Смерть раньше смерти

— Мы заморозили его счет для безналичных расчетов. Сберегательного счета в нашем банке у него нет. Банк подал на него иск; мы пытаемся вернуть деньги через суд. У Стюарта два месяца назад отобрали машину после того, как он шесть месяцев подряд не платил проценты. Общая сумма его задолженности составила девятьсот восемьдесят рандов семьдесят шесть центов. Его чековая книжка и кредитная карта также были заморожены. У него есть в нашем банке и сберегательный счет. На балансе пятьсот сорок три ранда восемьдесят центов.

Гриссел все записал.

— Сержант, — сказала секретарша сладким голоском, — мой начальник просил еще раз напомнить вам, что все полученные сведения сугубо конфиденциальны.

— Естественно. — Гриссел широко улыбнулся.

— Доктор, я вас прекрасно понимаю, но и вы меня поймите. На свободе разгуливает маньяк. По мнению криминалистов, он совершенно неуправляем. А у вас лежит женщина, которая может предотвратить дальнейшее кровопролитие.

Яуберт гордился собой за то, что подобрал такие верные слова.

— Капитан, вы не понимаете. Ее состояние весьма… Она балансирует на краю пропасти. И я, как врач, первым делом обязан защитить ее.

Яуберт решил разыграть козырную карту.

— Доктор, я ведь могу обратиться в суд и потребовать судебное предписание.

— Капитан, судья прислушается и к моим доводам.

Шах! Они стояли лицом к лицу в коридоре частной клиники. Врач был низкорослый, тощий, с темными кругами под глазами.

— Пойду спрошу, согласна ли она.

— Буду вам очень признателен.

Врач открыл дверь и скрылся. Яуберт не знал, куда девать руки. Заложил за спину, сунул в карманы. Перепалка с врачом совсем расстроила его. Времени и так мало, а тут… Он начал расхаживать туда–сюда по толстому ковру.

В коридор вышел врач:

— Она вас примет. Говорит, что многим вам обязана.

— Спасибо, доктор.

— Даю вам пять минут, капитан. И будьте с ней помягче. — Он придержал дверь, пропуская Яуберта вперед.

Антуанетта Нинабер выглядела ужасно. В углах рта залегли глубокие складки. Глаза запали, осунувшееся лицо, туго обтянутое кожей, похоже на череп. Она лежала утопая в подушках; верхняя часть тела слегка приподнята. Из запястья торчит игла, прикрепленная к трубке капельницы. На ней была голубая ночная рубашка. Светлые волосы разметались по подушке безжизненной массой.

Яуберт подошел к кровати.

— Мне очень жаль… — начал он, чувствуя себя очень неловко.

— Мне тоже, — глухо ответила она.

Снотворное еще не до конца вышло из организма; Яуберт заметил, что смотрящие на него глаза слегка не в фокусе.

— У меня к вам несколько вопросов. Если устанете, скажите.

Антуанетта Нинабер кивнула в знак согласия.

— Был ли ваш муж знаком с Ферди Феррейрой или Дрю Уилсоном?

Прошло несколько минут, а потом она покачала головой: нет.

— С Кариной Оберхольцер?

— Нет.

— Яквесом Кутзе?

— Нет.

— Эстер Кларк?

— Нет… — ответила она дрожащим голосом.

— Ваш муж обычно носил с собой в кейсе огнестрельное оружие?

Глаза Антуанетты Нинабер закрылись. Шли секунды. В коридоре послышались шаги.

Слышит ли она его?

Ее глаза открылись.

— Нет, — ответила она. В уголке глаза набухла слеза; она стекла по бледной щеке, упала на голубой ворот сорочки, где не сразу впиталась в материю.

Яуберта раздирали противоречивые чувства. Время не ждет; надо спросить ее, был ли муж ей верен. Но такой вопрос нельзя задавать — по крайней мере, сейчас. А если как–нибудь иначе, помягче? «Был ли ваш брак счастливым?» Антуанетта Нинабер смотрела на него выжидательно и затравленно, как будто она была зверем, а он — охотником и целился в нее из дробовика.

— Спасибо, миссис Нинабер, — сказал он. — Надеюсь, вы скоро… желаю вам всего доброго.

Ее губы едва слышно прошептали:

— Спасибо. — Бывшая кинозвезда отвернулась, уткнулась в подушку.

Яуберт сидел в своем кабинете, прижав к уху телефонную трубку.

Жулио да Коста сказал, что Карина Оберхольцер вроде бы упоминала имена Яквеса Кутзе и Эстер Кларк, но подробностей он не помнит.

— Она была такая болтушка, капитан. Постоянно что–то рассказывала. И смеялась. Очень живая девушка. Любила веселье, вечеринки, любила людей. Работала она только ради денег и для того, чтобы скоротать время. А по–настоящему ее жизнь начиналась по вечерам. Так мы с ней и познакомились. Однажды в пятницу вечером она пришла ко мне в ресторан — уже поздно, в первом часу ночи. Вместе с толпой друзей.

— А дальше?

— Капитан, вы и сами знаете, как это бывает. Нельзя все время только работать. И вы знаете, как тяжело, когда дома жена.

Яуберт промолчал. С подобной проблемой он не сталкивался.

— Это ведь не запрещено законом, — оправдывался да Коста. — Да и потом, я у нее был не первый.

— Откуда вы знаете?

— Мужчина всегда знает такие вещи, капитан. Если бы вы были знакомы с Кариной, вы бы поняли, что я имею в виду. Она была горячая штучка.

— Она рассказывала вам о своем прошлом?

— Она только говорила, что не хочет, чтобы жизнь проходила мимо. Она хотела наслаждаться каждой минутой.

Яуберт закончил разговор.

Карина Оберхольцер из Кеймуса. Часто смеялась, любила болтать и всю свою недолгую жизнь радовалась на полную катушку. Старательная провинциалка, дочь фермера, любовница католика–португальца — и, возможно, многих других мужчин. Неужели у нее не было по–настоящему близких друзей, которым она поверяла бы свои тайны?

Он нашел телефон родителей Карины, набрал междугородний код, стал ждать. Его соединили не сразу. Ответил женский голос — прислуга.

— Хозяев сейчас нет. Уехали в Йоханнесбург встречать сына.

Яуберт достал из ящика стола пластиковый контейнер и открыл его. 60 граммов обезжиренного творога; четыре рисовые лепешки; помидор, авокадо, латук–салат с небольшим количеством салатной заправки. Умереть можно от голода. Но сегодня, по крайней мере, у него есть «Уинстон». Сигарета станет наградой за труды. Хоть какое–то удовольствие.

В коридоре послышались торопливые шаги. Кто–то бежал.

Нашли кого–то, догадался Яуберт.

В кабинет ворвался Лау:

— Капитан, маньяк убил Яквеса Кутзе! Меньше часа назад! И его видели!

Двоим парнишкам–шестиклассникам очень хотелось взглянуть на труп, но полицейские и слышать ничего не хотели. Пришлось мальчишкам ждать поодаль, за канатами–растяжками, на которых держался шатер. К шатру одна за другой подъезжали полицейские машины. И все равно это было гораздо интереснее, чем два урока биологии, которые они пропускали.

Детектив, приехавший одним из первых, подошел к ним еще с одним человеком, здоровяком.

— Вот эти ребята, капитан.

— Спасибо, — сказал здоровяк и протянул им большую руку. — Матт Яуберт, — представился он.

— Меня зовут Джереми, сэр.

— Невилл, — сказал второй.

Они обменялись рукопожатиями.

— Давайте рассказывайте.

— Сэр, это не вас позавчера показывали по телевизору?

Яуберт пожал плечами:

— Может, и меня.

— Значит, его прихлопнул маньяк с маузером?

— Да, возможно.

— Ух ты! Он их отстреливает одного за другим! — воскликнул мальчишка с нескрываемым восхищением.

— Мы его поймаем.

— Сэр, мы видели только его машину, — сказал Джереми. — Мы услышали выстрелы. Мы стояли за сараем для тракторов, когда услышали выстрелы, но тут проехал поезд, и мы толком ничего не поняли. Тогда мы подошли поближе, чтобы взглянуть, что происходит. И заметили машину.

— Какая марка?

— Как говорится, мнения разделились.

— Ты, тупица, не можешь отличить одну машину от другой! — воскликнул другой мальчик.

— Я–то разбираюсь в машинах. А вот тебе не мешает сходить к окулисту!

— Заткнись! — воскликнул Невилл, но беззлобно. Видимо, друзья часто ссорились.

— У него «уно», сэр, белый «фиат–уно». По–моему, двигатель бензиновый, а не дизельный, но я не уверен. Просто у машин с дизельным двигателем всегда бывают такие яркие полосы и жалюзи.