Охота на Роммеля

— Придется поработать с воронками, — сказал сержант.

Мы с ним придумали тайный план. Нехватку горючего компенсировали легким грабежом трех 44-галонных бочек, которые Панч и Грейнджер под моим непосредственным руководством позаимствовали со склада мастерской. При свете фонариков мы вкатили их по доскам в кузова. Это решение показалось нам таким хорошим, что парни прихватили еще две бочки, оставив взамен для снабженцев кучу протекавших «папиросок». Мы расположили бочки с бензином у задних стенок кабин. Учитывая залитые под завязку 20-галлонные топливные баки, каждый наш грузовик имел теперь свыше ста восьмидесяти галлонов горючего или чуть меньше половины тонны.

Остальные две тысячи фунтов приходились на воду, пищевой рацион и кухонную утварь, на ГСМ (горюче-смазочные материалы), амуницию, спальные мешки и обмундирование, на песчаные швеллеры, циновки, рации, батареи, оружие и на самих людей. Ремонтный грузовик вез запасные оси и радиаторы, муфты, рулевые колонки и резервные детали, различные шланги и ремни. За каждой кабиной стояло двадцать шесть канистр с горючим — четыре ряда по шесть штук в каждом, с «тещиным запасом» наверху. Прямо за ними находилась стойка для «Браунинга». Трубчатые крепления на четырех углах кузова позволяли устанавливать пулемет на других позициях. Деревянные ящики с патронами, имевшие на торцах веревочные петли для их переноски, создавали платформу, на которой стоял стрелок. Он располагался прямо за стенкой из канистр. Небольшой паз между ящиками и этой стенкой был заполнен рулонами брезента, плащами и шляпами, камуфляжной сетью, спальниками, рюкзаками и тюками каждого члена экипажа. Рацион и кухонные принадлежности, а также бутыль с ромом (с буквами МРД на нем, означавшими «медицинская резервная доза», но традиционно читавшимися, как «место редкого доступа») размещались в кузове у заднего борта, чтобы дежурный по кухне мог опустить его и быстро приготовить «тушенку» для проголодавшихся парней. Питьевая вода перевозилась в таких же канистрах, что и горючее, но их крышки были запаяны, а бока помечены большой белой буквой «X».

— Это делается для того, чтобы старший машины мог определить, какая канистра уже использована, — объяснил мне сержант Уоннамейкер.

Бомбы Миллса — это аналог того, что янки называют ручными гранатами. Олифант и Холден снарядили ими все четыре машины патруля ТЗ. Их элементы находились в отдельных ящиках: цилиндры со взрывчаткой — в одной, запалы и детонаторы — в другой. Деревянные ящики были очень удобными, так как их, по словам Олифанта, позже использовали для разведения огня, без которого и в холод не согреешься, и воду для чая не вскипятишь. Он затолкал их под ящики со взрывчаткой, стоявшие между стенкой из канистр и коробками с патронными лентами для «Браунинга». В таком размещении была своя логика.

— Вы сами прикиньте, сэр, — сказал мне Олифант. — Если грузовик перевернется, детонаторы от бомб Миллса отлетят в сторону от «липучек» и не упадут на патроны к «Браунингу» и «Виккерсу». В противном случае они сметут нас с лица земли почище, чем уборщица из грядущего Царства небесного.

В 20:00 мы завершили погрузку машин. (В последнюю минуту приказ из штаба отозвал из операции капитана Попского и его арабов; их, по слухам, собирались направить на другое задание вместе с возвращавшимся патрулем Т2 лейтенанта Тинкера.) Накрытые брезентом грузовики напоминали рождественские подарки. Я не стал поднимать палец, но хорошо сделанная работа вызвала у меня чувство гордости. После быстрого ужина и перекура с Коллиером и Олифантом, я отправился в постель.

Сна не было ни в одном глазу. Полночь пришла и ушла. В голову лезли дурацкие мысли. Стоит ли брать с собой бритвенный набор? Там же не будет воды. А как тогда бриться? Нужна ли щетка для волос? Пистолет? Может, лучше взять вместо них лишнюю пинту горючего? Что делать с книгами? Они наверняка понадобятся. Я решил положить в мешок дюжину книг, включая «Потерянный рай», «Солнце тоже всходит» и рукопись Стайна, которая всегда была со мной как талисман. В 02:45 я встал и начал ходить по комнате. Еще через полчаса я побрился в последний раз, затем оделся и отправился пешком в гараж.

Машинный парк соблюдал режим затемнения — никаких ламп, даже закрытых сверху металлическими пластинами. Ночи в пустыне были настолько светлые, что грузовики отбрасывали тени при свете звезд. С тех пор как я ушел на ужин, сюда пригнали еще четыре машины — немецкие джипы с камуфляжной окраской и маркировкой Африканского корпуса. О них мне ничего не говорили. Наверное, они предназначались для групп САС. Я прошелся вокруг грузовиков. Машины, которые казались такими тесными во время езды по пустыне, теперь выглядели большими и массивными, как боевые слоны. Я чувствовал запах пороха, исходивший от укрытых брезентом «Браунингов» и «Виккерсов». От грузовиков несло бензином и резиной, моторным маслом и машинной смазкой. За ночь они успели остыть. Капли конденсата собирались на крыльях и стекали струйками вниз. Вдоль бортов крепились стальные перфорированные швеллеры, которые, если машина увязала в мягком песке, засовывались под колеса для лучшего сцепления с грунтом. За ними виднелись телескопические шесты для антенн Уиндома, лопаты и топоры, запасные рессоры. Когда мы начинали погрузку, клиренс между шинами и крыльями превышал восемнадцать дюймов. Теперь он не достигал и шести. Никаких дверей на грузовиках не было — только брезентовые заслонки против пыли. Никаких крыш и ветровых стекол. Лишь воздушные отражатели — почти такие же, как у машин с открытым верхом, но сделанные из полосок брезента, чтобы стекла не отсвечивали на солнце. Сиденья и рулевые колеса были обтянуты кусками одеял. Так они удерживали влагу, собранную по ночам, и не накалялись днем от солнца. Грузовики не имели ключей зажигания. Вам просто требовалось нажать на стартер, который располагался на полу рядом с педалями управления.

Когда я заканчивал обход «Те-Ароха IV», из-за угла мастерской материализовалась долговязая форма. Это был майор Исонсмит. Какой-то момент я хотел пригнуться и убраться подальше с его глаз. Он смущал меня своим присутствием. Но командир заметил меня и направился ко мне.

— Не спится, Чэпмен?

— Так точно, сэр.

— Мне тоже. Никогда не могу заснуть в ночь перед отправкой в путь.

Мы пожелали друг другу доброго утра и поболтали несколько минут. Он поинтересовался моей готовностью к ведению записей. Имею ли я все, что необходимо? Понимаю ли свою задачу? Я заверил его, что понимаю.

— Ну, конечно, — ответил Исонсмит. — Я в таких случаях тоже вру напропалую.

Джейк осмотрел меня с ног до головы. На нем была шинель из хевронской овечьей шерсти. Я же в новом «Тропеле» [35]дрожал от холода.

— Это хорошо, что мы встретились, Чэпмен. Мне нужно сказать тебе кое-что.

Я приготовился к лекции об особенностях специальных операций и их отличии от действий регулярной армии. Нечто подобное я слышал уже полдюжины раз от Кеннеди Шо, Уиллетса, Эндерса и других инструкторов. Но Джейк имел на уме что-то другое.

— Ты попал в несколько щекотливую ситуацию, Чэпмен. Офицер в патруле, командиром которого является сержант. Я имею в виду Коллиера. Конечно, плохо, что лейтенант Уоррен заболел и нам пришлось найти ему замену. Я не удивлюсь, если ты теперь немного раздражен. Но не волнуйся. Колли толковый мужик. Он старая пустынная крыса. Ты пойми, я не могу назначить тебя старшим. Ты приданный нам офицер. У тебя нет опыта выживания во внутренней пустыни. А у нас особое подразделение. Кроме того, парни служат под началом этого сержанта больше года. Наверное, ты знаешь, что в патруле капитана Уайлдера участвует офицер военно-воздушных сил. Он такой же советник, как и ты. Вы в абсолютно равных условиях.

Я заверил Джейка, что понимаю сложившуюся ситуацию.

— Но ты отнюдь не пассажир.

Он прикурил трубку и, держа ее прикрытой в кулаке, как это требовал режим затемнения, указал мундштуком на пустыню.

35

Торговая марка той компании, которая во время Второй мировой войны шила форму и плащи для британских солдат.