Страница 101 из 116
Ржал весь Норильск. Ребята, вы хотите с двухсильником — вверх по Талой? Да вы что? У вас галоша какую скорость на спокойной воде держит? Десять, двенадцать? А мы на Талой вчера мерили скорость течения на первом, самом простом, перекате. Четырнадцать. А на третьем все восемнадцать будут. Мы на казанке с двумя «вихрями» двадцать пятыми по шесть часов рубимся, сто литров бензина жжём. Ну циркачи… А если вдруг договоритесь, что вас кто-либо забросит, а обратно своим ходом пойдёте — на Мелком берегитесь. Там шторма — жуткие. Две недели назад последний был, так МЧС потом на вертаке летало, десятками перевёрнутые казанки считали. А от Мелкого лучше в Ламу идите. Не найдёте вы проход в Глубочку, его знать надо. И не подниметесь вы по ней до озера. И никто вас там не поднимет, мелкая она сейчас, нету там сейчас никого.
И всё же, всего одиннадцать ходовых часов кровавого поноса, растянутые, правда, на два дня, всего семь литров бензина — и Талая пройдена. А какой опыт приобретён… Висеть на полном газу неподвижно посреди хрустальных бурунов, маневрируя винтом в трёх сантиметрах от камней, и щупать, щупать, щупать… Подвижками на сантиметр вправо-влево нащупывать ту единственную струйку, по которой можно ещё на два метра продвинуться, прежде чем опять зависнуть… А ещё через три часа по зеркально-гладкому озеру с водой, пропитанной лучами полуночного солнца до цвета раскалённой лавы, — и устье Глубокой тоже найдено.
Когда обступили горы — началась сказка. Та самая, хрустальная. Нет на всём Русском Севере мéста красивее Путорана. Сотни многометровых водопадов, подчас расходом воды с Москва-реку, фантастическая смесь природы северной и южной, отвесные стены каньонов, реки и озёра то абсолютно прозрачные, каждая песчинка на десятиметровой глубине как на ладони видна, то ярко-бирюзового цвета, то с водой, наполненной от близкого водопада пузырьками размером с яйцо… Нависающие над водой массивы прозрачного зелёного льда, огнём горящие в лучах ночного полярного солнца… Великолепно берущие на дорожку в страшной глубины озёрах гигантские гольцы… Неделя звенящей природы. Сотни фотографий, каждая из которых — зовёт.
Можно смеяться, можно нет — но шторм на Мелком мы на обратном пути таки умудрились поймать. Такой, что даже спасателям выход в озеро был запрещён. По собственной дурости причём. Выходим по речке, впадающей на мысу, ветер хоть и сильный, но в спину, так что волны как бы нет, дуем себе вперёд, волна как бы слегка появляется… И вдруг — понимаем, что мы на своём дредноуте надувном катимся по свалу очередной волны, как на сёрфере. И что впереди — валы ещё крупней и круче, а там дальше мели, об которые всё это бьётся, и на них творится полный кошмар. А развернулись назад, волне навстречу — каждую секунду очередной вал прокатывается над лодкой, уничтожая все наши усилия по вычерпыванию воды. Ничего, мы — люди настырные. Выгреблись, даже фотоаппараты живы остались. Костёр из плавника запалили преогромнейший, обсушились как следует… А когда шторм поутих, пересекли озеро там, где поуже, заодно вволю покатавшись на волнах. Наша посудина, оказывается, с помощью мотора прекрасно встаёт на волну и далее мчится несколько сот метров, как сёрфер, с умопомрачительной скоростью. Эх, Ленка, Ленка…
А Ленка с Мишей — летом опять исчезли на Юг. Опять вернулись только к ноябрю. И вот здесь начались уже серьёзные события. И назывались те события — фотографическими выставками.
Первым отстрелялся Лёша со своей первой в жизни персональной выставкой в Домодедовском музее. Пригласил Ленку. Она пришла. С ней притащился Миша, не захотевший отпускать её одну. Только когда уже музей закрывался и все вместе уходили — ребята поняли, что это он. Полтора часа стоял у входа, поглядывая вокруг демонстративно-высокомерным и даже презрительным взором, так и не подойдя ни к одной фотографии, не перекинувшись ни с кем единым словом. Даже с Ленкой.
А потом — стрелял я. Самой большой и самой красивой из своих выставок. Три месяца в лучшем зале Музея имени Вернадского, что на Манежной площади. Более двухсот работ. И впервые с действительно хорошим светом. Разумеется, анонсы выставки висели по всем фотографическим и туристическим сайтам Интернета.
И вот тут — Миша начал врать и гадить под висящими в Интернете анонсами во всех тех местах, где под афишей предусмотрено место для комментариев. Как будто опять же не опознается с первой же фразы по нагромождениям излишних сущностей и по мелкопакостливой манере врать с оговорочками. Более того. Одновременно с написанием гадости обозначая активность на паре других ресурсов, предоставляя тем самым полную возможность сравнить айпи-адреса. Даже если они динамические, в пределах сеанса они таки не меняются. Если не принять, конечно, супротив того специальных мер. Для принятия которых он просто слишком глуп.
Проигнорировав или истребив по-тихому через администраторов ресурсов большинство этих гадостей, я решил дать бой на «Скитальце». Где Миша не просто гадостей и клеветы понаписал, но ещё и подписался именем и фамилией чтимого в туристских кругах поэта. Я осведомился у администраторов, не будут ли он против, если я дам бой сам вместо того, чтобы просить их тихо вычистить пакости, предоставил доказательства того, что написано оно было — именно Мишей… Возражений не поступило. Я и ответил мягко и дипломатично, что, мол, такой-то и сякой-то, а точнее — имя, отчество, фамилия, то, что вы трус, лгун и подлец, — ни для кого не новость, но зачем же это ещё раз в «новостях сайта» демонстрировать?
Выставка уже открылась. Клиент снова влез, начал распинаться в смысле, что я, мол, не я, и лошадь тоже не моя… Тут же — очередная порция гадостей, вранья и откровенной клеветы, уже не абстрактно, а якобы по его впечатлениям о выставке, на которой он якобы побывал… Экая чушь… Такой трус — и полез бы на выставку, не озаботившись выяснением, не там ли я часом нахожусь? Ха-ха.
На этом я не удержался. Опять позвонил Ленке. Спросил, с её ли ведома происходили те звонки и писались те пакости. В смысле, что если с её — то дабы знать, что у меня полностью развязаны руки для ответных действий, а если нет — то выяснить, насколько развязаны. Похоже, она была под дозой. Или что-то ещё в этом роде. Агрессивно отрицала всё. Отрицала очевидное. Отбрыкивалась от доказуемого. Убеждала, что у неё в жизни полный порядок по всем пунктам. Что Миша — сугубо положительный товарищ, не способный ни на что из перечисленного. Имеющий хорошую постоянную работу и зарабатывающий кучу денег. Что тем самым — руки у меня развязаны полностью.
К сожалению, из разговора следовало и другое. Вдаваться в детали не буду. Скажу лишь, что вывод был сделан на основе анализа того, на какие слова она среагировала, подчас активно и бурно, а на какие — нет. А также на том, какие встречные вопросы она задала. В ней, похоже, умерли все интересы и увлечения. Путешествия… Фотография… Интернет… Возможно, и музыка тоже, но здесь не ручаюсь. Умерло главное, что есть в человеке — любопытство. Многое (хотя и не всё) из того, что она говорила о человеке, являющемся в данный момент её мужем, с её позиции было правдой. Она вообще не интересуется им. Она вообще ничего не знает о нём. И мной не интересуется. И никем. И ничем. Она действительно, как и пообещала тогда Ане, живёт только текущим моментом и только бытовыми и потребительскими интересами. Видимо, Миша своими попытками уподобиться мне, кинувшись в туризм, экспедиции, фотографию, околонаучное что-то, — окончательно отбил у неё как исследовательский, так и творческий интерес к миру. Вынудив сравнивать. Поганя своим прикосновением те немногие вещи, к которым в ней теплился Интерес и Талант и которые оставались святыми…
И вот тут — я ещё раз подумал, взвесил… И сел писать. Собственно, я и поторопился с написанием этой дурацкой новеллы, в частности, чтобы пресечь дальнейшее развитие ситуации в сторону войны. Сейчас я в теме, противника знаю, открытой войны ему не выиграть. Труслив. Партизанской — тем более. Глуп. А для Ленки — любая война отсечёт последний шанс вырваться из бреда. Если этот шанс ещё есть. Так что — войну пресечём в зародыше.