Пятая пробирка

—Дайте-ка я сама догадаюсь. Причина в результате анализа крови, сделанного в лаборатории «Уайтстоун». Пробирка с зеленой пробкой, если быть точной!

Беренджер не смог скрыть удивления.

—Кажется, когда мы закончим тут все процедуры, нам с вами надо будет немного поговорить о том, кто и что зна­ет об этих пробирках с зеленой пробкой.

—Я знаю, что вы — убийца, безжалостный убийца!

—Можете думать, что угодно, — отрезал Беренджер. — Я и такие, как я, предпочитаем называть себя врачами, при­званными исправлять серьезные ошибки в системе.

—Какой цинизм!

—У вас была совместимость тканей двенадцать из две­надцати с человеком, которому, мы знали, потребуется пересадка легкого. Этот человек произведет переворот в мировой медицине. Двенадцать из двенадцати, Натали! Это означает, что иммуносупрессивная терапия будет ми­нимальной. Он нужен человечеству, а без твоего легкого мог умереть.

—И вы пригласили меня на ланч и сделали вид, что действительно заинтересовались мною.

—Нам нужно было держать вас на коротком поводке. Позволю спросить, кому нужнее это ваше легкое — вам или ему?

—Не вам было решать, Дуг!

—В самом деле? Знаете, до самого последнего момен­та я пытался отстоять тебя. Имелся другой кандидат в до­норы, ремесленник, у него была совместимость с нашим человеком одиннадцать из двенадцати. Но после того, как вы так нагло повели себя с доктором Ренфро, пытаясь бу­квально вонзить ему нож в спину, после того, как вас от­странили от учебы, стало понятно, что ваш статус упал го­раздо ниже, чем это позволительно Хранителю.

—Хранителю? Хранителю чего?.. О чем вы, черт возь­ми, говорите?

— Я и не предполагал, что вы поймете.

— Что еще за Хранители? Постойте, вы что, имеете в виду, тёх Хранителей, о которых писал Платон? Прави­тели-философы?.. Вы что, на самом деле думаете... Нет, не может быть!.. Хотя... может! Вы считаете себя правителем-философом! — Натали поняла, что, стремясь вывести Дуга из равновесия, она только что получила карт-бланш. — И сколько вас таких, Дуг? Сколько правителей-философов-убийц? У вас что, тайное общество? Клуб Платона?

Выражение лица Беренджера говорило о том, что он го­тов взорваться.

— Я бы на вашем месте не смеялся, — сказал он. — Хра­нители государства — это самые великие, самые талантли­вые и образованные люди на земле. Принимая решения о пересадке органов, мы сделаем человеку гораздо больше добра, чем вы можете себе представить!

— Хранители государства! Кто бы мог подумать? А у вас есть гимн, Дуг? Пароль? Магическое кольцо? А как на­счет тайного рукопожатия или регалий за заслуги?

— Хватит!

Беренджер быстро шагнул вперед и сильно ударил Натали по лицу. Она упала на колено. От удара у нее на глазах выступили слезы, а из уголка рта засочилась кровь.

— Очень смело, Дуг, — сказала она, поднимаясь. — На­деюсь, вы сломали себе руку.

— Не надейтесь!

— Жаль. А скажите, чем эта несчастная женщина там, в операционной, провинилась, что вы, Хранители, решили принести ее в жертву?

— Вы все равно не поймете.

— А вы попробуйте объяснить!

— Она из ремесленников — первой, низшей социаль­ной группы. Что значит ее жизнь по сравнению с жизнью того великого человека, которого ей предстоит спасти! Все очень просто, даже не о чем спорить. Пересадка органов требуется только тем, кто может наилучшим образом пос­лужить человечеству.

—Вы забыли упомянуть о тех, кто способен распла­титься миллионами за донорский орган!

—Нет! У многих Хранителей, которых мы спасли, нет таких денег!

—Какая благотворительность! А я еще удивлялась и гор­дилась, когда вы поставили на место Тоню. Помните случай с тем пациентом, который никак не мог бросить курить?

—Если бы вы не стояли рядом, я бы расцеловал Тоню: она была абсолютно права. Я готов был убить этого идиота Калвера за такое отношение к сердцу! Я убил бы его прямо на койке, разрезал ему грудь скальпелем, достал драгоцен­ное сердце, которое система заставила меня пересадить ему, и отдал другому, который заслуживает его и берег бы!

Краем глаза Натали видела, что Луиш уже готов выхва­тить пистолет. Его лицо еще сильнее побледнело, а глаза были почти безжизненны.

—Слушайте, великий Дуг, — сказала Натали, — а поче­му же меня не убили и не закопали прямо здесь? Нет, пос­тойте, не отвечайте, правитель-философ! Я знаю. Я жива только потому, что, если произойдет что-нибудь непредви­денное, например, легкое начнет отторгаться или переста­нет функционировать, у вас в запасе будет другое! Прямо живой инкубатор!

—Сколько продлится действие этого яда? — спросил Беренджер.

—Я могла бы послать вас к черту, но у меня еще теплит­ся надежда, что меня снова повысят до звания Хранителя, поэтому я не буду говорить ничего такого, что может это­му помешать.

Натали заметила, что уголки глаз Беренджера начина­ют подергиваться. Еще один пропущенный удар! Повер­нувшись к ней спиной, Дуг велел Санторо встать.

—Хватит лежать, Хавьер. Ты нужен мне в операцион­ной.

Санторо попытался подняться, поскользнулся на собст­венной рвоте, снова упал, одновременно застонав и захи­хикав. В этот момент совсем рядом с больницей прогрохо­тал вертолет, вероятно, направляясь к посадочной полосе. Одного из солдат тут же отправили встречать вновь при­бывших.

— Черт бы тебя побрал, Санторо! — заорал Беренд­жер. — Вставай, иди в душ, одевайся и будь готов асси­стировать мне!

Беренджер схватил Санторо за ворот рубашки и рыв­ком поставил на ноги. Но в душ тот так и не попал. Луиш поднял пистолет и раньше, чем солдаты смогли среагиро­вать, выстрелил. Пуля угадила Санторо прямо в грудь и отбросила на кресло. Вторая пуля, предназначавшаяся Бе- ренджеру, разбила окно.

— Нет! — закричала Натали, когда два солдата повели стволами и в секунду изрешетили Луиша пулями, от чего его тело несколько раз дернулось на каталке.

Она еле сдержалась, чтобы не броситься к Луишу, но поняла, что ему уже ничем не поможешь, да и испытывать выдержку солдат-арабов не было смысла. Натали отвер­нулась к стене, сказав себе, что ее герой обрел наконец мир и покой, а ее саму очень скоро ждет то же самое.

Беренджер был вне себя. Он подскочил к подруге Вин­сента, которая все еще видела галлюцинации, качала голо­вой и дрыгала ногами.

— Ты кто такая? Что ты тут делаешь?

Конни подняла на него глаза и зашлась в истерике. По­том ее вырвало прямо на ботинки Беренджера. Тот брезг­ливо вытер их о брюки женщины, а затем повернулся к двери. Со двора трое солдат везли каталку, на которой лежал молодой смуглый мужчина с кислородной маской на лице и подсоединенным портативным монитором. Он дышал с трудом. Рядом с каталкой шел врач-араб в белом халате, за ним молодой худощавый африканец толкал не­большой стеклянный ящик на колесах, наполненный кон­тейнерами с кровью.

—    Ты, Рэнделл, будешь работать в операционной, как обычно, — бросил Беренджер молодому человеку. — На­сос в том же положении, как ты его оставил, все остальное найдешь сам. Готовься побыстрее.

Он похлопал юношу по плечу, подошел к лежащему на каталке принцу, прослушал его сердце и легкие.

—    Мне это не нравится, — сказал он по-английски вра- чу-арабу. — Очень не нравится. Где Хандури и сестры?

—    Мы их видели, они едут на двух машинах, милях в пяти от сюда. По такой дороге это займет полчаса, не боль­ше.

—    Нужно было посадить их на самолет и везти прямо сюда!

—    Вы слышали, что сказал пилот в Рио: закрылки [53]не­исправны, и лететь опасно.

—    Господи! Когда принц начал терять сознание?

—    В аэропорту, когда мы переносили его в вертолет.

—    Ладно, мы справимся. Вы сможете ассистировать мне в операционной?

—    Я не могу оставить принца, особенно когда он в та­ком состоянии.

—    Хорошо, везите его в реанимационную палату и сде­лайте все, что нужно, чтобы стабилизировать состояние, пока не прибыл Хандури. Стойте, как зовут того человека, в костюме?

53

Закрылки — отклоняемые поверхности, симметрично расположенные на задней кромке крыла.