Медсестра

Лишь после этого, отдышавшись, достал из буфета полбутылки «Мартеля», налил рюмку и выпил, чтобы немного успокоиться. Брызнул водой на лицо пленника. Тот застонал, приходя в себя. Сразу же дернулся, но, поняв, что связан, со злобой уставился на Виктора.

— Недооценил я тебя... — еле ворочая языком, прорычал Филипп.

— Я же сказал, что тебе еще многого не хватает, — усмехнулся Рене. — А теперь слушай меня внимательно! Я тебя разбудил для более серьезных выводов! Ты убил отца, доказательства этого уже есть, над этим работает серьезная бригада людей, и самое лучшее для тебя — прийти с повинной! Я уже не говорю о тайном содержании борделя, удерживании в плену русских граждан, доведении до самоубийства одной из них, похищении и попытке умертвить Алин Лакомб, сокрытии налогов. Статей, по которым тебе будут предъявлять обвинения, набирается немало, и вторую половину жизни тебе придется провести за решеткой. Присяжные же явку с повинной и осознание вины примут во внимание! Это твой шанс, используй его! Ты все понял, дерьмо собачье?!

Лакомб, сверля его змеиными глазками, задергал желваками. Была бы его воля, он бы задушил, растерзал своего соседа в клочья. Виктор выпрямился.

— Подумай над моим советом! Я редко кому их даю! Слишком большую волну я поднял в Париже, чтобы она сошла на нет. Да и на Линака срочно требуется компромат. Вот тебя и решили разыграть наверху: убийца, сутенер, похититель и близкий друг. Теперь-то ты понимаешь, что твоя игра закончена?

У Филиппа от ярости и бессилия задрожали губы, и он плюнул в лицо бывшему соседу. Виктор достал платок, утерся.

— Тварь! Если б я знал, то и тебя бы вместе с отцом прикончил! — заорал он, но Виктор засунул ему кляп в рот.

— Не надо кричать, я этого не люблю! Посиди и подумай над тем, что я сказал!

Газовый пистолет Хасана он возвращать негодяям не стал, сунув его в карман куртки.

Отчасти это была правда: разговоры о шатком положении бригадного комиссара Линака уже циркулировали наверху, но министр пока медлил с его отставкой. Рене, встретившись со старым своим приятелем, действующим полковником службы национальной безопасности, рассказал о преступлениях Лакомба, который их творил, пользуясь благосклонностью высокого чиновника. Полковник был потрясен этим рассказом и попросил составить рапорт на его имя, что и было сделано. Начальство отнеслось к этому весьма одобрительно. Бывшая контора Рене всегда была рада восторжествовать над коллегами из комиссариата по уголовным делам.

Виктор зашел в комнату, где находилась Нежнова, застав ее и Кэти уже не спящими, а мило болтающими друг с другом. Кэти тотчас напряглась, готовая броситься на защиту подруги, но Алена, увидев его, мгновенно расплакалась, бросившись ему на шею.

— Ну все, все, нам надо идти! — прижимая ее к себе, прошептал он, огляделся. — У тебя есть какая-то одежда?

— Они все отобрали, —вытирая слезы, ответила она.

— А ты наш, русский? — удивилась Кэти.

— Нет, я француз.

— Это Виктор, я тебе говорила о нем, — повернувшись к подруге и сияя всем лицом, объявила Алена.

Кэти грустно кивнула. Мордочка Мими появилась из-за ширмы.

— Это тот самый Виктор?! — пропищала она.

— У меня есть теплый халат, я могу дать, — проговорила Кэти и отправилась за ним.

— А почему у тебя синяк? Ты с кем-то дрался?

— Упал.

Кэти принесла ярко-розовый, но плотный, стеганый халат, помогла надеть.

— Нам надо идти, — напомнил Рене Алене и взглянул на Кэти: — Ваш охранник лежит связанный у себя в комнате, а хозяин в аналогичном состоянии на кухне. Вот его мобильный, можете позвонить парижским знакомым и даже в Россию.

Он передал Кэти телефон.

— А как в Москву звонить? — растерянно спросила она.

Виктор написал ей код.

— Минут через сорок вы можете Их развязать.

— А вы не хотите с нами сбежать? — Неожиданно спросила у подруг Алена.

— Как мы сбежим, если у нас нет документов? — усмехнулась Кэти. — Он забрал их и не отдает. Да некоторым и здесь хорошо!

Она взглянула на Мими.

— При чем здесь я?! — недовольно пропищала та. — Это Биби и Лили готовы остаться!

— А ты готова пойти на завод разнорабочей.

— Я хочу замуж!—фыркнула Мими.

На улице рядом с машиной Рене его поджидала Катрин. Судя по ее замерзшему виду, она проторчала на холоде не один час. Виктор усадил пленницу в машину, подошел к Ларош. Та скривила губы, взглянув на его синяк.

— Ерунда, пройдет. Где здесь можно недорого купить что-нибудь из одежды? — Он оглянулся на Алену.

— Я покажу!

Они заехали в один из недорогих магазинчиков, купили джинсы, рубашку, свитер, туфли и спортивную теплую куртку. Алена переоделась в примерочной магазина, но халат Кэти забрала с собой.

Виктор, взглянул на Катрин, давая ей понять, что пора прощаться.

— Я вчера вела себя глупо, болтала много лишнего, вы не обижайтесь, хорошо? — смущенно проговорила она.

Он кивнул .

— Привет от меня Люсьену, а в качестве отчета передайте эту бумагу: я тут изложил всю ситуацию с Филиппом Лакомбом и еще кое-какие советы в связи с этим.

Рене протянул ей запечатанный конверт, пожал руку, но, заметив обиженный взгляд, поцеловал в

щеку. Она также ответила поцелуем, привычно стерла следы помады.

— Она хорошенькая! — подмигнув, шепнула Ларош и добавила: — Будешь в Париже, звони! Непременно!

9

Виктор уже хотел повернуть на автостраду, ведущую к Лиону, как вдруг притормозил, съехал к обочине и набрал телефон Жана Пике.

— Нужно встретиться, срочно! — объявил он.

— Что-то случилось? — Голос врача дрогнул.

— Нет, все нормально, но встретиться надо! Срочно! Есть ряд вопросов!

После этого он позвонил Себастьяну, сообщил, что Алин он забрал и правительственный спецназ может освобождать русских. Через двадцать минут примчался бледный и растерянный Пике на голубом «жуке»-«фольксвагене». Увидел Алену, заулыбался, подсел к ним в машину.

— Я вам прихватил витамины в таблетках, — передавая Алене яркую упаковку, проговорил Пике. — Принимайте их каждый день перед едой, они помогут вывести остатки, вредных примесей антибиотиков из организма. Еще недельку придется полежать, а потом начинайте ходить, возвращайтесь к жизни.

— Спасибо вам за все. — В глазах у Алены блеснули слезы.

Виктор кивнул Жану, и они вылезли из машины. Рене, не теряя времени, спросил, интересовался ли Филипп ядами.

— Очень живо и... — Пике запнулся, но уже через секунду глаза его расширились от ужаса, и он испуганно посмотрел на Виктора. — Ведь его отца, кажется, отравили! Так вы считаете...

— Он мне сам сегодня признался.

Пике не мог выговорить ни слова.

— Жан, вы теперь один из главных свидетелей, и Филипп это хорошо понимает. Вы давали ему яд?

Пике помедлил, несколько раз утвердительно кивнул и лишь после этого заговорил:

— Сразу после Нового года он попросил у меня миллиграммов десять того самого сильнодействующего яда, который не имеет ни цвета, ни запаха, а действует мгновенно и достаточно одной капли в любой раствор, чтобы умертвить человека. Филипп объяснил, что крысы в подвале похожи на лошадей и надо от них избавляться. Я не хотел давать яд, но он пристал с ножом к горлу, и я прыснул несколько капель, объяснив ему все меры предосторожности... — Пике разволновался и закурил.

— Понятно. Тебе надо исчезнуть на неделю. Все, что мне рассказал, подробно опиши на бумаге. Сделай в двух экземплярах. Один отправишь инспектору Жардине в Овер, вот его адрес, а второй пошлешь на этот абонентский ящик. — Виктор протянул визитку своего приятеля из национальной службы безопасности. — Сделай лишь пометку: «К вашему разговору с мсье Рене». Полковник в курсе этого расследования. Родителей не пугай. Им и всем остальным скажешь, что срочно отъехал по работе в Рим, профессор Фиччино готов тебя принять завтра, а послезавтра он уезжает на полгода в Южно-Африканскую Республику. Прямо так и говори, это производит хорошее впечатление.