Она

Она считала, что если не получит какую-либо подсказку на спиритическом сеансе, то и проблем в бизнесе им не решить, поэто­му атмосфера в семье в скором времени стала накаленной. Мама была постоянно раздражена, папа в полной растерянности всячески заискивал перед ней, стараясь снискать ее расположение. И так было каж­дый день. В общем, мама стала практичес­ки неприкосновенна, как хрупкая ваза из Дорогого хрусталя. Однако в то, что она способна совершить настолько чудовищный поступок... я до сих пор не могу поверить. Я допускала мысль о том, что с ней, к при­меру, случится припадок истерии и что она попадет в ту самую клинику или вдруг сля­жет в результате постоянных переработок. Я думала, что в подобном случае все еще по­правимо, что она просто отдохнет, наведет порядок в своей голове и снова станет моей прежней мамой, и все будет хорошо. Я была слишком наивна, да?

— С этим ничего не поделаешь! Мы не хотим думать о подобных вещах, если речь идет о наших близких, — заверил Сёити. — Вновь и вновь нам хочется думать, что все это неправда!

Глянцевое сияние листьев камелий и гар­дений, все еще зеленых, несмотря на скорый приход зимы, успокоило меня. Посаженные когда-то давно ломоносы тоже бодро вытя­нули свою лозу, а розы густо заросли, но при этом тянули вверх свои стебли, и, судя по всему, цвести им еще несколько лет. Мои лю­бимые алтеи почти увяли, но в них все еще чувствовалась жизнь. Наверняка весной, точь-в-точь как в пейзаже из моих воспоми­наний, на них распустится множество цве­тов. Мне не хватало этого сада.

— Я действительно ни дня не лежала в той клинике, — заключила я. — То, что я почувствовала и вообразила себе в том са­ду вчера, наслоилось на ощущения, кото­рые я испытывала в этом саду. Но сейчас я отчетливо вспомнила, как выглядел этот сад тогда, много лет назад.

—  Вот как?

—  Да, точно. Но стороны света в саду клиники ощущаются совершенно иначе, чем здесь. Солнце вечером садится не там, где я помню. Сейчас небо затянуто тучами, но запад ведь там? — предположила я. — Если смотреть со стороны Сибуя, то клини­ка стоит обращенной туда, и мне кажется, что в том саду я бы не увидела захода солн­ца под привычным для меня углом. Конеч­но, мои воспоминания о посещении того места и пережитое здесь перемешались в моей голове.

—  Это ведь давние воспоминания, по­этому вполне возможно, что именно в них образовалась путаница и неопределен­ность, — согласился Сёити.

—  Все может быть. Однако где же я все-таки была после того ужасного случая? — задалась вопросом я.

—  Точно знаю только то, что не у нас, — ответил Сёити. — Да, для меня и по сей день остается загадкой, почему тогда моя матушка с ее-то натурой не забрала тебя к нам. Человек, который вплоть до самой смерти не переставал твердить о тебе...

—  А что, если я помешалась рассудком и внезапно стала как мама, и тетя почувст­вовала, что я могу причинить вам вред?.. — предположила я.

—  Думаю, она так не считала. Кроме то­го, ты совершенно не такая. Даже странно, что ты дочь такой мамы, — сказал Сёити.

—  Не говори мне таких добрых слов.

На глаза у меня вновь навернулись сле­зы. Надо же, постоянно реву, словно пыта­юсь что-то спешно смыть слезами.

Да, именно этот сад постоянно утешал и успокаивал меня. В этом огромном доме местом моего обитания лет с десяти были только моя комната и этот сад. Именно его я знала как свои пять пальцев, вплоть до того, где находятся муравейники. Летом я делала этажерки для ипомей и, встав рано утром, принималась ухаживать за ними. А еще старательно мастерила цветочные горшки из кусочков кораллов, собранных в море. Наши садовники ухаживали за са­дом вместе со мной, не ломая моих детских шедевров.

Как только я осознала, что реальным ме­стом, где я обитала в этом доме, был сад, я тут же ощутила внутри себя мощный при­лив сил. Пожалуй, можно даже было на­звать это отвагой. Она как будто внушала мне: “Теперь я в полном порядке и могу двигаться вперед”. Я почувствовала, как эта земля надежно поддерживает меня. Да, этот сад всегда любил меня. Каждый раз, гуляя здесь, я ощущала его радушный прием. Тут я провела чудесное время. Я отчетли­во вспомнила все вплоть до лиц супругов-садовников, с которыми мы были друзьями.

Сейчас этот сад пребывал в запустении и совершенно изменился, но мне его тро­пинки казались такими же красивыми, как и тогда.

— До недавнего момента я то и дело была в мрачном и унылом настроении и просто начисто позабыла о том, как силь­но любила это место. Когда я ступила на эту землю, я почувствовала себя так, слов­но кто-то крепко обнял меня. Хорошо, что мы приехали сюда. Сё-тян, спасибо, — с благодарностью сказала я. — Родители были постоянно заняты, и я всегда пропа­дала в саду, была вся черная от загара. А еще супруги-садовники, которые прихо­дили раз в месяц, очень любили и балова­ли меня. Угощали меня сладостями, и я за­втракала вместе с ними. Жена даже стала готовить порцию бутербродов специально Для меня. Интересно, что теперь с этими милыми людьми. Если бы могла, я хотела бы повидать их, поблагодарить и попро­сить прощения.

Вместе с ними я выдергивала сорняки, выращивала ипомеи, ловила насекомых, за­поминала секреты по уходу за растениями. Они научили меня разным премудростям: и как разводить розы, и как строить арки. Тогда в детстве я даже мечтала стать садов­ником, и потому-то, кстати, мне и хотелось поехать к бойфренду в Тоскану: там ведь у него огромная оливковая плантация. Я со­вершенно об этом забыла. Почему так про­изошло? Ведь это было так важно, так доро­го для меня. Я очень дорожила своей мечтой и, никому не рассказывая, хранила ее вну­три себя. Может, как раз поэтому я и начи­сто позабыла о ней. Ведь узнай моя мама, что я выбрала профессию садовника, она бы не сильно обрадовалась.

Сёити крепко обнял меня.

Я подумала о том, что меня сейчас вдвойне крепко обнимают. И сад, и Сёити.

—  Не то чтобы мне жаль тебя. Просто это невыносимо. — Голос Сёити дрожал.

—  Разве это не жалость?

Потом, когда в объятиях Сёити я смот­рела на небо поверх его плеча, в памяти возникли новые воспоминания. Я возвра­тилась мыслями к папе.

Я припомнила, что когда-то меня вот так же обнимал мой отец и с таким же на­строением я смотрела на небо, когда мы вместе гуляли в саду.

Как-то утром на исходе лета мы с папой собирали семена ипомей. Папа был очень подавлен, и я поинтересовалась, в чем де­ло. И тогда он сказал:

—   Знаешь, похоже, маме я больше не нужен. Так что...

—   Ты имеешь в виду развод? — будучи весьма разумной для ученицы начальной школы, вполне конкретно спросила я.

—   Не-ет, думаю, что официально я не выпишусь из семьи. Просто я, скорее все­го, буду жить отдельно, — ответил он.

—   В таком случае я уйду вместе с тобой. Мама слишком занята, к тому же у нее есть брат со своей женой, так что ей, наверное, не будет одиноко. Даже если нам придется тесниться в комнатенке размером в четы­ре с половиной дзё [6], я все равно уйду с то­бой, — заявила я.

Папа ненадолго закрыл глаза, а потом горько заплакал, прикрыв лицо руками. Какое-то время он рыдал, захлебываясь от слез, а я крепко сжимала его ладонь. Не по­казывая лица, папа нагнулся и крепко об­нял меня, чтобы я не видела его заплакан­ных глаз.

— Папа тоже никому не отдаст Юми-тян. Даже если наша семья распадется, ты

папина дочка. В тот момент я вот так же, как сейчас, смотрела на небо. С той же печалью.

Что-то рушилось в моей жизни, и я вни­мательно наблюдала за этим.

—  Папа, я думаю, что в крайнем случае тетя приютит нас на какое-то время. Пока не подыщем себе жилье, давай весело по­живем все вместе в доме Сёити, тети и дя­ди, а? — предложила я.

—  Да, если так получится, как было бы здорово... — с грустью промолвил отец, — как было бы хорошо...

В итоге темы развода и отдельного про­живания тогда сошли на нет. Папе просто выделили свою личную комнату, и он стал вести обособленную жизнь внутри семьи, хотя я была крайне разочарована таким ис­ходом.

6

Единица измерения площади, около 1,65 кв. м.