Медсестра

Алена искала на белой линии горизонта, ощупывая eго сантиметр за сантиметром. Неожиданно она радостно закричала, вытянув вперед руку, но ни Катя, ни Виктор ничего в той стороне не увидели.

— Там ничего нет! — предостерег Рене.

— Мам, ты что! — заныла Катька.

— За мной! За мной, я сказала! Не сметь возражать! — обрубив всякое сопротивление, взвилась Алена. — Вперед!

И она первой бросилась бежать, за ней нехотя поплелась и Катюшка, двинулся, подчиняясь ее неистовому напору, Виктор.

— Бежать! Всем бежать! — обернувшись, яростно закричала она. — Не стоять, не плестись, а бежать, иначе замерзнем! Вперед, за мной!

И они побежали. Даже Виктор не смог устоять под таким мощным напором и рванул следом. Они, не останавливаясь, мчались бешеным аллюром минут десять — пятнадцать, пока горячий пар не завихрился на мокрой одежде, а они не выдохлись и не почувствовали, что немного согрелись. Рене поднял голову и лишь сейчас заметил еле различимые на снегу черные точки у горизонта. Он мог поклясться, что у полыньи их еще не видел.

— Как же ты их разглядела, росомаха заонежская? — удивился Виктор. — Я и сейчас их то вижу, то не вижу. Ну у тебя и зрение!

— Я их не видела, я их почувствовала, — помедлив,, произнесла она, смахнув с его усов сосульки.

— А если б заблудились?

— Тогда, значит, не судьба. — Она взглянула на него и вдруг с нежностью улыбнулась, привалилась к нему;

Она не могла ни минуты прожить без него, ходила с ним даже на охоту и на рыбалку в Овере, а Жардине, увидев, как они целуются во время клева у Рене,

обидевшись на старого друга ,смотал удочки и уехал домой.Потом,правда.извинялся, просил прощения и постоянно удивлялся, непонимая,как такого крепкого человека,как Виктор, могла в одночасье скрутить любовь. Лишь иногда, среди ночи, Алена внезапно просыпалась, бросалась к нему, орошая его грудь горячими слезами, ее мучили кошмары, оставшиеся после пережитых ужасов. Рене успокаивал ее,прижимал к себе, шепча ласковые и нежные слова, и она засыпала, обняв его мертвой хваткой, освободиться от которой до утра было никак невозможно. Виктор задыхался от ее горячего тела, просыпаясь утром мокрый, словно заснул в жаркой деревенской бане.

И стоило ей прижаться к нему, как он, несмотря на обледенелую одежду, почувствовал ее жар. Даже парок заструился меж ними.

— Но нам с тобой судьба улыбнулась, — помолчав, добавила Алена. — А это значит, что мы проживем долгую и хорошую жизнь.

— Счастливую, — добавил Рене.

— Даст бог, и счастливую, — задумавшись, с грустью кивнула Алена. — Мне иногда кажется, что чашу своих и твоих несчастий я выпила до дна. Так что, может быть, и счастливую. Ну все, пошли! А то закоченеем и пропадем! До полного счастья еще километра четыре, не больше! Ты как, Кятюш, осилишь?

—Ничего, попробую, — угрюмо выдохнула девочка.

И они побежали.