Смерть раньше смерти

— Имела ли какое–то отношение к ее курсу Карина Оберхольцер?

— Она организовывала выездные занятия, договаривалась о размещении слушателей, готовила лекционный зал, проводила церемонию награждения и выпуска. Она приезжала в пансионат по субботам.

Все задумались. Наконец Яуберт спросил:

— Мистер Слабберт, в каком году исчезла Эстер Кларк?

— Надо подумать. — Шмыг… Нос снова дернулся — мелкий тик лицевых мышц. — Сейчас, сейчас. — Он принялся считать, загибая пальцы. — Семьдесят восьмой, восемьдесят восьмой, девяносто девятый… — Да, в девяностом, потому что тогда срочно пришлось искать замену; но преподаватели из других мест требовали слишком большой гонорар и потому надолго у нас не задерживались.

— Значит, Эстер Кларк провела последние занятия по самореализации в 1989 году.

— Да, наверное.

— Мистер Слабберт, мы почти уверены в том, что все жертвы маньяка с маузером в 1989 году были слушателями вашей бизнес–школы.

— Не может быть!

— У вас сохранились сведения о слушателях за тот год?

— Они были нашими слушателями?

— Вы ведете архивы?

— Они были нашими слушателями?! Они все?!

— Мистер Слабберт, нам нужны ваши архивы!

— Да, сведения мы храним…

— Можно взглянуть?

Слабберт вернулся в действительность:

— Конечно, конечно! Я вам покажу. — Он выдвинул ящик письменного стола, вытащил оттуда связку ключей. — Пойдемте со мной.

— Куда?

— Бумаг слишком много; в моем кабинете они не поместились бы. Я храню архивные материалы на маленьком складе.

Следом за Слаббертом они прошли через большой зал. Там за столами сидели четырнадцать сотрудниц — четырнадцать женщин, белых и черных. Они разбирали документы и беседовали по телефону.

— Там и фотография должна быть, — сказал Слабберт, когда все вышли на улицу.

— Чья фотография?

— Выпускной снимок слушателей. Вся группа с дипломами. Но чтобы найти то, что вам нужно, придется повозиться, — ответил Слабберт и шмыгнул носом.

42

«Маленький» склад оказался размером с ангар для «боинга». Грязная, ржавая сборная конструкция помещалась на пустыре у свалки, огороженной забором. Слабберт с трудом распахнул огромные деревянные раздвижные двери и исчез в полумраке. Они услышали щелчок выключателя. Потом замигали лампочки; высоко под потолком зажегся свет.

О'Грейди негромко выругался. Остальные молча воззрились на то, что открылось их взглядам. Груды и груды коричневых картонных коробок занимали все пространство склада — от пола до потолка, от стены до стены. Коробки были аккуратно сложены на металлических стеллажах; почти везде они стояли в несколько ярусов.

— Трудность в том, — заявил Слабберт, жестом приглашая детективов войти, — что в самом начале мы не думали, что документов окажется так много. Потом нашим слушателям понадобились копии дипломов, подтверждение оценок и прочее, и вдруг мы поняли, что все это надо где–то хранить. Но к тому времени скопилось столько бумаг… В общем, мы ведем архив по всем правилам только с девяносто второго года.

— А до того? — встревоженно спросил Фос.

— До того… я же говорю, в том–то и трудность.

— Что это значит? — Сердце у Яуберта упало.

— Документы не были подшиты. У нас элементарно не хватало рабочих рук. Рабочие руки стоят денег. И потом, нас редко просят добыть документ, датируемый раньше девяносто второго года.

— Где могут находиться документы восемьдесят девятого года? — спросил Яуберт.

— Вон в том ряду.

— Где именно в том ряду?

— Откровенно говоря, не имею ни малейшего понятия.

Барт де Вит запросил подкрепление, на сей раз только из отдела убийств и ограблений. Ему не хотелось снова объясняться с начальником уголовного розыска. Остальные закатали рукава и начали перекладывать картонные коробки. Скоро стало понятно, как организовать работу. Когда прибыли помощники, их тут же включили в цепочку.

Одни снимали коробки с полки, развязывали веревки, вскрывали. Другие вынимали из коробок содержимое и складывали стопками на полу. Яуберт, Петерсен, Фос, О'Грейди и присоединившийся позже Гриссел быстро просматривали документы, ища даты, имена, названия учебных дисциплин.

— Кто потом расставит все по местам? — встревоженно шмыгнув носом, спросил Слабберт.

— Ваши помощники, служащие, — веско ответил де Вит.

— Время — деньги, — захныкал Слабберт и тоже стал помогать. Он стаскивал коробки, которые уже были осмотрены, в угол.

Работа продвигалась медленно, потому что вначале все документы складывались в коробки бессистемно — сведения о курсах компьютерной грамотности лежали рядом с «Введением в журналистику», «Основы сварки» хранились рядом с «Живописью для начинающих».

Де Вит распорядился, чтобы им привезли обед — жареную курицу и кока–колу. Они ели не прекращая работы, ругались, смеялись, жарко спорили. Просматривали одну коробку за другой — ничего. День медленно двигался к концу, гора коробок постепенно уменьшалась. В начале четвертого они просмотрели около половины, но безрезультатно. Детективы сняли галстуки, закатали рукава. У двери аккуратным рядком лежали кобуры с табельными пистолетами. Одежда у всех покрылась пылью, как и руки и лица. Время шло; иногда они перекидывались скупыми замечаниями.

Яуберт и Гриссел вышли на перекур. Спины и плечи у них онемели. Усталость снова навалилась на Яуберта.

— Хочу попросить у полковника отпуск, — сказал Гриссел, затягиваясь «Ганстоном». — Хочу куда–нибудь свозить жену и детей недельки на две, посмотрим, может быть, нам удастся начать все сначала.

— Это хорошо, Бенни.

— А потом попрошу перевести меня куда–нибудь в провинцию. Стану начальником участка в какой–нибудь глухомани, где всего–то и работы — в пятницу вечером сажать за решетку пьяниц–буянов да раскрывать кражи со склада.

— Да–да, — кивал Яуберт. Ему–то как начать жизнь сначала?

Потом они вернулись на склад, к остальным, сели на холодный бетонный пол, послюнявили пальцы и снова начали листать документы. Яуберт очень спешил. Он предвкушал вечернее свидание, хотя и боялся опоздать. Может, перезвонить в кассу, попросить поменять билеты на другой день? Но сможет ли Ханна Нортир пойти с ним в оперу в другой день? «Я хочу куда–нибудь сходить. Я на распутье…» Интересно, на каком распутье она находится, думал он, листая, листая, листая, проглядывая, проглядывая. Гора документов все росла; Яуберт поморщился.

Начали спорить насчет ужина. Что лучше — пицца или рыба с жареной картошкой? Все, что угодно, лишь бы не курица. Детективы жаловались на жен, которые будут опять ругаться из–за того, что они задерживаются на работе. Может, Мэйвис обзвонит их и объяснит? Время приближалось к семи.

Вдруг Бенни Гриссел радостно воскликнул:

— Феррейра, Ферди! — и вскинул папку с документами над головой.

Все замерли; кто–то зааплодировал.

— Уилсон, Дрю Джозеф. Вот они!

Все обступили Гриссела. Гриссел вытаскивал одну папку с документами за другой — заявление с просьбой зачислить на курсы, платежные документы, результаты сдачи экзаменов, табель успеваемости, чеки, вопросы и ответы, список полученных оценок. Все подшиты вместе.

— Макдоналд, Кутзе, Уоллес, Нинабер. Все здесь!

— А общая фотография есть?

Гриссел пошелестел бумагами.

— Нет, — сказал он. — Где коробка, откуда это взяли?

К ним просеменил запыхавшийся Во Слабберт. Он в углу пытался расставить коробки с уже просмотренными документами по местам.

— Снимок должен быть в одной из папок.

Папки быстро разошлись по рукам; детективы быстро–быстро листали страницы, разрывали подшивки.

— Вот, — сказал Гриссел, у которого явно был удачный день. Он встал, потянулся, вытащил скрепку, осторожно взял фотографию, уронив остальные документы на пол. Посмотрел на слегка пожелтевший снимок.

Яуберт подошел к Грисселу, попытался разглядеть лица через плечо друга.

— Какой тут Нинабер молодой, — удивленно заметил Петерсен.