Страница 5 из 44
Уже почти девять часов вечера! Нет, конечно, ужинать сегодня он не пойдет. Так как путешествие оказалось довольно утомительным, он разделся и вошел в ванную комнату, чтобы принять душ. Он долго-долго стоял под душем и наслаждался приятным ощущением от теплой воды, струившейся по шее и плечам. Александр стоял неподвижно, с закрытыми глазами и, должно быть, на несколько минут даже задремал, так как внезапно ему показалось, что мимо него пронеслась крупная хищная птица: не то орел, не то гриф, широко раскинув крылья, словно парил в облаке тумана. Но столь же внезапно птица исчезла, растаяла, а Александр вновь услышал журчание воды, льющейся из душа. Он взглянул на свои ноги, и ему показалось, что они какой-то странной формы и к тому же очень бледные, как будто вся кровь отхлынула от них, а быть может, выглядели они так потому, что ванную комнату освещала лампочка, горевшая каким-то голубоватым светом, вернее, свет-то, наверное, был обычным, но проходил он через голубоватое стекло плафона и потому казался голубым. Он пошевелил пальцами, а вернее, пальцы ног зашевелились сами, как ему показалось, независимо от его воли, словно его ноги отделились от остального тела и жили теперь самостоятельно. Нечто подобное уже не раз случалось с ним и раньше… Началось это несколько месяцев назад, но тогда, правда, самостоятельной жизнью пытались зажить его руки, положенные на стол и в свете настольной ламы вдруг начинавшие шевелиться, словно это были не руки, а крабы, шевелившие клешнями, или маленькие медузы, шевелившие щупальцами. Были ли это галлюцинации, явившиеся следствием погружения в полусон или полузабытье? Или его тело, как бы распадавшееся на части, изменяло ему, становилось чужим?
Как долго он находился под этим теплым душем? Он не мог бы ответить на этот вопрос… Убаюканный мерным шумом струй, как бы обволакивавших его, словно мягкое, теплое и легкое одеяние, Александр не испытывал ни малейшего желания избавиться от этого приятного ощущения мягкого тепла.
Но он все же вышел из ванной и принялся энергично растираться полотенцем, в которое потом и завернулся.
Александр подошел к окну, раздвинул занавески, он был вынужден протереть ладонью запотевшие стекла. По-прежнему шел дождь. На улице было пустынно, только по мостовой изредка проезжали машины, и их шины издавали легкое шипение при трении о мокрый асфальт. Чуть дальше в ночном небе сверкали и подмигивали рекламные вывески. Лиловые буквы одной из них сложились в слова «Траурный зал».
Существуют «жестокие» зеркала, жестокие к тем, кто в них смотрится. Возможно, это зависит от состава стекла, от качества освещения или от места, где они располагаются… Но как бы там ни было, то изображение, которое они показывают вам, заставляет вас усомниться, а вы ли это: мертвенно-бледный цвет лица, темные круги под глазами, кожа, испещренная мелкими морщинами, волосы и брови, почти убеленные сединами в гораздо большей степени, чем вроде бы есть на самом деле… Но очень быстро приходится расставаться с иллюзиями и внимательно вглядываться в это лицо, которое и есть ваше подлинное лицо…
К счастью, зеркало, висевшее в ванной комнате номера, где на следующее утро проснулся Александр после довольно беспокойной ночи, не относилось к числу «жестоких» зеркал и представило ему на обозрение вполне приличное лицо, слегка помятое и словно окруженное легким нимбом (на деле бывшим легким облаком пара). Однако из осторожности Александр предпочел держаться от зеркала на некотором расстоянии и даже не надевать очки, чтобы избежать столкновения с реальным положением дел, увы, слишком хорошо ему известным, то есть с результатом медленного, совершавшегося словно исподтишка процесса старения и увядания его лица, когда-то наделенного определенным мужским шармом. В то утро он предпочел найти убежище в иллюзиях, ибо он знал, что ему предстоит прожить многотрудный день, когда должна будет восстановиться нить, связующая его с Бенжаменом Брюде.
Когда Александр, стоя с обнаженным торсом перед зеркалом, поднял руку, чтобы побриться, он вдруг увидел, что позади него находится еще одно зеркало, в котором отражается его спина, с первого взгляда показавшаяся ему совершенно чужой, незнакомой, словно принадлежащей кому-то другому: это была широкая, пухлая спина с очень бледной, неприятно бугристой пористой кожей. А он ли сам отражается в этом втором зеркале? Странное сомнение закралось в душу. Александр повел плечами, и тотчас зашевелились, заиграли мускулы спины. Повернув голову сначала вправо, потом влево, он увидел себя в профиль и тоже не узнал себя, потому что не привык видеть себя сбоку, хотя, конечно, он знал, как выглядит под таким ракурсом, потому что у него где-то валялись фотографии, на которых он был снят в профиль. Но вот свою спину, как ему казалось, он увидел впервые в жизни… И не странно ли, что это случилось так поздно, на исходе жизни, благодаря случайному стечению обстоятельств, то есть благодаря тому, что в ванной оказалось два зеркала и они располагались именно так, а не как-то иначе? «Хм… да это же настоящая terra incognita», — подумал он, словно ему удалось краешком глаза заглянуть в неведомую «страну», бывшую, однако, частью той телесной оболочки, в которой он существовал со дня своего появления на свет.
Смущенный видом собственной спины точно так, как он был смущен накануне «поведением» своих ног в ванной, Александр оделся и спустился в столовую, где в столь ранний час было еще совсем пусто. Неразговорчивая официантка, одетая в черное платье, принесла ему кофе. За окном низко стлался туман, занимался серенький дождливый день. В тот момент, когда Александр встал из-за стола, сильный порыв ветра бросил в оконное стекло пригоршню крупных капель дождя.
Библиотека находилась рядом с отелем, в парке, и в это утро она поразила Александра Броша своими размерами. Дождь вроде бы кончился, но свет, лившийся с небес, был каким-то болезненно бледным, и высокие стены здания, пробитые на каждом этаже множеством узких окон, напоминавших бойницы в стенах средневековых замков, выделялись темными пятнами на фоне серого неба. Если смотреть на библиотеку из парка, то есть из-за частокола деревьев, то ее действительно можно было принять за старинную крепость, и никто бы, пожалуй, не удивился, если бы обнаружил, что от шумного современного города ее отделяет широкий ров, заполненный водой, с повисшим над ним подъемным мостом. Разумеется, ничего подобного не было и в помине, но зато имелась широкая, сложенная из массивных плит лестница, на вершине которой с двух сторон от входа в псевдоготическом стиле восседали два льва, возложивших мощные лапы на каменные шары, изображавшие земной шар. Вход, выполненный в виде церковного портала, создавал впечатление такой же великой мощи и тяжести, как и сама квадратная башня, чья вершина терялась где-то в тумане. В этом величественном здании, постоянно росшем вширь и ввысь от века к веку, для того чтобы вмещать непрестанно увеличивающуюся массу книг и рукописей, было нечто волнующее и пугающее одновременно. Ведь в стенах этой библиотеки находились все изданные и неизданные книги, с великим тщанием расставленные на многих километрах полок и стеллажей, с аккуратно написанными на наклейках шифрами; полки и стеллажи образовали сложнейший запутанный лабиринт, куда были допущены лишь немногие избранные, а остальных читателей направляли в многочисленные читальные залы.
Хотя час еще был ранний, несколько человек из числа явных завсегдатаев, несомненно, из категории въедливых студентов и фанатиков-преподавателей, поднимались по ступеням лестницы и переступали порог библиотеки, не прерывая оживленных разговоров; но по мере того как они шли все дальше и дальше по огромному холлу, их голоса звучали все тише и тише, постепенно превращаясь в невнятное бормотание и полушепот, словно читатели осознавали, что находятся в некоем святилище. Читальные залы были отделены от холла стеклянными вращающимися дверями, издававшими при проходе читателей мягкий приглушенный шорох, и иногда можно было увидеть, что позади этих дверей находятся просторные читальные залы с рядами столов и кресел, среди которых скользили какие-то тени.