Отражение

— Значит, хочешь на Вову Серого наехать?!

— Ну... Не наехать...

— Подожди-подожди, дай старшему сказать. Понимаешь, Степа, у нас ведь не средневековье, чтобы из-за дамы рыцарские турниры устраивать, хотя при желании мы и это можем организовать. Вопрос здесь несколько интимнее и глубже, чем обычные отношения с дамами. Вова Серый зарекомендовал себя в обществе, скажем мягко, не с положительной стороны, но он умеет работать. Он приносит определенный дивиденд.

Степан не знал тогда, что такое дивиденды в понимании дяди Коли, но догадался.

— Если у Серого возникнут неприятности, они рикошетом могут ударить по вполне порядочным, респектабельным людям, которые являются моими друзьями. Значит, этот рикошет надо компенсировать. Согласен?

— Согласен.

— Чудненько! А что ты, юноша, можешь предложить взамен?

Слово юноша больно резануло по Степиному самолюбию. Он вдруг понял, что в этом кабинете решается не судьба Ольги, а его собственная судьба, и только от него самого зависит, останется он на всю жизнь среднестатистическим гражданином, обидно называемым обывателем, или ляжет в меченую, но козырную колоду. А ведь взамен-то этому обаятельному жулику Степан ничего предложить не мог, кроме... Кроме самого себя и тех, кто пойдет за ним. И не надо было долго думать, чтобы догадаться, что именно этого ждет от него дядя Коля, которому, может, самому поперек горла стоял Вова Серый с его устаревшим гуляй-полем, посвистом да «век воли не видать». Старый волк хотел иметь молодую дисциплинированную стаю.

— Мы тоже можем работать! — выпалил Степан.

— А вот этого я не знаю, — потеплел взглядом Николай Сергеевич, — вот это еще проверить надо. Говорить мы все мастера, непыльную работу все любим, в отважных мужчин рядимся, а как до серьезного дела доходит — так в кусты!

— Банки, конечно, мы брать не умеем, — признался Степан.

Николай Сергеевич театрально выпучил глаза, но захохотал от души. Степану показалось даже, что хохочут телохранители в соседней комнате.

— Упаси Бог! Какие банки, юноша?! Вы что, к абреку в гости пожаловали? Может, мне — солидному человеку еще гоп-стоп припишете? Ну, развеселил, Степан! Ты Ильфа и Петрова читал?

— Вроде...

— Так вспомни, о чем постоянно напоминал Бендер своим компаньонам по поводу отношений с законом!

— Тогда в чем будет заключаться наша работа?

— Хорошее слово — наша. Подходящее... А работа несложная, но требующая определенных усилий, а главное — не трусливых ребят.

— Таких у нас нет!

— Знаю-знаю, но безумной отваги нам не надо. Нужны четкие слаженные действия. Сначала, это будет в среду в тринадцать ноль-ноль, необходимо быть на товарной станции, чтобы помочь моим ребятам разгрузить несколько вагонов. Не волнуйся, — он опередил вопрос Степана, — это не грабеж государственных грузов, это грузы, которые придут именно на наше имя. Так вот, их нужно разгрузить и, разумеется, охранять. Затем в четверг нужно подстраховать моих ребят на вещевом рынке. Если возникнут проблемы, а они, скорее всего, возникнут, придется отстаивать наше место под солнцем, которое пытаются в нашем родном городе присвоить себе граждане и без того солнечных городов.

— Чурки?

— Ты что, воспитан не в духе интернационализма?

— Какой может быть интернационализм, если этих бездельников только на рынке и встретишь? Да еще и обдувают! Мы их уже пару раз воспитывали.

— Пусть так. Но в нашем случае это не драчка для развлекаловки, это тяжелая и невидимая многим борьба. Но лучше пока не задавай лишних вопросов.

— Да я, вроде как, не задаю...

— На будущее... Да, и скажи Феде, что ему следует создать в нашем городе союз ветеранов-афганцев. Насколько я знаю, обещанную от государства вне очереди квартиру он так и не получил. Мы решим и этот вопрос.

— Я могу идти?

— Ты не спрашиваешь о заработной плате?

— Я должен спросить?

— Разумеется. Всем ребятам, которые согласятся помогать — двести рублей в неделю.

Брови Степана подпрыгнули. Месячная зарплата отца в неделю?!

— Мало? — улыбнулся Николай Сергеевич.

— Думаю, хватит. — И подумав, добавил: — Все будут довольны. А еще бы решить вопрос с нашим спортивным клубом, динамовское руководство нас выживает, хотя мы исправно платим взносы.

— Не все сразу, юноша. Главное — не забывай хорошо учиться.

— Учиться?

— Если бы долдоны, которые стоят за этой дверью, умели бы еще что-нибудь... Не хватает умных и грамотных специалистов, ой как не хватает!.. А ведь грядут большие времена! Так что тройной завет Ленина и в нашем деле остается в силе. Ну, шагай. Увидимся на следующей неделе в это же время.

— А Серый?! — вдруг опомнился Степан. В конце концов, приходил-то он за этим.

— А справитесь?

— Надо попробовать.

— Ну так справляйтесь. Но на меня никаких ссылок!

4

Вечером на собрании Степан изложил ребятам предложения Николая Сергеевича, заодно заикнулся о спортивном клубе. Федя отнесся к ним с подозрением, но он же и сказал, обращаясь ко всем:

— Желающие уйти, должны сделать это сейчас. Чует мой пламенный мотор — будет хорошая заваруха, будут легкие деньги, будут неприятности, но, е-мое, ни для того ли созданы мужики?! Наш летёха в таких случаях говорил: «Духов надо мочить от души!» Так что у кого душа не на месте — скатертью дорога.

Ушел один человек. На впервые проведенной поверке их оказалось тридцать пять. Степан автоматически становился вторым человеком. И кому-то впервые пришло на ум назвать их группу бригадой.

А почему нет? Тридцать пять здоровых мужиков решили зарабатывать деньги и побеждать...

В среду, в назначенное время все были на товарной станции. Разгружать вместе с обычными, ничем непримечательными грузчиками под надзором двух замшевых пиджаков пришлось картонные, нетяжелые коробки с импортными шмотками и аппаратурой. Пять вагонов. Встав цепочкой у каждого, они за каких-то три часа переместили их содержимое в подходившие КАМАЗы-фуры. Все прошло без каких-либо эксцессов, а после работы соглядатаи от дяди Коли наградили всех, включая грузчиков, авансом в размере полусотенной купюры. Специально для этого прилюдно была вспорота новая банковская упаковка.

Ожидаемые «приключения» начались в субботу, когда товар перекочевал к разбитным теткам на толкучке. Пошли в продажу джинсы «Техас», кожаные куртки, те же замшевые пиджаки, обувь и двухкассетные магнитофоны. Бригада была разбита на тройки, за каждой такой тройкой была закреплена бойкая тетка... Задача одна — охранять.

С утра и до обеда все было спокойно. Нарасхват шли джинсы и кроссовки. После обеда к рынку подъехали несколько автомобилей, и в толпы зевак и потенциальных покупателей влились прогулочно-хозяйским шагом кавказцы. Они ходили между прилавков, бесцеремонно щипали товар, приценивались, с некоторыми торговцами беседовали подолгу.

— Много у тебя джинсив? — спросил маленький коренастый парень у тетки, которую прикрывали Степан, Юра и Федя.

— Твою компанию одеть хватит! — резво ответила тетка.

— Ни-ха-ра-шо! — посочувствовал ей кавказец. — Я Юсиф! Разве не знаешь, что большие партия надо сдавать Юсифу по оптовый цена?

Степан было двинулся к наглому кавказцу, но Федя покачал головой: подожди.

— С какого это рожна я тебе, татарская рожа, должна свой товар отдавать!? — громко возмутилась тетка.

— Э-э-э!.. — взвыл Юсиф, и с разных сторон к нему пробились трое помощников. — Ти грубишь, драная бабка! Конфискация тавара — знаешь?

— Ну ты, обрезанец, че глотку рвешь?! Тетенька за место заплатила, правил торговли не нарушает. Не хочешь покупать, отваливай. — Невозмутимый, как памятник философу, между прилавком и Юсифом появился Федя. Чуть в стороне маячил Юра.

— Ти кто такая?! — окончательно озверел от подобной наглости Юсиф, и далее длинно и скороговоркой выразился на своем языке.

— Айзер! — определил Федя.

Между тем в других рядах компаньоны Юсифа тоже столкнулись с ребятами из бригады. Медленно, но верно назревал скандал. Милиция добросовестно исчезла с тех пор, как подъехали машины Юсифа сотоварищи. Ринг был свободен.