Отражение

Самым удивительным было появление рефери: в светлых брюках и безрукавке. Степану показалось, что он видел его раньше в спортивном клубе «Буревестник». Значит, правила существовали, но только не для сражающихся. «Е-мое, — вдруг подумал Степан, — мне тут прилюдно выпустят кишки, а этот серьезный дяденька поднимет руку Серого, как будто имеет дело с честным спортсменом». О том, что сидящие на трибунах респектабельные дяди делали ставки, Степану тогда в голову не приходило.

— Начинать только после моего сигнала! Раунд — три минуты! — объявил рефери.

— Какой, нафиг, раунд?! — искренне изумился Серый.

Видимо, и для него некоторые элементы спектакля были неизвестны. Значит, к режиссеру он имел отношения не больше, чем Степан.

— Вас предварительно обыщут на наличие оружия! — не дал Серому возразить рефери, и дюжие молодцы, не имевшие отношения ни к бригаде, ни к братве Серого, ловко обшарили бойцов во всех потаенных местах и после этого с легкими и унижающими насмешками подтолкнули в сторону ипподромного поля.

В последний момент перед невесть откуда прозвучавшим знакомым звуком гонга и взмахом руки рефери Степан понял, что верзилы посмеялись над Серым, который выходил на травяной ринг в джентльменском одеянии: костюме и туфлях на высоком каблуке. Степан был в кроссовках, но довольно тесных джинсах и тишотке.

Серый даже не удосужился снять пиджак, зато первым нанес мощный удар. За ним второй, третий, но уже не достигшие цели.

С трудом соображая оглушенной головой, едва устояв на ногах, Степан начал защищаться, сразу определив, что перед ним серьезный противник, на счету которого бесчисленное количество драк, начиная с младенческого возраста.

Серый метелил с завидной скоростью, и Степану больше приходилось уворачиваться, чем самому наносить довольно неточные и слабые удары. «Он скоро выдохнется!» — с этой мыслью голова прояснилась и наконец-то соединилась с интуитивно двигающимся телом. «Нельзя думать только спинным мозгом», — вспомнил он слова тренера. Но из-за того, что слишком сосредоточенно думал головой, пропустил еще один приличный удар в висок. Теперь его состояние оживила бойцовская злость.

Между тем, напор Серого несколько ослаб, и Степану удалось провести два неплохих прямых удара. Они были пристрелочными, но Серый на несколько секунд тоже потерял ориентацию во времени и пространстве, хотя и устоял на ногах. «Все-таки в драке один на один можно соображать!» — с этой мыслью Степан вгвоздил мощный апперкот в висок Серого, а затем добавил левой в открытое горло. Этого было достаточно, чтобы Серый оказался в состоянии грогги да еще похож на рыбу, выброшенную на берег и беспомощно открывающую рот, не в силах вдохнуть. Удар в солнечное сплетение и на добавку — крючок снизу: Серый беспомощно распластался на травяном ковре, теряя сознание. Похоже, он так и не мог восстановить дыхание. Значит, решающим был удар в горло.

Только сейчас Степан услышал, как свистят и подбадривают его на трибунах. Перевел дыхание и склонился над поверженным врагом.

— Ну что, пощады?

В полуприкрытых глазах Серого, показалось, сверкнула молния ненависти. Он, только что обеими руками державшийся за горло, вдруг неожиданно выкинул одну из них вперед и подпрыгнул всем телом. Острая, далеко не ударная боль ворвалась в бок Степана. И пока он сумел понять, что произошло, она повторилась. В руке коварного уличного бандита оказалось шило. Уж как его просмотрели верзилы на выходе, размышлять было некогда, Серый пытался встать. Боль была резкой, но терпимой, оставалось надеяться, что никакие важные органы не пострадали.

— Змеенышь... — прохрипел Серый, едва встав на ноги.

В этот момент Степан понял, что тот действительно способен его убить, и в следующий раз шило воткнется в горло или висок. Вот уж когда действительно стало страшно. Перед ним, чуть покачиваясь, стоял готовый на все человек. Боль же все больше напоминала о себе.

И тогда Степан провел самую элементарную подсечку, вихрем бросившись в ноги противника. Такого поворота Серый своим заторможенным сознанием не ожидал. Далее было делом техники захватить руку и, по примеру Вени-каратиста, легко сломать ее в локте.

Дикий крик вырвался из разбитой глотки Серого, но это не остановило Степана. Он еще некоторое время распинывал крутящееся по земле тело и, в конце концов, наступил этому телу на горло. Чуть в стороне махал руками озадаченный рефери, давая понять, что кончились уже и первый и второй раунды, но противники гонгов не слышали.

Это было какое-то опьяняющее чувство злой и жестокой победы, помноженное на уверенность, что его противник поступил бы с ним еще хуже. Он вдруг подумал: а что если Серый выживет?

Ведь это сегодня он согласился на поединок, а завтра просто воткнет нож в спину? Новый страх заставил Степана сделать новое движение: он со всей силы наступил на горло под своей ногой.

6

В машине дяди Коли, где Степану заклеили бинтами и пластырем дырки в боку, Ольга долго плакала.

— Я думала, он тебя убьет, — прошептала она Степану в ухо. И в ее тоне он услышал не сострадание сестры, а нежность...

А ведь все, вроде как, было из-за нее! И вот она стирает пот и кровь с его лица, придерживает своей рукой раненый бок и даже не интересуется, жив ли его противник, тем более не замечает довольной ухмылки дяди Коли в зеркале. В какой-то момент Степан скользнул губами по ее лицу, и она не отстранилась.

— За победу! — дядя Коля с переднего сиденья передал две походные стопки, наполненные коньяком. — И за любовь!

Только сейчас Ольга смутилась, но не отстранилась от Степана, только сейчас он понял, что имеет на нее больше прав, чем его копия, защищая где-то какое-то абстрактное отечество в то время, как в защите нуждалась именно она!

Все, кроме молчаливого и чрезмерно серьезного водителя, выпили, а дядя Коля с тем же хитрым прищуром вдруг повел разговор о свадьбе. Мол, мы вам такой праздник отгрохаем, в Кремле таких не видывали. Спасая свои первые победы, Степан поторопился отказаться, сославшись на необходимость учиться. Ольга отмалчивалась, и разговор был отложен до лучших времен.

— А сейчас важно посмотреть твои раны, — закончил прения Николай Сергеевич, — чтобы никаких перитонитов и дырявой печени.

Машина остановилась у второй городской больницы. Знакомый врач дяди Коли после подробного осмотра пришел к выводу, что Степану повезло, но предложил его госпитализировать, чтобы избежать последствий от внутреннего кровоизлияния. Степан категорически отказался, пообещав, что завтра его обязательно привезут для осмотра и перевязки. Дядя Коля сунул в карман белого халата купюру, и они удалились.

— Вот только как домой ехать? — вслух подумал Степан.

— Поедем ко мне, родители на даче, я с удовольствием буду за тобой ухаживать. — Это сказала Ольга, и в голосе ее не было и тени сомнения.

Николай Сергеевич одобрительно крякнул и спросил адрес для водителя. Степан молчал, у него закружилась голова.

У Олиного подъезда распрощались с дядей Колей. На прощание он шепнул Степану, что предстоит серьезный деловой разговор, сунул ему в карман несколько купюр «на цветы для прекрасной дамы» и хлопнул дверцей. Черная «волга» с завидной и запретной скоростью вылетела из двора, оставив Степана и Ольгу выбирать свое будущее у подъезда.

Оказавшись на диване в гостиной, Степан пару раз застонал. Исходя из боли, в этом не было необходимости, но нужный эффект был достигнут: Ольга села на край дивана и стала гладить его по волосам. Теперь можно было стонать от блаженства, но Степан притянул ее за шею к себе и смело поцеловал в губы. То, как она сопротивлялась, было больше похоже на нерешительность, чем на твердое «нет». И Степан тут же показал, чем он отличается от ненастойчивого, уступчивого брата. Утром Ольга сказала, что они используют одни и те же слова нежности, только интонация чуть-чуть разная. Сразу же договорились ни о чем не жалеть: жизнь, в конце концов, не счастливый роман, а обстоятельства порой сильнее, намного сильнее человека. Правда, Семену об этом решили ничего не писать. Пока...