Страница 5 из 16
* * * Подымайте руки, в урны суйте Бюллетени, даже не читав, — Помереть от скуки! Голосуйте, Только, чур, меня не приплюсуйте: Я не разделяю ваш устав! ‹1967› ЗАБЫЛИ Икона висит у них в левом углу — Наверно, они молокане, — Лежит мешковина у них на полу, Затоптанная каблуками. Кровати да стол – вот и весь их уют, — И две – в прошлом винные – бочки, — Я словно попал в инвалидный приют — Прохожий в крахмальной сорочке. Мне дали вино – и откуда оно! — На рубль – два здоровых кувшина, — А дед – инвалид без зубов и без ног — Глядел мне просительно в спину. «Желаю удачи!» – сказал я ему. «Какая там на хрен удача!» Мы выпили с ним, посидели в дыму, — И начал он сразу, и начал!.. «А что, – говорит, – мне дала эта власть За зубы мои и за ноги! А дел – до черта, – напиваешься всласть — И роешь культями дороги. Эх, были бы ноги – я б больше успел, Обил бы я больше порогов! Да толку, я думаю, – дед просипел, — Да толку б и было немного». «Что надобно, дед?» – я спросил старика. «А надобно самую малость: Чтоб – бог с ним, с ЦК, – но хотя бы ЧК Судьбою интересовалась…» ‹1967› * * * Машины идут, вот еще пронеслась — Все к цели конечной и четкой, Быть может, из песни Анчарова – МАЗ, Груженный каспийской селедкой. Хожу по дорогам, как нищий с сумой, С умом экономлю копейку И силы расходую тоже с умом, И кутаю крик в телогрейку. Куда я, зачем? – можно жить, если знать. И можно – без всякой натуги Проснуться и встать, если мог бы я спать, И петь, если б не было вьюги. ‹1966› * * * Вы учтите, я раньше был стоиком, Физзарядкой я – систематически… А теперь ведь я стал параноиком И морально слабей, и физически. Стал подвержен я всяким шатаниям — И в физическом смысле, и в нравственном, Расшатал свои нервы и знания, Приходить стали чаще друзья с вином… До сих пор я на жизнь не сетовал: Как приказ на работе – так премия. Но… связался с гражданкою с этой вот, Обманувшей меня без зазрения. … Я женился с завидной поспешностью, Как когда-то на бабушке – дедушка. Оказалось со всей достоверностью, Что она была вовсе не девушка. Я был жалок, как нищий на паперти, — Ведь она похвалялась невинностью! В загсе я увидал в ее паспорте Два замужества вместе с судимостью. Я мужей ей простил – ох, наивный я, А она меня – чарами-путами: Мол, судимости все за невинные Операции с овоще-фруктами. И откуда набрался терпенья я, Когда мать ее – подлая женщина — Поселилась к нам без приглашения И сказала: «Так было обещано!» Они с мамой отдельно обедают, Им, наверное, очень удобно тут, И теперь эти женщины требуют Разделить мою мебель и комнату. … И надеюсь я на справедливое И скорейшее ваше решение. Я не вспыльчивый, и не трусливый я — И созревший я для преступления! ‹1967› * * * Бывало, Пушкина читал всю ночь до зорь я — Про дуб зеленый и про цепь златую там. И вот сейчас я нахожусь у Лукоморья, Командированный по пушкинским местам. Мед и пиво предпочел зелью приворотному, Хоть у Пушкина прочел: «Не попало в рот ему…» Правда, пиво, как назло, Горьковато стало, Все ж не можно, чтоб текло Прям куда попало! Работал я на ГЭСах, ТЭЦах и каналах, Я видел всякое, но тут я онемел: Зеленый дуб, как есть, был весь в инициалах, А Коля Волков здесь особо преуспел. И в поэтических горячих моих жилах, Разгоряченных после чайной донельзя, Я начал бешено копаться в старожилах, Но, видно, выпала мне горькая стезя. Лежали банки на невидимой дорожке, А изб на ножках – здесь не видели таких. Попались две худые мартовские кошки, Просил попеть, но результатов никаких. ‹1967› * * * Запретили все цари всем царевичам Строго-настрого ходить по Гуревичам, К Рабиновичам не сметь, то же – к Шифманам, — Правда, Шифманы нужны лишь для рифмы нам. В основном же речь идет за Гуревичей — Царский род ну так и прет к ихней девичьей: Там три дочки, три сестры, три красавицы — За царевичей цари опасаются. И Гуревичи всю жизнь озабочены — Хоть живьем в гроба ложись из-за доченек! Не устали бы про них песню петь бы мы, Но назвали всех троих дочек ведьмами. И сожгли всех трех – цари – их умеючи, — И рыдали до зари все царевичи, Не успел растаять дым от костров еще, А царевичи пошли к Рабиновичам. Там три дочки, три сестры, три красавицы — И опять, опять цари опасаются. Ну а Шифманы смекнули – и Жмеринку Вмиг покинули, – махнули в Америку. ‹1967 или 1968›