Очаровательна, но упряма

— Э, дядя, да гранатомет-то дефектный и выстрелить бы не смог ни в каком случае! — осмотрев оружие, авторитетно изрек старшина. — Тут нажимай не нажимай, все равно ни хрена не вый… — договорить он не успел, поскольку в процессе беседы небрежно нажал на спусковой крючок.

Вот тут-то и грянул выстрел, а вслед за ним и мощный взрыв! Граната ушла в кусты, пронеслась сто метров и вонзилась в мощный дуб, росший посреди двора. Дуб устоял, но ураганной волной осколков с ближайших кустов были срезаны ветки, и, что самое главное, у двоих местных бомжей, приготовившихся вкусить дешевой водки, вдребезги разнесло и бутылку, и стаканы.

— А-а… вашу мать! — раздался дружный вопль чудом не задетых осколками алконавтов, вздымавших жилистые руки к безжалостному небу. — Ну чьи это, чтобы вас всех, штучки?

Алина Владимировна подходила к остановке, когда услышала отдаленный взрыв. Она вздрогнула, нахмурилась, но не стала возвращаться и поспешила к подъехавшему автобусу.

А старшина и лейтенант уже волокли дядю Сережу в «воронок», причем на все вопросы испуганных взрывом местных жителей оба милиционера отвечали одинаково:

— Террориста поймали! Готовился взорвать телефонную станцию…

Вечером того же дня лейтенант Любомудров с большим удовольствием составлял протокол задержания «террориста», подыскивая наиболее подходящие формулировки с помощью верного напарника — старшины Дубова.

— Под какой бы графой это пустить? — советовался он. — Как арест наемного киллера или как пресечение теракта, в результате которого весь район мог бы остаться без телефонной связи?

— А давай и так, и так, — благодушно советовал старшина, — и, самое главное, добавь, что при задержании преступник успел произвести выстрел из гранатомета, который, по счастью, обошелся без человеческих жертв…

— После такого случая, нас, пожалуй, в звании повысят, а то и премию дадут? — мечтал лейтенант.

— Да это уж как пить дать, — поддакивал Дубов. — И в приказе по РОВД отметят!

А в это время основательно избитый дядя Сережа сидел в одиночной камере, и по его морщинистому лицу медленно, но неостановимо текли слезы. И вспоминал он то юную и стройную девушку в джинсах, с веселым лицом и развевающимися по ветру волосами, то себя — молодого и жизнерадостного, бегущего навстречу ей с огромным букетом роз… Они так никогда и не побывали в Венеции!»

Естественно, что это далеко не все. Как видите, в моих романах с Алиной происходило множество самых разнообразных событий, и лишь одного я никогда не описывал, прекрасно сознавая, что вынести это мне будет не под силу — того, что она влюбится и изменит мне с другим!

6

1995 год оказался для меня на редкость удачным. В этом году в одном крупном московском издательстве должны были выйти сразу четыре моих книги, причем роман о нашей воображаемой свадьбе с Алиной — «Лекарство против спида» — сразу двойным изданием — в мягкой и твердой обложке. Одних только авансов мне хватило на то, чтобы наконец-то осуществить свою давнюю мечту — съездить за границу, а именно — в Италию. Готовясь к этому, я два года самостоятельно учил итальянский язык и достиг таких успехов, что решился на довольно смелый шаг — нашел турагентство, которое должно было сделать всего две вещи: доставить меня в страну, а также заказать и оплатить гостиницы в Риме и Венеции. Неделю — а именно столько должна была продолжаться моя поездка — я собирался путешествовать по Италии в одиночку, отдыхая от России и русского языка.

Разумеется, перед тем как идти в ОВИР оформлять загранпаспорт, я встретился с Алиной и предложил съездить в Италию вдвоем. Но она, разумеется, отказалась…

Накануне отъезда чудесным майским вечером я, как всегда, ждал ее у телефонной станции — в тот день у нее было дневное дежурство.

И вот она выходит и при виде меня очень мило улыбается.

— Что, похож я на человека, который уже завтра будет гулять по Риму? — улыбаясь в ответ, поинтересовался я.

— Не похож.

— Ты хочешь сказать: каким дураком был, таким и остался? Гм!

— А ты не боишься ехать?

— Ха, не боюсь! Не то слово — меня трясет, как в лихорадке, словно я отправляюсь не в Италию, а на тот свет и обратно. А вдруг я не вернусь, а вдруг со мной что случится? Ты будешь обо мне плакать?

— Буду, — по-прежнему улыбаясь, пообещала она.

— Вот за это — спасибо! Что тебе привезти, если я все-таки вернусь?

— Омаров!

— Ты имеешь в виду — в банке или живых?

— Живых, разумеется. Я их сама приготовлю.

— И мы их съедим за ужином при свечах, отмечая мое благополучное возвращение?

— Разумеется.

Этой в сущности пустой и дурацкой болтовней я пытался отвлечься от мыслей о завтрашнем дне. Ну действительно, легко ли человеку, который последние пять лет если и выезжал из Москвы, то лишь на дачу, вдруг отправляться в такую даль!

— Как жаль, что ты отказалась поехать вместе со мной! Вдвоем нам было бы не так страшно.

На это она лишь состроила непередаваемую гримаску и пожала плечами.

Я проводил ее до дома, и мы расстались, причем Алина по моей просьбе пожелала мне счастливого пути по-итальянски:

— Buon viaggio!

Как чудесно звучал изумительный итальянский язык в любимых устах любимой девушки!

На следующее утро мой друг Никита отвез меня на своих «Жигулях» в «Шереметьево-2», и уже здесь, в ожидании посадки, я начал пить — пока только пиво.

Волнение было слишком велико, тем более, что Никита вскоре уехал, а я остался вместе со своими спутниками: худенькой некрасивой женщиной по имени Марина — владелицей туристической фирмы, и молодой супружеской парой — ее сотрудниками. Естественно, что в самолете я продолжал «снимать стресс», налегая на сухое американское вино в до обидного маленьких бутылочках.

Все свои впечатления, вплоть до мельчайших деталей, я немедленно заносил в блокнот — собирал материал для будущего романа. И этих впечатлений становилось все больше и больше…

Мы прилетели в Римини, вышли из здания аэропорта и подошли к микроавтобусу, возле которого нас ждал водитель-итальянец.

Первое слово, произнесенное мной по-итальянски на итальянской земле было «lа farfalla» — бабочка. Именно бабочка сидела на капоте микроавтобуса, а итальянец осторожно снял ее и отпустил.

Первое по-настоящему итальянское впечатление я получил от придорожной забегаловки, у которой мы остановились через два часа езды. «Подумать только, — не уставал поражаться я, — это я, Олег Суворов, нахожусь в Италии среди настоящих живых итальянцев и пью пиво!»

Конечным пунктом нашего путешествия был прибрежный городок Торторетто, раскинувшийся вдоль шоссе на Адриатическом побережье. Хозяйка гостиницы, приветливая пожилая итальянка, охотно поменяла мне доллары на лиры, и сразу же после ужина мы вчетвером отправились гулять по городу. Впрочем, мои спутники скоро вернулись обратно в гостиницу — завтра им предстояло рано вставать и ехать покупать машину. Отправить в Рим они меня обещали днем, сразу после своего возвращения.

Итак, я остался один, прошел весь городок, заходя в каждый третий бар и спрашивая неизменное «una birra». Лишь утомившись окончательно, я вернулся в гостиницу и почти сразу заснул.

Проснулся я поздно, часов в одиннадцать. Приняв душ, побрившись и одевшись, я спустился вниз, вежливо поздоровался с хозяйкой и поинтересовался, когда должна вернуться Марина. Оказалось, в час дня.

Прямо из холла гостиницы, не выходя на улицу, я перешел в кафе.

— Добрый день, — приветствовал меня скучавший за стойкой молодой итальянец.

— Добрый, — машинально отвечал я. — Вы говорите по-русски?

Он улыбнулся, отрицательно покачал головой, и мы перешли на итальянский.

— Хотите позавтракать?

— Да, пожалуй.

Я вышел на улицу и сел за столик. Через минуту передо мной появилась плюшка, крошечный пакетик с джемом и чашка кофе. Я вяло пожевал плюшку, отпил пару глотков, а затем встал с места и вернулся в кафе.

— Дайте-ка мне лучше пивка, — сказал я парню.