Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 21 из 49

— Да, упущение, Роман Александрович, — сокрушался Трофимов.

— Не упущение… Формулировка неточная. И на партбюро об этом побеседуем… А если б ребята не спохватились, так и пропустили бы прибор. Кто занимается ПОА?

— Есть такой. Маркелов. Молодой специалист.

— А это кто? Старые?

Корнев вышел. Трофимов немного постоял и тоже вышел.

— Вытурят Маркелова, — произнес Филипп.

— Не имеют права. Молодой специалист. Три года может гадить, — ответил Стас.

Щелкал отсекатель, улавливал алмазы. На экране осциллографа каждый щелчок фиксировался мощным импульсом.

Ребята считали щелчки.

— …Четыре! Пять! Шесть!.. Все!

— Почему шесть? Заложили пять, — проговорил Филипп.

— Ерунда. Я повысил чувствительность. Он сработал от наводок. Осциллограф выброс не отметил, — ответил Стас.

Вытащили копилку. Пересчитали. Зерен было пять.

В подвал ворвался Левка с каким-то большим свертком.

— Еле проскочил проходную. Щупать хотели… Вот!

В свертке оказалась бутылка «Ереванского» и торт «Сказка».

— Для той! — пояснил Левка. — Кто — сколько… Директор трешницу скинул.

— Что ж ты мне не сказал? — проговорил Филипп.

— Не беспокойся! Я два рубля положил — один за тебя.

Стас взял бутылку, посмотрел на свет и встряхнул.

— Ну, теперь звону не оберешься. Все ОКБ будет говорить. Слух дойдет до управления…

— Брось! — оборвал Филипп.

— Показуха! — крикнул Стас. — Сцена на публику!

Левка посмотрел на Стаса круглыми глазами.

— Тише! Идиот! Там ведь слышно.

— Пусть слышит, — Стас тяжело дышал. — Возьму сейчас эту бутылку и грохну!

Филипп ловким движением выхватил коньяк и прижал к груди. Стас посмотрел на него, отвернулся и проговорил:

— Ладно! Валяйте, несите.

Филипп протянул Левке бутылку. Левка взял коньяк и торт и направился в соседнюю комнату.

— Пропустим еще раз, — предложил Филипп. — Меня смущает холостой выброс.

Лоток вновь задрожал.

Через пять минут Левка вернулся.

— Она все слышала… Еле уговорил! Сказал, что ты ненормальный. Кажется, поверила…

— При чем тут она, — равнодушно проговорил Стас, словно ничего и не случилось. — Я могу извиниться… Хватит! Забудем!

Где-то хлопнула далекая дверь. Кто-то шел. Очевидно, сюда — больше некуда. Филипп посмотрел в пустой пролет. На стене протанцевала тень, и через секунду в дверях выросла фигура Маркелова.

Филипп выключил прибор. Подвал провалился в тишину. Скрипнул стул — это у Козловской, в соседней комнате.

Маркелов достал из кармана мятую сигарету и коротким движением бросил ее в рот. Вспыхнула зажигалка. Прикурив, Маркелов сунул руки в карманы брюк и прислонился плечом к дверному косяку.

— Привет контрабандистам!

— Здорово, Мизинец, — ответил Филипп.

Он не хотел. Это вырвалось непроизвольно — старая кличка Маркелова, которая доводила того до бешенства. Женя вытащил правую руку и посмотрел на скрюченный полиомиелитом палец.

— Не забыл. А я полагал, что ты совсем забыл меня. В служебном рвении.

— Брось, Женька! — проговорил Левка. — Я ведь тебя предупреждал насчет неверной корректировки чертежей. Ты отмахнулся…



— С тобой я не разговариваю.

— Ну и глупо! — взорвался Левка. — Рад буду, когда тебе влепят выговор!

— Тихо, братцы! Берегите нервы! Что произошло? Не ошибается тот, кто не работает! — крикнул Стас и включил прибор.

ПОА захлебнулся в сумасшедшей тряске. Филипп подскочил к столу и отбросил клеммы питания от гнезд батареи. Повернулся к Стасу.

— Слушай, примиренец!.. Тебя возмутил коньяк, да?! А почему тебя не возмущает Маркелов? Где твой гражданский гнев, а?

Стас усмехнулся, подошел к Жене и попросил у него закурить. Маркелов протянул сигарету и щелкнул зажигалкой. Стас глубоко затянулся, поблагодарил и сел на табурет, заложив ногу на ногу.

— Во-первых, как видишь, от Маркелова мне польза — угостил сигаретой. Копеечная, правда, но польза. А прибор мне алмазов пока не дал. И не даст. Его даже на толчке никто не купит… А Маркелов мне завтра подарит еще сигаретку, правда, Маркелов? Молчит — значит, правда! Даже пачку…

— Паяц, — зло проговорил Филипп.

— Во-вторых! — продолжал Стас. — Во-вторых, Маркелов меня не удивляет. Он не открыл Америки. Он обыкновенный лентяй! Так сказать, ординарный лентяй. Их много. Это факт, и с ним надо считаться… Лентяй, если он не принципиальный лентяй, кажется работягой и даже корчит оскорбленную добродетель…

Женя что-то хотел сказать.

— Я вам слова не давал, — предупредил Стас.

Филипп не понимал, куда Стас клонит. Но поведение Стаса начинало ему нравиться. Стас расхаживал от Онегина к Маркелову и обратно…

— Лентяи были всегда. При Мономахе и даже при Великом Рамзесе. При первом они держали шапку, а при втором… Что они делали при втором? — Стас вопросительно посмотрел на Филиппа, пощелкал пальцами. — Словом, при втором они были просто лентяями. Им было плевать на освоение великой Нубийской пустыни… У нас тоже немало лентяев.

Маркелов потушил сигарету о стенку и повернулся. Стас тронул его за плечо:

— Погоди. Я еще не все сказал!

Круглое лицо Маркелова чуть побледнело, он сбросил с плеча руку Стаса.

— Ты что, драться собираешься?

— Упаси бог! — ужаснулся Стас. — Наоборот! Мир — дружба! Нет, действительно, что случилось? Бросили под хвост девять тысяч рублей? Так на фоне миллиардного бюджета это же чепуха! Во-первых! А во-вторых, деньги не мои! А в-третьих, какая мне польза от того, что я поссорюсь с тобой? Ты, например, подарил мне сигаретку! Пусть с тобой борется завком. Они за это получают зарплату. А мне-то что, правда, Маркелов?

Женя отошел в сторону и повернулся к Филиппу.

— Обижен, что не досталось место в конструкторском отделе? Ход ищешь?

— Что?!

— Копаешь, говорю. Закон джунглей…

В соседней комнате скрипнул стул. Что ей там не сидится? Филипп видел круглое Женькино лицо. Такая мысль могла прийти только ему, Маркелову, чтоб побольней оскорбить. Отвечать не было смысла. Да и ни к чему.

Филипп наклонился и подобрал разбросанные у батареи концы питания. Левка подошел к Маркелову, расставил ноги и заложил руки за спину.

— Ты подонок!

— Отойди…

— А вот не отойду. Мы с тобой учились не один год и знаем, что́ ты собой представляешь. Если хочешь, ты и вправду сидишь на месте Филиппа. Понятно?!

— Тихо! — заорал Стас и повернулся к Маркелову: — Ладно, мотай отсюда! Сквози!

Женька усмехнулся.

— А ты-то, ты-то… Магнитофоны и приемники ремонтируешь из заводских деталей. Весь наш отдел тебе должен за халтуру… Ты левак и спекулянт!

Маркелов не договорил. Стас чуть отвел плечо и взмахнул рукой. (По всем правилам бокса — корпус, плечо, рука.) Маркелов повалился на стол, сбросив паяльник и фотоумножители в белых коробочках.

— Нокаут! — проговорил Онегин и, вдруг вспомнив, закричал: — Идиоты! Радиация!

Он бросился к Маркелову. Женька ругался и пытался подняться, но руки не слушались и соскребали со стола какие-то инструменты. Еще немного, и он спихнет головой осциллограф.

— Хулиганы! — закричала Козловская из своей комнаты. Выйти она не решалась…

Филипп и Левка старались увести Стаса. Тот вырывался…

Маркелов наконец поднялся и выбежал из подвала. Лихорадочно протанцевала тень на белой стене пролета, и через секунду хлопнула далекая дверь.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

На углу Литейного продавали цветы. Орхидеи в целлофане, мятые скучные розы, белые нарциссы. Филипп слабо разбирался в цветах. Девушка выбрала из корзины трескучий пакетик и встряхнула. Филипп купил орхидею. В целлофане цветок выглядел нежно и загадочно.

Они не виделись два дня. Договорились встретиться у Летнего сада. Если Нина не придет к восьми, можно опоздать в кино. Филипп взглянул на часы. Надо торопиться…

Подошла «четверка». Филипп остался на площадке. Тонкие ленты рельсов будто выдавливались из тюбиков. Он подумал о том, что, если Нина вдруг не приедет, будет некуда себя деть…