Идеальный любовник

О'Тул увидел, что по лицу молодого Монтегью текут слезы.

— Я только что потерял брата, разве, черт возьми, палец имеет значение?

Джонни освободил его от цепей и помог дойти до каюты хирурга. Там оказалось не очень-то чисто, да и доктор был не слишком опрятным. Он налил Шону рома, но тот презрительно отказался. Хирург сам выпил спиртное, и это была явно не первая его рюмка за день. Он уложил левую руку Шона на прочную деревянную колоду и взял резак для мяса.

— Тебе будет больнее, чем мне, парень.

Один быстрый удар отрубил почерневший большой палец у второго сустава. Шон чуть не откусил себе язык, пытаясь заглушить стон, рвущийся у него из горла. Когда хирург прижег рану раскаленной докрасна кочергой, О'Тул потерял сознание.

Суд Адмиралтейства не занял много времени. Свидетельские показания были состряпаны заранее. Шона О'Тула обвинили в убийстве брата, произошедшем в тот самый день, когда они записались в команду корабля “Защита”. Его подпись предъявили, Уильям Монтегью все подтвердил, а Джек Реймонд выступил главным свидетелем обвинения. Все протесты Шона, его борьбу и ирландские ругательства суд Адмиралтейства проигнорировал.

Его признали виновным и осудили. Через сорок восемь часов после прибытия в Лондон Шона О'Тула приговорили к десяти годам в плавучих тюрьмах, известных под названием Вулвичских барж.

Глава 10

Эмбер Фитцжеральд — она больше не считала себя Монтегью — пешком проделала весь путь до Замка Лжи. Пурпурные синяки на ее лице начали желтеть по краям. Женщина не могла просто подойти к парадной двери и спросить о Джозефе — прислуга начнет задавать слишком много вопросов. Эмбер пряталась до сумерек, а потом увидела в привратницкой мужчину. Она сразу вспомнила Пэдди Берка, тут же узнала его, даже после стольких лет разлуки. Когда управляющий открыл дверь на ее робкий стук, между его густыми бровями пролегла складка.

— Господь всемогущий и его апостолы, кто это так тебя разукрасил, девушка?

— Мистер Берн! Я Эмбер Фитцжеральд. Мне необходимо увидеть Джозефа!

— Заходите. Вы едва живы. Я вас не узнал, пока вы не назвали себя. — Пэдди собрался налить ей чего-нибудь подкрепляющего.

— У вас есть молоко, мистер Берк? У меня в желудке пусто, как в колодце.

Управляющий усадил женщину у огня и налил ей чашку молока. Он пристально взглянул на нее:

— Это дело рук Монтегью?

Эмбер кивнула.

Следующее произнесенное ею слово подсказало ему причину:

— Джозеф…

— Матерь Божья, Шон и Джозеф в Лондоне… Гостят у вашего мужа. — Берк увидел, как разочарование сменяется на лице гостьи страхом за Джозефа. — Я лучше позову Хозяина, — решил Пэдди.

— А моя кузина Кэтлин дома?

Управляющий замешкался. Для Кэтлин это был трагический день. Ее отец умер от полученных ран в подземельях Дублинского замка, и она привезла его тело в Грсйстоунс. Завтра они похоронят графа Килдэрского в Мэйнуте. Но тут Берк вспомнил, что Эдвард Фитцжеральд приходился Эмбер дядей.

— У нас траур. Отца Кэтлин, вашего дядю Эдварда, схватили англичане, и он скончался от ранений.

— О нет… — негромко вскрикнула женщина.

Берк положил свою крупную ладонь ей на плечо, и, хотя Эмбер задохнулась от боли, прикосновение несло успокоение.

— Я приведу Шеймуса, — спокойно произнес Пэдди.

В огромной кухне разговаривали Мэри Мелоун и Кейт Кеннеди, обе одетые в черное.

— Он умер в расцвете сил. — Мэри покачала головой и перекрестилась.

— Я знала, что он ушел от нас прошлой ночью, я слышала фею, предвещающую смерть, — пробормотала Кейт.

— Где Хозяин? — прервал их разговор Пэдди Берк.

— Он отнес жену в постель, она едва держалась на ногах, — отозвалась Кейт. — Ирландские женщины сильны и беду встречают достойно, но их охватывает бессильный гнев, когда Смерть забирает одного из членов семьи.

Пэдди поднялся наверх, постучал в дверь спальни и негромко позвал:

— Шеймус!

Через минуту Хозяин открыл дверь и вышел в коридор.

— У нас нежданный гость в привратницкой. Я бы не побеспокоил вас, если бы в том не было нужды. — По дороге Пэдди сказал Шеймусу, что пришла Эмбер, и описал ее состояние.

Но даже рассказ управляющего не подготовил О'Тула к ее виду.

— Это Монтегью тебя так? — спросил он. — За что?

Вопрос повис в воздухе, прежде чем молодая женщина нашла в себе силы сообщить хозяину дома причину. Она облизала пересохшие губы:

— Мы с Джозефом были любовниками. Мне некуда было больше пойти.

Шеймус отшатнулся от нее, словно гостья ударила его ножом в сердце.

— Джозеф отправился к Монтегью!

— Я знаю, Пэдди сообщил мне, — ответила Эмбер, и слезы наконец хлынули у нее из глаз.

О'Тул-старший смотрел на нее ледяными голубыми глазами.

— Беда не приходит одна, — горько заметил он и знаком велел Пэдди следовать за ним вверх по лестнице в сторожевую башню.

— Я должен отправиться в Лондон, но не завтра. Я буду нужен Кэтлин на похоронах. Ей ни слова об этом, парень. Жене и так досталось. — Он мерил шагами комнату, как посаженный в клетку зверь. — Позаботься об Эмбер, дай ей денег и все, что понадобится, но убери эту шлюху из Грейстоунса.

Через четыре дня Шеймус О'Тул поднялся вверх по Темзе до гавани Лондона.

Уильям Монтегью ждал его. Он хотел, чтобы партнер пришел к нему в Адмиралтейство, дававшее ему силу и власть.

— Садитесь, Шеймус, у меня плохие новости. Ваш беспутный сын Шон подрался со своим братом Джозефом и убил его в первый же вечер, как они приехали в Лондон.

— Лжец! — прогрохотал Шеймус, обрушивая свой кулак на дубовую столешницу.

— Все произошло на борту моего собственного корабля, на “Защите”. Я все видел своими глазами, как и мой племянник Джек и мой сын Джон.

— Долбаная троица лгунов! Где Шон?

— Осужден за убийство и отбывает десятилетний срок. Наш английский суд проявил большую снисходительность и не повесил его за убийство брата.

— Где тело Джозефа? — Шеймуса О'Тула трясло от усилий сдержать себя и не вцепиться в глотку Монтегью. Убить его на его же собственной помойке, но это не принесет пользы, а жизнь научила Шеймуса всегда делать только то, что выгодно.

— Все произошло пять дней назад. Адмиралтейство похоронило его во дворе церкви Всех Святых. Я глубоко сожалею об этой трагедии, Шеймус.

— Пока еще нет, — ровно возразил тот.

— Почему вы так говорите?

— Потому что я видел Эмбер Фитцжеральд.

Монтегью отпрянул.

Шеймус О'Тул встал, собираясь уходить. Он ни секунды не мог больше выносить эту английскую падаль.

— Я скажу тебе только одно, Монтегью. Если ты еще раз ступишь на мою землю, считай себя покойником, — поклялся Шеймус.

О'Тул-старший отправился прямиком к магистратам в суде Олд-Бэйли-Корт, чтобы выяснить о процессе над Шоном и месте его заключения. Они не нашли никаких записей об этом деле, а когда Шеймус объяснил, что именно произошло и кто оказался в этом замешан, ему сказали только, что все происходящее на кораблях Адмиралтейства рассматривается судом Адмиралтейства.

Так как Адмиралтейство возглавлял граф Сэндвичский, брат Уильяма Монтегью, убитый горем отец понял, что неудача смеется ему в лицо. Но это только сейчас. Он еще вернется, обдумав план действий, заготовив взятки и все, что только можно, чтобы добиться свободы для Шона.

Ему потребовалось еще два дня, чтобы получить решение суда об эксгумации тела Джозефа, и Шеймус отвез гроб с телом сына на его собственную шхуну “Сера-1”. Они подняли якорь, и, пока судно спускалось вниз по Темзе, Шеймус думал о том, сколько времени его любимый сын побыл графом Килдэрским. Один день, может быть. Его сердце окаменело. Он сам приказал сыновьям отправиться в Лондон. А теперь, оставляя одного мальчика в беде, он везет второго домой. “Как я посмотрю в глаза Кэтлин?”

Эмбер Фитцжеральд размышляла о том, куда ей деваться. О Дублине не могло быть и речи. Ей не хотелось, чтобы остальные Фитцжеральды узнали о ее судьбе. Она остановила свой выбор на порте Уиклоу, расположенном в соседнем графстве.