Страница 81 из 90
— Чего им нужно? — опять спросил Нил.
— Они уж совсем окосели. Хотят развлечься.
— А мы при чем?
— Я-то откуда знаю? Не дергай лапами, хрен акулий!
Путь на палубу лежал через ласкарский кубрик с чащей гамаков, напоминавших низко висящие осиные гнезда. От долгого заточения узники нетвердо держались на ногах, а качка и оковы усугубляли их неловкость. То и дело они врезались в чью-либо задницу или голову, в обмен получая пинки, тумаки и злобную брань:
— …висельники поносные…
— …яйца вам поотрывать…
— …гляди, куда прешь…
Лязгая кандалами, узники миновали фану и вышли на бак, где верхом на кабестане восседал мистер Кроул. Субедар расположился у бушприта.
— Где вас носит, жиганы? Вам еще рано спать.
Заплетающийся язык помощника свидетельствовал, что оба уже не раз приложились к оловянным кружкам, которые держали в руках. Встреча с этой парочкой не сулила ничего хорошего даже в ее трезвом состоянии, а сейчас и подавно. В животе Нила екнуло, однако он отметил необыкновенную красоту моря в лунном свете.
Шхуна шла правым галсом, переваливаясь с боку на бок в согласии с надувавшимися под ветром парусами. Ударив в левый борт, волна заплескивала на палубу и при очередном крене устремлялась к правым шпигатам. Фосфоресцирующие ручейки подсвечивали мачты с распростертыми крыльями парусов.
— Куда вылупился, хмырь?
Веревка больно стегнула по икрам, вернув Нила к действительности.
— Прошу прощенья, мистер Кроул.
— Для тебя «сэр», хер пеликаний.
— Извините, сэр, — сдерживаясь, выговорил Нил.
Осушив кружку, помощник протянул ее субедару, и тот плеснул ему из бутылки. Кроул снова глотнул, разглядывая узников поверх края посудины.
— Ты у нас говорун, — адресовался он к Нилу. — Ну так скажи: просек, на кой вас позвали?
— Нет, сэр.
— Вот какая хрень: мы тут с моим дорогим приятелем Квашней клюкнули по стакашку, и вот он грит, мол, хмырь-плут и хмырь-мартышка — друзья не разлей вода. Я грю, нет таких, грю, жиганов, кто не перегрызется с корешем. А он мне — только не эти. Квашня, грю, что поставишь, грю, если один окатит другого? Он показал фартинг, чтоб мне лопнуть! Такая вот закавыка, хмырь, и ты должен разрешить наш спор.
— В чем пари, сэр?
— Что один из вас обдудолит другого.
— Обдудолит, сэр?
— Дудолить — значит ссать, — раздраженно пояснил Кроул. — Я спорю, что один из вас поссыт на харю другого. Вот так вот. Бить вас никто не будет, токо уговоры. Дело добровольное.
— Понятно, сэр.
— И каковы мои шансы, хмырь?
Нил представил, как ради скотской забавы начальников мочится на друга, и его замутило. Он понимал: отвечать надо осторожно, дабы не разозлить помощника.
— Боюсь, невысоки, сэр, — промямлил Нил.
— Ну ты наглец! — ухмыльнулся Кроул. — Не будешь?
— Не желаю, сэр.
— Точно решил, колодник?
— Да, сэр.
— Может, лучше тебе первому? Ороси из женилки его морду, и сам останешься сухой. Ну что, сговоримся? Отлей на кореша, и всех делов. Ась, хмырь? Кидай кости!
Нил не согласился бы даже под угрозой ножа.
— Это не для меня, сэр.
— Не будешь?
— Добровольно — нет.
— А что твой дружок? Он-то как?
Палуба накренилась, и А-Фатт, всегда крепче державшийся на ногах, подхватил Нила под руку. В иной ситуации тотчас последовал бы удар палкой, однако нынче, словно из почтения к важному событию, субедар оставил проступок без последствий.
— Уверен, что корешок откажется? — спросил помощник.
А-Фатт упорно разглядывал свои ступни. Как странно, думал Нил, мы жалкие ссыльные и знакомы всего ничего, но, оказывается, у нас есть нечто, чему завидуют люди, имеющие над нами абсолютную власть. Неужели подобные человеческие узы такая редкость, что другим не терпится проверить их на прочность и узнать их пределы? Если так, мне тоже очень любопытно.
— Если ты вышел из игры, хмырь-плут, я попытаю счастья с твоим дружком.
— Да, сэр. Попробуйте.
Кроул рассмеялся, сверкнув зубами в фосфоресцирующих брызгах волны, что пенной копной накрыла палубу.
— Скажи-ка, хмырь-плут, тебе известно, за что твой приятель схлопотал срок?
— Насколько я знаю, за воровство, сэр.
— Больше он ничего не сказал?
— Нет, сэр.
— Стало быть, он не поведал, как подломил святых отцов?
— Не понимаю, сэр.
— Он ограбил гнездышко церковников. — Помощник взглянул на А-Фатта. — Верно, хмырь-мартышка? Ты обчистил миссию, что дала тебе кров и пищу?
— Да, сэр. Я приходить миссия в Кантоне, — пробормотал А-Фатт, избегая взгляда Нила. — Только не ради еды. Я хотеть уехать на Запад.
— Куда это?
— В Индию, сэр, — переминаясь, ответил узник. — Я знать, что миссия посылать китайцев в церковную школу в Бенгалии. Меня отправлять в Серампор. Там плохо. Никуда не ходи, сиди взаперти. Только учеба и молитва. Как тюрьма.
— Верно ли, что ты спер шрифт из печатных машин? — заржал помощник. — А еще до полусмерти отдубасил служек, когда они тискали Библии. И все это ради крохи дури.
Понурившись, А-Фатт молчал.
— Давай, давай, говори, — понукал Кроул. — Натворил дел, потому как не мог совладать со страстишкой?
— Ради опия человек готов на что угодно, — просипел узник.
— Да ну? — Из кармана рубашки помощник достал черный шарик, обернутый бумажкой. — А что ты сделаешь ради этого, хмырь-мартышка?
Нил почувствовал, как его друг напрягся. На скулах китайца взбухли желваки, глаза лихорадочно заблестели.
— Ну же, хмырь, — не отставал помощник, вертя в пальцах шарик. — Что за это отдашь?
Кандалы А-Фатта тихо звякнули, отвечая на дрожь его тела.
— Что вы хотеть, сэр? У меня ничего нет.
— Кое-что есть! — развеселился помощник. — Полное брюхо светлого эля! Вопрос в том, куда ты его сольешь.
Нил толкнул локтем друга:
— Не слушай… он нарочно…
— Заткнись, хмырь!
Помощник ногой подсек Нила, отчего тот грузно рухнул и откатился к борту. Скованный, он не мог встать и только сучил ногами, точно опрокинутый на спинку жук. С трудом он перевернулся на бок и увидел, что китаец теребит завязку штанов.
— Не надо, А-Фатт!
— Не слушай его, хмырь-мартышка, — перебил помощник. — Делай свое дело, не спеши. Он же тебе кореш, да? Может и подождать твоего пивка.
Судорожно сглатывая, А-Фатт дергал завязку, но дрожащие пальцы не могли справиться с узлом. В нетерпении он втянул живот и стащил штаны к коленям. Трясущейся рукой китаец ухватил член и направил его на Нила, свернувшегося у его ног.
— Валяй! — крикнул помощник. — Вперед, хмырь-мартышка! Как говорят педрилы, пусть елдак и яйца никогда не подведут!
Прикрыв глаза, А-Фатт запрокинул голову и окатил Нила струйкой мочи.
— Ай да хмырь-мартышка! — возликовал Кроул, молотя себя по ляжке. — Выиграл мне пари!
Он вытянул руку, в которую субедар, пробормотав поздравление, вложил монету.
В спущенных штанах китаец рухнул на палубу и на коленях пополз к помощнику, протягивая ковшиком сложенные руки:
— Сэр! А мне?
— Спору нет, хмырь, награда заработана, и ты ее получишь, — кивнул Кроул. — Вот превосходный акбари, только жуй целиком. Ну-ка, разинь хлебало!
Дрожа от нетерпения, А-Фатт подался вперед и раскрыл рот, в который помощник сбросил черный шарик. Китаец принялся жевать, но тотчас закашлялся, сплюнул и затряс головой, будто стараясь избавиться от неописуемой мерзости.
Помощник и субедар умирали со смеху.
— Славно потрудился, хмырь-мартышка! Вот что значит ловить на живца! Обоссал дружка и схавал козье дерьмо!
21
Свадьба началась после первой кормежки. Трюм разделили на половины жениха и невесты. Каждый сам выбрал, чью сторону он представляет, и Калуа, назначенный главой семейства новобрачной, провел свою группу на половину жениха, где брак торжественно скрепили красными точками на лбах.
Женщины полагали, что в музыкальных номерах легко превзойдут мужчин, однако их поджидал удар: в команде жениха объявились певуны-ахиры, [76] и после первой же песни стало ясно, что состязаться с ними будет весьма трудно:
76
Ахиры — каста пастухов-скотоводов.