Страница 14 из 22
— Я с тобой, — даже не спрашивая о чём идёт речь, решил Степанов.
Тимофей вкратце рассказал ему историю о пуговице, оставив за кадром сюжеты с торговлей на заправке. Коля даже остановился, удерживая Тимофея за рукав куртки.
— Ты представляешь себе, если это, правда, пуговица царевича? Это же круто! Историческая ценность! А это... ну... сон всё-таки был или не сон?
— Не знаю, но проснулся, а пуговица в руке, а рука под подушкой. Прикидываешь?
М-да... Мистика.
— Чё?
— Мистика, говорю. Чудеса, короче, — Колькины глаза горели восторженностью от прикосновения к тайне.
— Ладно, пошли, её ещё вернуть надо.
В магазине за прилавком оказался сам дядя Исмаил. Видимо, продавщица заболела или он ждал ночную сменщицу. Увидев ребят, он доброжелательно пригласил:
— Заходите молодые люди, что желаете?
Тимофей начал с порога:
— Дядя Иса, вам Анвар давал пуговицу? Ну, как талисман?
Какое-то время в глазах хозяина магазина промелькнуло несколько настроений. Если бы Тимоха умел читать по глазам, то понял бы, что в душе дяди Исмаила боролись два чувства: а не послать ли этих мальцов, ответить: ничего не знаю, видеть не видел, слышать не слышал. Но лица у ребят были чересчур решительные и серьёзные.
— Ты, значит, Трофимов, — кивнул он на Тимофея.
— Да.
— Послушай, парень, я не знаю, где ты взял эту пуговицу...
— Мне её подарили!
— Хорошо-хорошо, ты не волнуйся. Я же ничего не говорю. Понимаешь, парень, я сегодня весь день сам торгую. У меня прибыль в два раза больше, чем обычно. Понимаешь?
— Понимаю, — Тимофею не нравилась уклончивость коммерсанта.
— Может, это оттого, что я сам работаю, надо бы ещё посмотреть, когда продавщица будет.
— Мне пуговица сейчас нужна, мы с Анваром договаривались, — отрезал Тимоха.
— Это, может быть, историческая ценность! — горячо воскликнул Коля, но этим только подлил масла в огонь.
— Конечно! Конечно! Историческая ценность, мало ли, потеряете. Такое детям доверять нельзя.
— Но это моя пуговица! — возмутился Тимофей.
— Если историческая ценность, значит, не твоя, это государственное — понял?
— Да никакая не царская она! — стал сдавать в сторону Тимофей. — Я просто перед пацанами хвастался. Старинная, но обычная пуговица. Вам-то она зачем, думаете, денег больше заработаете?
— Правильно говоришь, я уже заработал. Целый месяц такая невезуха, а сегодня, понимаешь, как будто магнит в магазине. Слушай, Трофимов, давай договоримся по-мужски. Ты мне оставь пока пуговицу, а я тебе буду целый процент от прибыли отдавать. Давай попробуем, вдруг она правда удачу приносит?
— Дядя Исмаил, ваша прибыль — это же случайно. Совпадение. Вы просто умеете посетителей заговорить.
— Вот и давай проверим? А? Ну что ты смотришь, будто я у тебя что-то украл? — глаза коммерсанта полыхнули недобрым тёмным огнём, но Тимофей знал — это обычная психическая атака.
— Если вы не отдадите пуговицу, я приду сюда с отцом, — твёрдо сказал он.
— Да что с отцом?!. Твой отец!.. — и осёкся.
Тимофей и без продолжения услышал всё, что ему хотели сказать: алкоголик, что он может, да он у меня водку в долг берёт и т.д. и т.п. Обида захлестнула внутри настолько, что ему захотелось разбить в этом магазине все витрины. Колька мгновенно уловил напряжение друга, схватил за руку и прошептал:
— Тимоха, не надо...
Уловил это и дядя Исмаил, порылся в отделении для мелочи кассового аппарата и с легко улавливаемым пренебрежением бросил пуговицу на прилавок.
— Забери... Никогда у вас не будет богатства... — он едва сдерживал раздражение.
— У кого — у нас? — это Колька первым подхватил пуговицу, которая чуть не скатилась на пол.
Но коммерсант уже сел на стул за прилавком и сделал вид, что ребят рядом не существует. Тимофей и Колька вышли на улицу.
С северо-запада на посёлок надвигался вертолётный гул. В наступающих сумерках это мог быть только вертолёт санавиации. Обычные рейсы и буровики летали днём. В темноте и неблагоприятных погодных условиях летали пилоты высокого класса, которым обстоятельства жизни на севере не оставляли выбора.
— Щас кружить будет, — со знанием дела определил Колька.
— Иногда на стадион садится, я пару раз сам видел. Там до больницы ближе.
— У меня есть идея, надо пойти в школу, к информатикам! — засветился Коля.
— Зачем?
— В Интернете можно поискать фотографии царской семьи, царевича, там посмотрим.
— Что посмотрим?
— Пуговицы, вдруг удастся различить.
На том и порешили. Учителя информатики задерживались в школе допоздна. Иногда в кабинетах, где выстроились у стен компьютеры, бушевала сетевая игра: то «стрелялки», то «ходилки», то стратегии. Туда же приходили редакторы школьной газеты и те, у кого не было возможности редактировать дома рефераты, макетировать специальные задания, и, разумеется, все, кому нужно было что-нибудь добыть из всемирной сети.
Учителя информатики, как на подбор, были молодыми людьми и, как водится, фанатами своего дела. В обмен на доскональный осмотр пуговицы и краткое обсуждение её возможной ценности, они «накачали» целый фотоальбом. Тимофей и Коля внимательно рассматривали изображения на мониторе. При этом Тимоха вглядывался в лица, а Колька, как настоящий исследователь, в детали одежды, иногда увеличивая ряды пуговиц на экране для сравнения.
— Знаешь, Коль, они, как живые, будто из того мира прямо на нас смотрят, — поделился Тимофей впечатлением от общей семейной фотографии.
— Это эффект такой, они в объектив смотрят, а нам кажется, что на нас, — научно пояснил Степанов.
— Да я понимаю, что в объектив, но, как тебе сказать, они словно рядом.
— Эффект присутствия...
— Ну да...
— О, смотри! — Коля крутнул колесо мыши, и на экране появился царевич в военном мундире. — То, что нужно. А то, там матроски всякие, даже девчачья одежда какая-то...
— Дак он там маленький совсем... — заступился за наследника Тимофей.
— Ага, а здесь уже почти, как мы. Смотри, пуговицы... Похоже, те.
Царевич на фотографии стоял вместе с отцом и старшей сестрой в морском бушлате, бескозырке с надписью «Штандарт». Император и Татьяна Николаевна стояли чуть за спиной. В руках Николая Александровича лопата, одежда брата и сестры припорошена снегом. Все трое смотрят в объектив, будто пытаются увидеть сквозь линзы фотоаппарата будущее.
— Игорь Леонидович, а нельзя увеличить фрагмент ещё больше? — обратился Колька к учителю.
Сухощавый Игорь Леонидович буквально впился в монитор. Испещрённые красными прожилками глаза оценили ситуацию.
— Нет, вы всё из машины выжали. Что хотите увидеть?
— Да нам пуговицы сравнить, — объяснил Тимофей и показал свою реликвию. — Вроде, похожа.
— Так у него военных мундиров гляньте сколько. Вон, в казачьей форме, и бурка даже на голове, вон обычная полевая... Вам какого времени фотография нужна?
— Да нам бы перед самым расстрелом.
— А-а... — озадаченно потянул Игорь Леонидович. — Сергей Сергеевич как-то рассказывал, что в Тобольске хранятся последние фотографии царской семьи перед отправкой в Екатеринбург, да их всем даже не показывают. Прячут от народа. Но в последние дни царевич был в обычной гимнастерке. Вот что-то подобное...— учитель выбрал одну из фотографий и выделил её.
Наследник стоял навытяжку, рядом — любимая собака — спаниель. Полевая пехотная форма и три медали на груди.
— Вот точно в такой форме... я его видел... — прошептал Кольке Тимофей.
— Но здесь нет крупных пуговиц, на бушлате были, а здесь нет. Металлические вообще только наверху.
— Да неважно, — решил вдруг Тимофей. — Батюшка сказал, пуговица сама себя найдёт, зря мы здесь паримся.
— О! А медали-то у него за что? — спросил кто-то из старшеклассников, проявивших интерес к фотографиям.
— Он на фронт с отцом ездил, на передовую выходил. Сам император чин полковника имел. Не помнишь? Нам же рассказывали, — ответил другой.