Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 55 из 73



- Безответственность и непрофессионализм. Как следствие отсутствия объективного конкурса на замещение должности руководящих работников торговли. Конкурса по деловым качествам. И никаким другим!.. Ну а вы-то что сами?

- Что? — испугался Дубасов и оглядел себя. — Что я?

- А ничего... Назначены куратором Инторга по крупной сделке, а задаете наивные вопросы. И еще вздыхаете так, что самолет может крылья опустить.

Дубасов сделал шаг в сторону и склонил голову набок, изумленно глядя на Фиртича. Его стеариновые уши стали прозрачными, сквозь них можно было рассмотреть голубой плакат с длинноногой стюардессой. Девица приглашала всех желающих на экскурсию в любую страну мира. Были б охота и время...

- Верно, Константин Петрович, я куратор Инторга. И мне достаточно своих забот. А для деталей предстоящей сделки пригласили вас. Если я буду столь же компетентен в организации торговли, то, простите, зачем нужны вы? Насколько мне известно, Универмаг не располагает инвалютой... А беда наша в том, Константин Петрович, что каждый считает, что он может делать все. А в итоге — ничего.

Уши Дубасова вновь стали наливаться гранатовой спелостью. Он и сам не ждал от себя подобной дерзости.

- Молодец, Дубасов! — Фиртич дружески хлопнул его по плечу.

И тут лицо Дубасова стянулось в гуттаперчевый плаксивый кукиш, и Дубасов чихнул! На мгновение все посторонние звуки: гомон толпы, иноязычные вопли информатора, форсаж тысячесильных двигателей — все это словно пришибло гигантской мухобойкой. Уши метнулись красными сполохами, и белокочанное, избавленное от мук лицо представителя Инторга засияло...

- Поздравляю, — сказал Фиртич.

- Благодарю, — потупился представитель.

И тут раздался мягкий вежливый голос с диким акцентом.

- Мистер Тубасофф! Исфините. Мы застафили фас потожтать, — старательно выводились трудные русские слова.

На фоне стюардессы стояли двое мужчин. В одинаковых шубах. В одинаковых шапках. С одинаковыми улыбками... Коммерческий директор «Скандинавской торгово-промышленной корпорации» господин Лейф Раун и технический эксперт той же компании господин Кнуд Шёберг были рады встрече со своими будущими партнерами и заказчиками.

...

Анна запахнула шубу и просунула руки в рукава, как в муфту. Только теперь она почувствовала, что замерзла. Анна была недовольна собой за то, что уступила настойчивому телефонному звонку. После того как Фиртич бросил трубку, она дала себе слово больше не видеться с ним — Анна звонила по серьезному делу...

Зачем же Фиртич добивался встречи с ней? Минут двадцать едут, а он молчит...

- Анна, ты что-то хотела мне сказать тогда, по телефону... — наконец заговорил Фиртич.

- Надеюсь, это все прошло, — сухо ответила она.



- И все же...

Анна собралась с духом и рассказала, как вечером после ухода Фиртича к ней явился Серега Блинов — ее бывший муж. У Анны было отвратительное настроение — злость против Фиртича, усталость от назойливого внимания Гарусова, омерзение к своей роли в этой всей игре. Блинов, веселый, шумный, сказал, что ревнует ее к Фиртичу, видел, как мот шептался с Анной в баре... Со злости ляпнула ему о Гарусове, о Фиртиче, о Кузнецове... Потом спохватилась, но было поздно. И хотела честно предупредить об этом Фиртича.

- Блинов — это со Второй фабрики?

- Да.

Фиртич был ошеломлен услышанным. Несколько минут в машине царила тишина.

- А знаешь, Костя, — нарушила молчание Анна, — Гарусов и сам был на твоей стороне. Он говорил, что ты — голова. Что тебе надо дать проявить себя. Ты — настоящий коммерсант. — Анна засмеялась. — Я ведь с ним о тебе вообще не говорила. Ни разу!.. Умный-умный ты, Костя, а вот не понял, что собой представляет Гарусов. Подстраховался. Теперь тебя и шантажирует Аркаша...

Возможно, Фиртич действительно перестраховался. И горком считал целесообразным не распылять заказ, передать в одни руки. Конечно, если бы Фиртич был с самого начала уверен в этом. А то ведь намерения управления и горкома скрывались до самого конца, чтобы не возбудить кривотолков и не будоражить директоров других универмагов...

Автомобиль летел по улицам Большого города. Колеса проваливались в выбоины асфальта, взрывом раскидывая талую воду... Фиртич молча жал на газ. Стрелка спидометра бешено танцевала за пределами, дозволенными правилами уличного движения.

Фиртич притормозил у подъезда. Анна вышла из машины и с силой хлопнула дверцей. Запрокинув голову, посмотрела вверх. Все три окна ее квартиры были ярко освещены. Фиртич коротко гуднул. Анна отмахнулась, не поворачивая толовы. Широкий рукав ее шубы был похож на зоб пеликана.

...

В кабинете директора универмага «Олимп» заканчивались приготовления к приему гостей.

Сотрудники орготдела во главе с Клавдией Алексеевной Мезенцевой развешивали в простенках отсинькованные листы с поэтажными планами всех линий Универмага, а рядом схемы изменений, которыми занялись бы иноземные фирмы. Поначалу, когда заваривалась вся каша, Мезенцева сопротивлялась: за что мы платим деньги фирмачам? Пусть думают сами, что где размещать! Но Фиртич был решительно против. Надо выходить на деловые переговоры не только с деньгами, но и с конкретными предложениями! Почему, к примеру, экспериментальный универмаг под Москвой не оправдал надежд? А ведь подряд был передан старейшей финской фирме. Да потому, что на самом ответственном этапе — разработке технического задания — отстранили тех, кто должен будет работать здесь. Все на себя взяли теоретики из Гипроторга. Ездили в Финляндию группами и поодиночке. Как говорится, гостили в командировке. Ухлопали огромные деньги. Финны пожелания выполнили с великой точностью. В результате магистрали универмага не выдержали потоков покупателей и дрогнули. В первые же дни. И ажурное оборудование начало перемещаться на задний двор, где время от времени сжигалось, чтобы освободить место для хранения контейнеров. А вместо кружевных стеллажей вновь возводились монументальные прилавки... «Помните, мы оборудование закупим за государственной границей страны, на валюту. Отнеситесь к этому факту с должным пониманием и ответственностью...»

Михаил Януарьевич Лисовский, приглаживая ладонью остатки рыжеватых волос, недоверчиво разглядывал схемы. Делал шаг в сторону, откидывал голову, сравнивая «настоящее и будущее». До сих пор он относился ко всем «закидонам» Фиртича со скептицизмом. И все это знали, хотя Лисовский помалкивал. Лишь однажды не выдержал и подошел к начальнику планового отдела: «Послушайте, Корш, что вы ждете от затеи с новым Вавилоном?» Деликатный Корш пожал плечами. «Помяните мое слово, — продолжал Лисовский, — все растает, как утренний туман. Трескотни будет много, а толку на копейку. Даже наоборот! Чем он будет торговать в своем дворце? Вы не знаете? И я не знаю. Он авантюрист, Франц Федорович!» — «Мне кажется, — мягко вставил Корш, — вы никогда не сможете понять Фиртича. — И добавил весело: — Были бы вы женаты, вы бы гибче воспринимали мир. Кто упрямей старых холостяков? Только старые ослы, уверяю вас!».

Лисовского не волновало, передаст Корш его слова директору или нет. Директоров много, а таких специалистов, как он, раз, два и обчелся. А с годами станет еще меньше. Разве бухгалтеров выпускают пачками наши институты?! Бухгалтерия — это искусство. Профессия, требующая таланта и терпения. Особый дар видеть за цифрами сложный мир в его взаимосвязях и гармонии... А что сегодняшние бухгалтеры? Они бегут, им некогда присесть, подумать. Они озабочены только собой! С утра и до вечера решают множество личных вопросов: где что достать и где чего не упустить. Бегут! И все мимо библиотек! Да и когда им учиться, этим девчонкам!

Конечно, Лисовский преувеличивал. Взять хотя бы эту серенькую птичку Сазонову. Хватка стальная. И таких немало... Но все равно это исполнители, а не творцы. Живые машины. Настоящих бухгалтеров становится все меньше, в этом Лисовский не сомневался. А вот директора нет-нет да и появляются.

При всем своем недоверии к Фиртичу Лисовский испытывал любопытство. Фиртич не укладывался в схему. Почему Фиртич запер докладную Сазоновой? Конечно, Лисовский сам мог пойти с покаянием в управление. Но что-то его удерживало. Он помнил, как был взбудоражен Фиртич, когда узнал, что письмо о незаконных премиальных попало к Барамзину. И искал его автора. А ведь прямой вины Фиртича не было. Наоборот, вскрытие такого факта окружило бы директора ореолом принципиальности, что особенно ценится в их мире. Ради сомнительной идеи реконструкции Универмага идти на подлог?.. А ведь иначе не назовешь утаивание истины о прошлогодних «успехах». Во всяком случае, поведение Фиртича вызывало у главбуха стойкую недоверчивость. Нет, он, Лисовский, долго плестись на поводу не станет. Он привык контролировать ситуацию...