Страница 11 из 16
* * * В плен – приказ – не сдаваться, – они не сдаются Хоть им никому не иметь орденов. Только черные вороны стаею вьются Над трупами наших бойцов. Бог войны – по цепям на своей колеснице, — И, в землю уткнувшись, солдаты лежат. Появились откуда-то белые птицы Над трупами наших солдат. После смерти для всех свои птицы найдутся — Так и белые птицы для наших бойцов, Ну а вороны – словно над падалью – вьются Над черной колонной врагов. ‹1960-е› * * * Я думал – это всё, без сожаленья, Уйду – невеждой! Мою богиню – сон мой и спасенье — Я жду с надеждой! Я думал – эти траурные руки Уйдут в забвенье, — Предполагал, что эти все докуки — Без вдохновенья. Я думал – эти слезы мало стоят Сейчас, в запарке… Но понял я – тигрица это стонет, — Как в зоопарке! ‹1960-е› * * * Грезится мне наяву или в бреде, Как корабли уплывают… Только своих я не вижу на рейде — Или они забывают? Или уходят они в эти страны Лишь для того, чтобы смыться, — И возвращаются в наши романы, Чтоб на секунду забыться; Чтобы сойти с той закованной спальни — Слушать ветра в перелесье, Чтобы похерить весь рейс этот дальний Вновь оказаться в Одессе… Слушайте, вы! Ну кого же мы судим И для чего так поёмся? Знаете вы, эти грустные люди Сдохнут – и мы испечемся! ‹1960-е› * * * Надо с кем-то рассорить кого-то — Только с кем и кого? Надо сделать трагичное что-то — Только что, для чего? Надо выстрадать, надо забыться — Только в чем и зачем? Надо как-то однажды напиться — Только с кем, только с кем? Надо сделать хорошее что-то — Для кого, для чего? Это может быть только работа Для себя самого! Ну а что для других, что для многих, Что для лучших друзей? А для них – земляные дороги Души моей! 1970 * * * Тоска немая гложет иногда, И люди развлекают – все чужие. Да, люди, создавая города, Все забывают про дела иные, Про самых нужных и про близких все‹м›, Про самых, с кем приятно обращаться, Про темы, что важнейшие из тем, И про людей, с которыми общаться. Мой друг, мой самый друг, мой собеседник, Прошу тебя, скажи мне что-нибудь! Давай презрим товарищей соседних И посторонних, что попали в суть. ‹1970› * * * Цыган кричал, коня менял: «С конем живется вольно. Не делай из меня меня, С меня – меня довольно! Напрасно не расстраивай, Без пользы не радей… Я не гожусь в хозяева Людей и лошадей. Не совещайся с гадиной, Беги советов бабских… Клянусь, что конь не краденый И – что кровей арабских». ‹1970› * * * Вагоны не обедают, Им перерыва нет. Вагоны честно бегают По лучшей из планет. Вагоны всякие, Для всех пригодные. Бывают мягкие, Международные. Вагон опрятненький, В нем нету потненьких, В нем всё – десятники И даже сотники. Ох, степь колышется! На ней – вагончики. Из окон слышится: «Мои лимончики!..» Лежат на полочке Мешки-баллончики. У каждой сволочи Свои вагончики. Порвешь животики На аккуратненьких! Вон едут сотники Да на десятниках! Многосемейные И просто всякие Войдут в купейные И даже в мягкие. А кто с мешком – иди По шпалам в ватнике. Как хошь – пешком иди, А хошь – в телятнике. На двери нулики — Смердят вагончики. В них едут жулики И самогонщики. А вот теплушка та — Прекрасно, душно в ней, — На сорок туш скота И на сто душ людей. Да в чем загвоздка-то? Бей их дубиною! За одного скота — Двух с половиною. А ну-ка, кончи-ка, Гармонь хрипатая! Вон в тех вагончиках — Голь перекатная… Вестимо, тесно тут, Из пор – сукровица… Вагоны с рельс сойдут И остановятся! ‹1970›