Страница 57 из 81
'Что же, а мы своим примером будем показывать, что правило это ложное' - думал Стас, возвращаясь в крепость.
Назавтра Сунсон пообещал своим друзьям отправится к подножию горы Манисан, на вершине которой внук бога Тангун установил жертвенный алтарь Чхамсондан.
- Это самое священное место страны Чосон! - заявил он торжественным голосом.
В крепость въехали через южные ворота, у которых находился монастырь Чондынса - который, как поведал переводчик, был построен в ужасно древние времена эпохи Корё. Застав процессию монахов, одетых в оранжевые и красные одежды, Стас с Мечиславом неприятно поразились сверкавшим на солнце лысинам - но не монахов, что было привычно глазу ангарцев, а монахинь! Проводив округлёнными глазами служителей буддийского учения, друзья-ангарцы, не сговариваясь, прыснули со смеху. Вот это диковина!
- Стас! - проезжая мимо стены жилых построек крепостного дворца, Сунсон заговорщицким голосом вдруг позвал Соколова.
- Он говорит, что хочет показать тебе нечто, - перевёл Хэсук. - Это здесь, за стеной!
- Славка! - выкрикнул Радек. - Ты чего застрял?
- Ты должен посмотреть, - мягко, но настойчиво повторил принц, заслонив собой остальных спутников, оставшихся на дороге. - Пошли со мной, пожалуйста.
У стены, словно специально оставленная тут, стояла прислоненная к ней широкая лестница. Сунсон вмиг оказался на ней, энергичными жестами поторапливая слишком медлительного Ороса. Наконец, Станислав забрался на лестницу, чертыхаясь и вполголоса браня своего нового товарища. Ну и что тут? Пруд да сад, ровные дорожки... Соколов непонимающе посмотрел на Сунсона. А тот, загадочно улыбаясь, передал Стасу свой подарок с 'Забияки' - увеличительную трубу, и указал на садовую беседку, что стояла у декоративного пруда.
- Гляди! Это Хёмён! - негромким голосом, полным волнения, но всё же улыбаясь, произнёс принц. - Она - моя старшая сестра. Не каждому дано её увидать! Говорят, она очень красива.
Недолго понаблюдав за склонившейся над низким столиком девушкой в розовых просторных одеждах, рядом с которой сидел пожилой наставник, Соколов спустился с лестницы и молча подошёл к коню.
- Сегодня у неё обучение искусству красивого письма, - с энтузиазмом пояснял Сунсон, следуя за своим гостем. - И так каждый день.
Стас ничего не ответил принцу, оставив того в смущённом недоумении.
- Странно, - начал говорить Радек, когда конь Стаса, наконец, поравнялся с жеребцом Мечислава. - Я точно видел, что ранее там, у той стены, стояла стража... Да ты слушаешь меня?
- А? - в задумчивости почесав голову, повернулся к товарищу Соколов. - Не понял тебя, извини.
- У-у-у, как всё запущено, - Мечислав повторил одну из фраз своего отца, привычных дома. - Ладно, проехали. Возвращаемся на 'Забияку'.
Весь вечер, после прибытия на корвет, Стас был мрачен, отмалчиваясь на попытки Радека разговорить его. Лишь перед отбоем он решил, наконец, заговорить о том, что его взволновало:
- Невесту мне показали, Слав...
- Ой-ли? - поразился Мечислав, тут же широко улыбнувшись и разразившись смехом - заливисто, с удовольствием.
- Дурень! - обиделся Соколов. - Что ты ржёшь?
- Известно чего! - утерев заблестевшие уголки глаз, ответил товарищ. - Теперь ясно, зачем ван Бонгрим пожелал чтобы наш корабль прибыл сюда ранее намеченного.
- Вот и я о том же подумал, как за трубу взялся, - пробурчал Стас. - Не иначе отец с ваном уже всё оговорили заранее. Политика... - после чего он добавил с кислой улыбкой:
- Мамушка и прежде шутила, что как-то так меня и женят.
- Ну и как тебе невеста? - ухмыльнулся Радек. - Красивая?
- Я особо-то и не рассмотрел, - пожал плечами Соколов. - Ну так, милая вроде.
- Раз за тебя всё решили, что неудивительно, - рассудил Мечислав, - то нужно прекращать все эти гляделки из-за забора, а знакомится конкретно. Ну а коли она страшна будет, то уж тебе вопрос решать.
- Верно говоришь, друг! - согласился Станислав и лицо его, наконец, озарила улыбка. - Так я и сделаю!
Глава 12
Багровое солнце садилось, уходя за тёмные просторы принеманских лесов скрывая в надвигающихся сумерках дальние дымы пожарищ - то крестьяне громили и жгли усадьбы шляхтичей, либо дружины поляков разоряли окрестные селения, заподозренные в симпатиях к москвитянам. Воевода князь Хворостинин, не раз уже выручал селян, посылая отряды драгун и казанцев, вылавливая и уничтожая шайки шляхтичей. А посланцы к воеводе шли безостановочно, поминая обиды, принимаемые крестьянами от помещиков и ксёндзов. Доходило до неприличных для поляков случаев. Так, один из посланных воеводой отрядов - а это были смоленские драгуны, столь резво преследовали мародёров, что, увлёкшись погоней, углубились в необжитые места. На исходе вторых суток преследования, драгуны окружили и вырубили, к чертям собачьим, всю шайку у давно покинутого людьми хутора, после чего настало время возвращаться к Гродне. Однако вояки под началом капитана Людвига Мартинса из Фландрии заплутали, более того, встреченные ими селяне, оробевшие при виде озлобленных москвитян, указали им не то направление. Смоленцы, оказавшись у Белостока, были приняты местным гарнизоном за приближающееся войско князя Черкасского, до сих пор стоявшего под Люблином. В итоге гарнизон Белостока бежал, а драгуны заняли опустевший замок, когда-то принадлежавший шляхтичам Веселовским. Отправив двух местных хлопцев с посланием к воеводе в Гродну, Мартинс решил оборонять городок своими силами, покуда есть возможности для оного. Через несколько дней Хворостинин прислал подмогу - войско боярина Матвея Шереметева, состоящее из восьми сотен солдат-калужцев с полковником, сотни московских рейтар и Аренсбургский полк союзников-эзельцев. С солдатским полком прибыли и три пушки.
Сам князь Хворостинин тоже ожидал помощи от царя, посылая одну за другой грамоты с просьбами в его ставку в Полоцке. В свете скорой осенней распутицы и долгих холодных дождей укрепиться в Гродне было бы весьма полезным делом, считал Фёдор Иванович. Сей город был оставлен польскими воеводами практически без боя. Гетман Павел Ян Сапега, после короткой, но жаркой схватки передовых отрядов, в ходе которой он чудом избежал пленения, поспешил уйти на запад, оставив Гродну на милость князя Хворостинина. Победитель, заняв город на Немане, не стал преследовать совершенно расстроенные отряды поляков - войску Хворостинина требовался длительный отдых, кроме того, необходимо было пополнить запасы, поскольку захваченного в Гродне пороха было недостаточно.
Поправить дело смог бы давно обещанный пороховой караван из Пскова, но до сих пор в ставке воеводы не было известий о его прибытии. Другой же обоз, что приближался со стороны Минска, миновав Лиду, стоял теперь всего лишь в трёх дневных переходах от Гродны. В обозе том находилось четыре десятка уральских пушек, предназначенных для усиления обороны Гродны. Кроме того, множество телег было занято семьями и пожитками тех стрельцов, чей полк сопровождал пушки от самой Москвы. По приказу государя, многие стрелецкие полки уходили на поселения во вновь отвоёванных русским оружием землях древней Руси. Так, один из московских полков поселялся близ Гродны, а второй полк уже выходил из Москвы, чтобы осесть на земле неподалёку от первого. Вяземские стрельцы осели у Берестья и Кобрина. Иные близ Пинска, Луцка, Каменца, Львова, Владимира на Волыни и Галича. Каждое из поселений стрельцов представляло собой несколько слобод, укреплённых на манер крепостицы да усиленные пушками, которые располагавшиеся неподалёку от посада того или иного города. Во главе каждой из них становились видные, опытные в ратной службе люди, что показывало чрезвычайный интерес царя в этом предприятии. Так, стрелецкими слободами, кои должны будут построены у Гродны, начальником был назначен стольник и голова московских стрельцов Авраам Никитич Лопухин. Военные поселенцы, которые, по задумке государя Никиты Ивановича должны были утвердить его власть на новых украйнах, получали за свою службу высокое жалование, доходившее теперь до восьми рублей в год для рядового стрельца, уплачиваемое помимо хлебного оклада. Кроме того, каждый из них получил деньги за оставленное им прежнее жилище.