Мальчик без шпаги

— Царевич Алексей, пусть только моя мама не умрёт, я очень тебя прошу... Пожалуйста... Попроси Богородицу, чтобы Она... Чтобы мама выздоровела...

Нескладно получалось, и Тимофей снова заплакал.

В эту ночь ничего не снилось. Но Тимофей часто просыпался, казалось бы, совсем без причины. Иной раз слышал, как ходит курить на кухню отец, сдавленно кашляет, наливает себе воды. За окном подвывал ночной февральский ветер, будто только что умчался из ужасной истории. И сразу же все, ещё не родившиеся, мысли выстраивались в одну: как там мама? Как ей, наверное, обидно, что у её кровати никто не сидит, никто не приносит ей воды, а только привыкшая к чужим страданиям медсестра изредка заглядывает в палату, чтобы окинуть взглядом: всё ли в порядке...

15

Утром они с отцом позвонили в больницу. Регистратор с голосом автоответчика сообщила: состояние средней тяжести, стабильное... Но Егор Семёнович выпросил номер телефона ординаторской и пригласил к телефону лечащего врача — Мстислава Иосифовича. Тот более подробно разъяснил, что такое стенокардия, экстрасистолы и возможное шунтирование коронарных сосудов. При этом врач вскользь заметил, что, разумеется, если потребуется операция, она будет сделана в счет страхового полиса, но есть ещё и платный вариант, который гарантирует высокое качество и прочие прелести рыночной медицины.

— Сколько? — спросил Егор Семёнович.

— Ну, я могу говорить только о порядке цен, — уклончиво ответил Мстислав Иосифович, — всё зависит от сложности операции... Иногда цена достигает трёх тысяч условных единиц...

— Машину купить можно, — сам себе сказал Егор Семёнович.

— А сердце — это, собственно, и есть машина, — Мстислав Иосифович решил закончить разговор: — Но вы не переживайте, сейчас её жизни ничто не угрожает, кризис миновал, медикаменты, которые она получает перорально и внутривенно, всё равно сделают свою работу, но сердечко, конечно, запущенное. Износ много выше возрастных показателей.

— Жизнь такая, — опять буркнул себе под нос Егор Семёнович и хотел было добавить, что мужики нынче вообще до шестидесяти редко доживают, чуть-что — хватаются за сердце, а вот у них в семье наоборот получилось... Но не стал. Зачем это врачу? Он и так знает.

— Решать, конечно, должен пациент и его близкие, — закончил Мстислав Иосифович и вежливо попрощался.

— А когда к ней можно поехать? — не удовлетворился разговором взрослых Тимоха.

— В воскресение поедем, я возьму отгулы, уже договорился... Нас подвезут, «Газель» пойдёт... — отец, оказывается, уже всё предусмотрел.

Перед уроками Тимофей поскрёбся в кабинет Вячеслава Ивановича, нерешительно сунул голову в проём.

— Можно?

— Трофимов? Тимофей? Ну заходи... Присаживайся. Какие новости?

Тимоха так же нерешительно присел на край одного из стульев, стоявших в ряд вдоль стены. Директор как обычно парил над ворохом бумаг, поглядывая на монитор компьютера.

— Вячеслав Иванович, я пришёл попросить, это очень важно. Мама в больнице, а мне очень надо пропустить уроки в субботу.

— Уроки? В субботу? — похоже, директор ещё не совсем понимал смысл просьбы Тимофея.

— Да, мне очень нужно. Я обещал другу, что приеду, и ещё нам с папой надо собирать деньги на операцию маме.

— Подожди, — наконец-то отвлёкся от экрана директор, — а какая связь?

— Обычно я по субботам ездил подрабатывать. Вы же знаете, когда папа и мама пили, денег у нас не хватало, а мама не работала. А теперь мама совсем попала в больницу. Но я на комиссии обещал учиться.

— И?

— Но в субботу мне очень нужно пропустить уроки. Понимаете, у меня там настоящий друг...

— Где?

— Я не могу сказать.

— Если настоящий, значит, должен понимать, что тебе надо учиться, а не подрабатывать. Чем или кем, кстати, ты подрабатываешь?

— Рыбу продаю, — сказал половину правды Тимоха.

— Рыбу…

— Но я хотел поехать попрощаться. Чтобы уже не пропускать. А в понедельник мы поедем в больницу к маме. С отцом.

— Не понимаю, а когда ты собираешься учиться и не пропускать уроков?

Тимофей опустил голову, запас убедительности у него кончился. Последнее, что пришло на ум:

— Вот, Вячеслав Иванович, вы бы ради друга, который вам очень помог, бросили бы всё? Бросили?

— Ну, знаешь, я взрослый человек...

— Бросили бы?

— Бросил, конечно, — честно сказал директор. — Если ради настоящего друга.

— У меня настоящий. Помните, вы приходили к нам на классный час, там ещё парень был, который воевал в Чечне? И он, и вы рассказывали про настоящую мужскую дружбу...

— Помню, но речь шла о взрослых людях.

— Значит, по-вашему, у пацанов настоящей дружбы быть не может?

— Ну, почему не может... Просто ты забываешь о том, что школа несёт за тебя ответственность. Лично я несу. Случись с тобой что-нибудь в то время, когда ты должен быть на уроках, и мне даже трудно представить, чем это для меня кончится. Вот ты будешь свои мужские дела делать, а отвечать за них мне? Справедливо? По-мужски?

Тимофей опустил голову, больше аргументов не было.

— Вячеслав Иванович, я всё равно уеду, хоть с милицией меня держите. Очень прошу... Отпустите... Ну... просто... не заметьте, что меня нет...

— Это после комиссии-то?..— директор, у которого тоже кончился запас убеждения, тяжело вздохнул. — Ладно, Тимофей, только скажи мне, с кем опять поедешь в Демьянку и кто тебя обратно заберёт?

— А вы откуда знаете?! — даже подпрыгнул от удивления Тимоха.

— Да я много чего знаю, иначе бы не работал здесь.

— Ух, ты...

— Отец-то знает?

— Да, он меня и отправит с дядей Олегом на бензовозе. А обратно из Тобольска машина прихватит. Я ему тоже всё объяснил, он понял. Но сказал, что если вы не отпустите, то тогда ничего не получится. Вот, он записку написал, но это на понедельник, на больницу.

— Во даёт! — хитро ухмыльнулся в усы Вячеслав Иванович. — Меня, значит, спросить надо? — покачал в недоумении головой. — Только учти, Тимофей, если что-то не так с тобой, сидеть мне в тюрьме. Понял? — директор спросил так серьёзно, что мальчик вздрогнул от передавшейся ему меры ответственности.

— Понял... — теперь Тимофей даже испугался того, что смог уговорить директора. Как будто хорошего человека убедил совершить подлость. — Я... очень постараюсь... А как из больницы вернёмся, я на все уроки ходить буду, честно... Может, и папа с мамой... — хотел сказать «пить бросят», но не стал, испугался, то ли спугнуть исполнение желания, то ли услышать мнение директора о родителях...

Но тот, похоже, всё понял. Он поднялся со своего кресла-вертушки и подошёл к мальчику. Взял Тимоху за плечи:

— Родителям, Тимофей, иногда тоже помогать надо. Не только зарабатыванием денег или, к примеру, по дому. Я тебе честно скажу, — он перешёл на тон заговорщика, — взрослые иногда намного слабее детей бывают. Понимаешь?

Тимофей кивнул. Уж что-что, а это он знал лучше других.

— И придумывают для своего поведения миллион оправданий. В таком случае тебе надо быть взрослым. Уразумел? Ну ладно, мы с тобой обо всём договорились, как мужчины, верно?

— Точно, — согласился Тимофей и с радостью ответил на директорское рукопожатие. — Я этого никогда не забуду, Вячеслав Иванович.

— Забудешь, ещё как забудешь. А вот обещания нужно помнить. Иначе тебя никто не будет принимать за серьезного человека. Усёк?

— Усёк.

— Ну, давай. И желательно, чтобы ты о нашем разговоре ни с кем не трепался.

— Это будет не по-мужски, — уже с порога определил Тимофей.

— Правильно мыслишь...

Вторая половина дня пролетела незаметно. Правда, на математике чуть не получил двойку: задача у доски никак не давалась, хотя дома с утра добросовестно зубрил параграф. Но в том-то и дело, что зубрил. Заучивал, не понимая. В математику с любой страницы не влезешь: либо с самого начала — въедливо и подробно, либо — никак. Еле-еле ответил на тройку, и то благодаря Колькиным подсказкам, который, пользуясь тем, что математичка поворачивалась спиной к классу, показывал Тимохе решение на листке шаг за шагом, так, что чуть не упал со стула. В остальных случаях Тимоха под ужимки и смешки однокашников тянул неопределенное «э-бэ-мэ» и морщил лоб. Другое дело на истории. Параграф о Владимире Мономахе и его сыне Мстиславе Великом Тимофею дался легко — как книга о царской семье. При этом он не поленился вернуться на три параграфа назад и начать чтение оттуда, чтобы не потерять нить исторических событий. Во время опроса он смело тянул руку и был награждён за усердие долгожданной пятёркой. Когда Тимофей рассказывал о битве с половцами, Сергей Сергеевич одобрительно кивал и даже сказал: «Да у тебя талант, парень!». Одноклассники к такому выступлению Трофимова отнеслись по-разному. Кто-то показал большой палец, а кое-кто и процедил сквозь зубы: «Это он после комиссии по делам несовершеннолетних». Больше всех радовался за Тимофея Колька, который начал было шептать ответы, но потом понял, что здесь его подсказки излишни. На остальных уроках удалось отсидеться. Учителя, по всей видимости, были рады, что Трофимов присутствует, и словно боялись его спугнуть. Другого кого даже после болезни стали бы гонять по проверке домашнего задания, но Тимофея сегодня заметно жалели.