Страница 16 из 22
А звали его Джук Бой Боннер...по крайней мере, мне так рассказывали. Я всю эту историю про ищеек, следопытов и суд Линча узнал только через несколько лет, когда вернулся в эти края, уже прославившись в Чикаго как слепой блюзмен... ну и местечко этот Чикаго... ну и местечко...
Ну, а потом Чикаго спекся, и вот уже в Центральном Мемфисе взгромоздился я на бочонок с соленьем и настраиваю мою любимую домодельную жестяную гитару, какие все ниггеры на плантациях делали — в старые добрые времена, в старые добрые времена сидел я на бочке.
Девять струн, стибренных из пи-аа-нина сестры босса, натянутых поверх сосновой плашки, смазанной скунсовым жиром (или енотовым, что ли?). Честно говоря, врать не буду, жир тоже был ворованный. Каждую ночь, как гасли огни, подбирался я к старому покосившемуся сараю, и с крыльца через окошечко дотягивался с трудом до банки (истинную правду говорю), а затем отливал из нее чуток в ворованный половник.
Сидя в темноте рабского моего приюта, я макал ветошь, которая тоже, по чести говоря, была ворованной, в темную вязкую жидкость и втирал ее изо всей силы в ненасытную сосновую плашку.
Ну вот, а потом и Мемфис спекся и стал делом прошлым, и чертово солнце вновь печет мне затылок, а на дворе 1929 год. В тот самый день чувствовал я себя, словно ангел легкокрылый, черный, слепой, сидя на фанерной коробке на задворках Элизиума, стряхивая клещей и птичье дерьмо с моего уныло поникшего оперенья и наигрывая для тебя колыбельную на обглоданном рыбьем хребте.
Аллилуйя! Аллилуйя! Я в Буффало-Спрингз и в карманах у меня ни хера! Но именно здесь одним воскресным утром на собрании баптистской конгрегации звук гитары, на которой кто-то играл ловко и быстро, коснулся моих ушей и вознес меня над зловонной бездной моей слепоты. Он сказал: «Меня звать Хопкинс, Сэм». Сказал: «Мой папаша сбежал с Кларксдейлской плантации. Жу-у-уткий был урод».
Я сказал, чтобы он залазил в кузов грузовика, где я сидел, да! И мы тут же поняли, что сра-бо-та-ем-ся! Ага! И он поиграл чуток в кузове того грузовика, и я поиграл тоже, и вот, следом за Саннилендом Слаймом, Слепым Снуксом Иглингом и Лайт-нингом Хопкинсом, мы снялись с места, оставив чертовых ангелов сторожить нагретые нашими задницами места.
Короче говоря... мы вместе свалили из Буффало-Спрингз.
Снукс Иглинг ослеп из-за опухоли мозга. У него за этим не было никакой религиозной подоплеки, как у меня с моими глазами.
И мы вернулись в Чикаго.
THE FIRST BORN IS DEAD
ТУПЕЛО
ВОТ И ВСЕ, МАЛЕНЬКИЙ ПРЕЛЕСТНЫЙ РОСТОК