Страница 20 из 121
В ГОСТЯХ *
(Петербург)
Холостой стаканчик чаю (Хоть бы капля коньяку). На стене босой Толстой. Добросовестно скучаю И зеленую тоску Заедаю колбасой. Адвокат ведет с коллегой Специальный разговор. Разорвись — а не поймешь! А хозяйка с томной негой, Устремив на лампу взор, Поправляет бюст и брошь. «Прочитали Метерлинка?» — Да. Спасибо, прочитал… «О, какая красота!» И хозяйкина ботинка Взволновалась, словно в шквал. Лжет ботинка, лгут уста. У рояля дочь в реформе, Взяв рассеянно аккорд, Стилизованно молчит. Старичок в военной форме Прежде всех побил рекорд — За экран залез и спит. Толстый доктор по ошибке Жмет мне ногу под столом. Я страдаю и терплю. Инженер зудит на скрипке. Примирясь и с этим злом, Я и бодрствую, и сплю. Что бы вслух сказать такое? Ну-ка, опыт, выручай! «Попрошу… еще стакан…» Ем вчерашнее жаркое, Кротко пью холодный чай И молчу, как истукан. <1908>ЕВРОПЕЕЦ *
В трамвае, набитом битком, Средь двух гимназисток, бочком, Сижу в настроенье прекрасном. Панама сползает на лоб, Я — адски пленительный сноб, В накидке и в галстуке красном. Пассаж не спеша осмотрев, Вхожу к «Доминику», как лев, Пью портер, малагу и виски. По карте, с достоинством ем Сосиски в томате и крем, Пулярку и снова сосиски. Раздуло утробу копной… Сановный швейцар предо мной Толкает бесшумные двери. Умаявшись, сыт и сонлив, И руки в штаны заложив, Сижу в Александровском сквере. Где б вечер сегодня убить? В «Аквариум», что ли, сходить, Иль, может быть, к Мэри слетаю? В раздумье на мамок смотрю. Вздыхаю, зеваю, курю, И «Новое время» читаю… Шварц, Персия, Турция… Чушь Разносчик! Десяточек груш… Какие прекрасные грушки! А завтра в двенадцать часов На службу явиться готов, Чертить на листах завитушки. Однако: без четверти шесть. Пойду-ка к «Медведю» поесть, А после — за галстуком к Кнопу. Ну как в Петербурге не жить? Ну как Петербург не любить Как русский намек на Европу? <1908>ЛАБОРАНТ И МЕДИЧКИ *
I Он сидит среди реторт И ругается, как черт: «Грымзы! Кильки! Бабы! Совы! Безголовы, бестолковы — Иодом залили сюртук, Не закрыли кран… Без рук! Бьют стекло, жужжат, как осы… А дурацкие вопросы? А погибший матерьял? О, как страшно я устал!» Лаборант встает со стула. В уголок идет сутуло И, издав щемящий стон, В рот сует пирамидон. II А на лестнице медички Повторяли те же клички: «Грымза! Килька! Баба! Франт! Безголовый лаборант… На невиннейший вопрос Буркнет что-нибудь под нос; Придирается, как дама — Ядовито и упрямо, Не простит пустой ошибки! Ни привета, ни улыбки…» Визг и писк. Блестят глазами, Машут красными руками: «О, несноснейший педант, Лаборашка, лаборант!» Ill Час занятий. Шепот. Тишь. Девы гнутся, как камыш, Девы все ушли в работы. Где же «грымзы»? Где же счеты? Лаборант уже не лев И глядит бочком на дев, Как колибри на боа. Девы тоже трусят льва: Очень страшно, очень жутко Оскандалиться — не шутка! Свист горелок. Тишина. Ноет муха у окна. Где Юпитер? Где Минервы? Нервы, нервы, нервы, нервы… <1909> вернутьсявернутьсявернуться