Потрясающий мужчина

— А ты не можешь отключиться и подумать о чем-нибудь другом?

Бенедикт засмеялся, выехал на обочину, заглушил двигатель и притянул меня к себе.

Я почувствовала себя счастливой, как школьница. Я — с этим мужчиной! В этой машине!

63

На Пасху Руфус один раз сходил со своим дружком Михаэлем в пивную. О Тане он ничего не рассказывал. Мисс Плейер убиралась все праздники, и сейчас у нее выходной. Руфус был ею очень доволен. Как заботливый отец, он расспросил меня о моих делах и был весьма удивлен, что Бенедикт закончил проект. Он тут же позвонил госпоже Шнаппензип и передал мне трубку, чтобы я сама договорилась с ней о встрече.

Госпожа Шнаппензип пришла в восторг. Само собой разумеется, у нее всегда найдется время для такого события. Она вся дрожит от нетерпения, но, к сожалению, в эту среду не получится. Ее дочь Микки едет на экскурсию, и госпожа Шнаппензип вызвалась сопровождать группу детей.

— Вы понимаете, что это значит, — многозначительно произнесла она, — а вообще-то я всегда в вашем распоряжении.

Я позвонила Бенедикту. Ему подходил любой день, главное — чтобы он успел представить чертежи перед поездкой к отцу в четверг во второй половине дня. Итак, госпоже Хеддерих было дано указание в четверг к десяти часам стереть пыль со стола в комнате рядом со столовой и сервировать кофе и чай.

Госпожа Шнаппензип явилась как поместная дворянка на провинциальные посиделки: в костюме из дорогого льна с широкой юбкой, темно-синей в белый цветочек, и блузке с большим воротником и тремя слоями рюшей из кружев. Она знала, что принадлежит к тому типу женщин, которые могут позволить себе воротник из кружев, не рискуя при этом выглядеть безвкусно. Любовно оправив рюши, она продемонстрировала всем свой перстень с изумрудом, обрамленный бриллиантами.

— Я рада, наконец, лично познакомиться с талантливым молодым архитектором, — приветствовала она Бенедикта.

— Я тоже безмерно рад, милостивая сударыня, — ответил Бенедикт. Я бы не удивилась, если бы он приложился к ее ручке.

Милостивая сударыня неумолчно болтала о наконец-то наступившей весенней погоде. Она чувствовала себя просто заново рожденной, передать нельзя, как она страдала зимой. Потом она с улыбкой заметила, что не может больше сдерживать свое любопытство и хотела бы посмотреть чертежи.

— Вы убедитесь, сударыня, что не обманулись в своих ожиданиях. — Бенедикт размашистым жестом развернул план.

Я посмотрела на эскиз и не поверила своим глазам. Вместо трех больших, двух средних и двух маленьких комнат, сгруппированных вокруг лифта, я увидела лишь сетку из одинаковых прямоугольников. Там, где в действительности пролегал петляющий коридор, на плане была прочерчена прямая просека между передними и задними прямоугольниками.

— Что это? — недоуменно спросила госпожа Шнаппензип.

Бенедикт засмеялся:

— Из восьми комнат на каждом этаже я сделал десять. Пять выходят на улицу, пять во двор. Мне удалось повысить вместимость вашего отеля на двадцать пять процентов!

— Скажите пожалуйста! — уважительно протянула хозяйка.

Бенедикт развернул следующий план.

— Здесь вы видите: слева от двери в каждом номере санитарный комплекс, справа — встроенный шкаф. Жилое пространство составляет восемь квадратных метров, две комнаты, выходящие во двор, имеют даже по девять с половиной квадратных метра. Лишь комнаты рядом с лифтом несколько уже при входе. И в ту комнату, которая за лифтом, входит только одна кровать. Типичный одноместный номер, такие тоже нужны.

— Вы даже не подозреваете, насколько вы правы, — заметила госпожа Шнаппензип, — больше половины наших постояльцев одинокие люди.

Бенедикт на это ничего не ответил — да и что он мог сказать? Он пояснил, как ему удалось создать эту абсолютно новую структуру: к примеру, в одном месте он перенес окно в коридоре, а бывшая кладовка стала частью одной из комнат, но тут его перебила госпожа Шнаппензип:

— А где же тогда хранить белье и принадлежности для уборки?

— Все функциональные помещения расположены в подвале, я потом покажу вам более детально.

— Нет, невозможно каждый раз доставать пылесос и белье из подвала. Вам нужно придумать что-то другое!

— Если хотите, в коридор можно интегрировать встроенные элементы. Правда, вы должны учесть, что коридор после реконструкции станет довольно узким.

— Нет! На каждом этаже нам нужно помещение, где хранится весь инвентарь. — Хозяйка энергично постучала пальцем по комнате за лифтом. — Эту малюсенькую комнатку все равно нельзя сдавать, туда все и войдет.

— Тогда, впрочем, вместимость отеля повысится только на двенадцать с половиной процентов, — иронично заметил Руфус.

— Этот пункт мы обязательно должны обсудить потом в деталях, — сказал Бенедикт и опять обратился к своему плану. — Сначала я хотел бы обрисовать вам возможные варианты обстановки. — Он показал на комнату внизу слева: у каждой боковой стены стояло по кровати — между ними оставалось примерно семьдесят пять сантиметров свободного пространства, а между одной кроватью и душевой кабинкой был примерно один квадратный метр для стола и стула. На противоположной стороне, между кроватью и встроенным шкафом, стоял еще один стул и какой-то треугольный элемент.

— Что там еще за треугольная штука? — поинтересовалась госпожа Шнаппензип.

— Телевизор и мини-бар, — пояснил Бенедикт. — Все трехгранное и отлично вписывается в любой угол. Очень удобно.

— Треугольные холодильники? Разве такое бывает? — удивилась хозяйка.

— В одном японском журнале я видел даже круглые холодильники.

Около стола был начерчен еще один треугольник.

— А что это такое?

— Так треугольник вводится как лейтмотив всего оформления. Это корзинка для мусора.

— Вы когда-нибудь вычищали треугольную корзинку? — воскликнула госпожа Шнаппензип. — Если кто-нибудь бросил не опорожненную бутылку из-под пива, грязь прилипнет во всех трех углах!

— Это была всего лишь дизайнерская идея, — небрежно отмахнулся Бенедикт, — детали в любой момент могут быть доработаны, сейчас речь идет об общем впечатлении.

— Надеюсь, вы не ошарашите меня треугольными полотенцами, — хмыкнула госпожа Шнаппензип.

— Разумеется, нет. Сейчас речь идет всего лишь о вариантах обстановки. — Бенедикт показал на вторую комнату внизу слева. Тут снова было по кровати у боковой стены, но одна кровать стояла изголовьем к стене душевой. При этом решении освобождалось почти два квадратных метра у окна для стола и двух стульев. А трехгранный теле-холодильный элемент стоял в углу у окна. В третьей комнате двуспальная французская кровать стояла прямо под окном. «Как прикажете тогда мыть окна», — подумала я, но, разумеется, ничего не сказала. В следующей комнате для стола и стульев оставалось даже четыре квадратных метра, поскольку кровати стояли углом, одна опять под окном. Я как раз подумала, что лично я не имею ни малейшей охоты спать под углом к кому-нибудь. Вкусы, как известно, у всех разные, но тут госпожа Шнаппензип произнесла:

— А вы не задумывались, как при этом мыть окна? Нет, об этом вы явно не думали.

Бенедикт замешкался лишь на секунду и выдал:

— Покупаются современные гостиничные кровати на роликах, которые может сдвинуть даже ребенок.

Бенедикт показал на одну из комнат со стороны двора:

— Если здесь поставить французскую кровать, хватит места еще и для детской кроватки.

Госпожа Шнаппензип посмотрела на меня с упреком.

— Почему же вы не сказали ему, что это слишком тесно, чтобы стелить постели? А эти углом стоящие кровати — для них нужно вдвое больше места. Это повлечет за собой новые расходы.

Я смущенно проговорила:

— Поскольку у нас в основном пользуются спросом одноместные номера, мы могли бы поставить в большинстве комнат только по одной кровати. И места бы хватило.

К счастью, госпожа Шнаппензип похвалила мое предложение: