Отражение

— Ой, — выдохнула Наталья, и тут же рядом сложился Рогозин. Ствол его карабина осмотрел окрестности в поисках возможного врага. В глазах Семена не было даже остатков сна.

Он тоже увидел огни.

— Испугалась?

— Наверное, нет, просто сон нехороший приснился.

Семен протянул ей руку.

— Не стоит бояться необычного, — успокоил он, разглядывая блуждающие огни, — главное — не совать туда голову. Вокруг нас много такого, что неподъемно для нашего разума. Наверное, каждый человек прочитал массу литературы обо всех этих явлениях и чудесах. Так вот, главное — держаться от этого подальше. — Снова повторил он. — Если бы не эти зарубежные «гости», я вряд ли пошел бы сюда на экскурсию. Самое время «Отче наш» прочитать или молитву кресту.

— Никогда раньше не видел такого, — проснулся Павлов.

— Однако и я, — доложил дед Иван.

— Ни у кого нет желания потрогать это руками? — осведомился Рогозин.

Все промолчали.

— Мне кажется, что и здесь без прогрессивной деятельности человека не обошлось, — задумался Алексей.

— Может быть... Может быть... Хотел бы я знать, какую выгоду хотят из этого извлечь в ЦРУ или в Кремле?

— Ты же знаешь, они сунут нос хоть в пасть к дьяволу, если там пахнет прибылью или новой адской машинкой. И меть бы доступ к архивам КГБ и министерства обороны...

— Да уж. Пожалуй, в этом есть смысл. Мне, кстати, как и Наташе, тоже дурной сон приснился.

— И мне, — признался Павлов.

— А ко мне мой дед Аким приходил во сне, собираться велел, — доложил Монин, — а Петра-то моего там он не видел. Плохой сон.

— Надо ехать в город, что-то тут нечисто. Думается, и самолет деда Ивана здесь ни при чем. Помнишь, Леш, как над заставой НЛО кружил?

— Ага, а потом особист из мотострелковой дивизии задолбал со своими объяснительными...

— Вот я и говорю, эти-то обо всех таких непонятках сведения имеют. Как бы только к ним подобраться.

— А ты бы поговорил с братом, — вдруг вмешалась Наташа, — у него в областном управлении есть люди.

Только на секунду в глазах Рогозина вспыхнула ярость, будто два фиолетовых огня из тех, что висели над просекой. Он выпустил ее руку из своей, чтобы с обеих сторон сжать виски. И только это мгновение Наталья жалела о сказанном. По крайней мере, на душе стало во сто крат легче. Семен же больше не смотрел на нее, задумался о чем-то своем.

— Ну вот что, давайте досыпать. Завтра еду в город. — Это уже был приказ, не подлежащий обсуждению. Никому из них больше не снились ни плохие, ни хорошие сны.

Глава седьмая

ГДЕ ХОДЯТ ЧУЖИЕ?

1

Уж нет! в таких условиях в этой стране даже резиденту работать сложно. Полнейший бардак! Хорошо Маккаферти — он лицо официальное. Наворачивает черную икру с русскими банкирами и генералами, запивает прохладной водкой и ведет приватные беседы. А Майкл Кляйн должен делать черную работу. Собирай информацию? Да она тут под ногами валяется! Не разведчика надо было присылать, а дворника. В мусорных баках бывших закрытых НИИ информации больше, чем в головах русских ученых, думающих только о неполученной еще за прошлый год зарплате. Как они вообще еще живы — эти русские медведи? Живы, наверное, потому, что всей страной дают друг другу в долг. Этакий круговорот несуществующих денег.

Майкл прилично поездил по новой России, уже кое-что понимает. В Кремле жируют, в Москве живут, за пределами Садового кольца существуют, а на окраинах выживают. Был бы жив Ален Даллес, он бы ужаснулся такому скрупулезному выполнению своего плана по разрушению коммунистической империи. А ну-как они совсем озвереют? Будем потом по новой второй фронт в Европе открывать.

Майкл Кляйн работал в России уже семь лет. Сносно говорил по-русски, имел неплохую сеть агентов и совмещал с журналистской работой, которая являлась прикрытием, написание романа о жизни современного разведчика. Писалось, надо сказать, с трудом. В отличие от своих коллег он никак не мог освоить лихо закрученный сюжет, а пускался в совершенно неуместные в подобной литературе рассуждения и подробные описания мест действия. Сам себе жаловался, что сказывается влияние русских классиков. Но ничего поделать с собой не мог. В какой-то момент ему пришло озарение, что современная американская литература — большей частью кухонно-постельные страдания со стрельбой и извращениями. В русской же литературе он увидел и красоту слова, и подлинную душевную красоту положительных героев. Для американцев же достаточно написать, что он (она) стройный(ая), высокий(ая), красивый(ая), серо-голубо-каре... глазый(ая), стреляет из всех видов оружия, немногословно любит всю ночь напролет... И в тот момент, когда он хотел убедить американцев, что они читают книжки для слабоумных, русские вдруг с головой ударились именно в эти дешевые поделки. Ну как тут не впасть в депрессию! А голодные и жадные до долларов агенты тащили ему информацию со всей страны. Майкл, почти не просматривая и не проверяя ее, сплавлял в центр. И вот — досплавлялся. Приехал бывший бригадный генерал Маккаферти, ныне отвечающий за всякие там летающие тарелки и перспективные виды оружия массового поражения, и подмял под себя всю работу. Как бы лениво это не выглядело, но, в конце концов, именно Кляйн отправил информацию об испытании русскими нейролептонного оружия еще в 1978 году. Ну и что из того, что она была добыта с пыльной полки в архиве? Русские резиденты в Пентагоне тоже не гнушаются по мусорным бакам лазить. Кто ж мог подумать, что оружие это такое перспективное и экологически безвредное?! Да и вообще: ну были испытания, ну известно где, но результат не то что засекречен, а, скорее, просто уничтожен. Что-то там у иванов не сработало. Агент, добывший информацию, только руками развел. Их институт имел к этому самое отдаленное отношение. Вот и приперся Маккаферти копнуть глубже. А лопату отдал Майклу! Копай Майкл, копай осторожно, выкопаешь — отдашь мне. А почему осторожно? Потому что, ни дай Бог, нынешние кремлевские сидельцы узнают, им же страсть как захочется попробовать это на собственном народе. Пригодится на случай очередной революции! Но кто сказал этому умнику Маккаферти, что они уже сейчас не используют!

Даже на кремлевском Олимпе многие с самого начала перестройки похожи на зомби. В окна выпрыгивают, в родственников стреляют, мелют перед камерами откровенную да еще бессвязную чушь, которую другие зомби разносят по всей стране, зомбируя остальное население. То ли дело было лет семь назад: Слава КПСС! Ум, честь и совесть нашей эпохи! И действительно — разогнали, и в новом демократическом правительстве ни первого, ни второго, ни третьего... Вот тебе и миру — мир, вёлду — пис, всем — всё! А в результате: каждому — не свое! Нет, тут, как говорят аборигены, без бутылки не разберешься! И с самого приезда Маккаферти, представлявшего какую-то дутую «IWC», Майкл Кляйн не просыхал. Благо дело — русские научили вовремя опохмеляться и превращать депрессию в красивые, пусть и пьяные страдания.

2

И надо же было этому Маккаферти припереться именно в самое тяжелое утро, когда даже руки подрагивают. Вошел в гостиничный номер, будто он здесь хозяин. Майкл еще не встал с не расправ- ленной с вечера постели и, увидев новоиспеченного босса, потянулся к бутылке.

— Хватит пить, Кляйн! — гаркнул Маккферти. — Пора делать настоящую работу!

— Вот, генерал, чем мы не в лучшую сторону отличаемся от русских, те, хоть, сначала опохмелиться дадут...

— Мне кажется, Вас пора отправлять в лечебницу.

— А мне кажется, что Вы ничегошеньки не поняли в этой стране.

— Ваше мнение никого не интересует. Зато в отделе интересуются Вашими непомерными растратами. Насколько я знаю, Вы зачастую водите своих русских собутыльников в рестораны.

— А как по-вашему я мог бы войти в доверие отринутых нынешним правительством людей? Многим из них плевать на наши с вами баксы, но вот чисто человеческое понимание они ценят куда больше! Я им говорю: «У Вас лучшие в мире самолеты!», а они мне: «Да у нас еще такое есть!» И рассказывают, какое... — и Майкл надолго приложился к горлышку. Все это время Маккаферти с отвращением морщился.