ясно, что доброхоты уже донесли Сетилии об его мнимом романе с иномирянкой!

— Конечно, — Костик сел и потер руками виски, — хоть пять. Знаете, если бы вы не затеяли этот разговор, я сама искала бы повода его завести.

— Ты о чем? — хозяйка стремительно бледнела, но держала спину прямо, как на королевском приеме.

— О негодяях, — Тина встала, прошлась по уютной комнатке, посмотрела в окно, — я не знаю их имен, но уверена, что они где-то поблизости. Те, кто всех судит по себе, кто не верит ни в честность, ни в совесть. И кто очень любит сунуть палец в чужую рану и смотреть, как его жертва корчится от боли. Я говорю про того, кто не постеснялся принести в ваш дом грязные сплетни, хотя отлично знал, что доставит вам новую боль.

Землянин остановился неподалеку от застывшей изваянием Сетилии, с состраданием посмотрел на ее сухие глаза, потемневшие от боли и тяжело вздохнул. В душе росло ощущение, что он идет по минному полю… и все вокруг надеются на чудо, хотя точно знают, что минер он никакой.

— Сетилия… я ведь в курсе, что все в крепости считали меня любовницей вашего мужа, даже Тарос попался на нехитрый трюк коменданта. Но думала… что вы знаете собственного мужа лучше других, и поймете, всё это он делал ради одной цели. Никто не должен был догадаться, что я иномирянка. Хариф хотел чтобы у меня появилась возможность задержаться в крепости подольше и разобраться в своих способностях. Он ведь так надеялся на чудо… столько лет верил… Не знаю… зачем я все это вам говорю, мне не в чем перед вами оправдываться. Наверное, просто хочется, чтоб вы оба были счастливы… вы же заплатили за это такую страшную цену.