Там, где дым

– Когда он отрастил усы? – спросил я.

– Когда поступил на работу в банк в Сиэтле. Ему казалось, что с усами он выглядит старше и более почтенно.

– Какой это был год?

– Пятьдесят третий. Как только он ушел из ВМФ. По-моему, так.

– И с тех пор он носит усы?

– Всегда. Без усов я бы его не узнала.

Я листал альбом от конца к началу, против течения времени, пока не дошел до начала, вернее – до начала Хелен и Артура. Встречались фотографии Хелен в спортивной юбке и белом свитере с буквой «S». Была карточка с Артуром за рулем «Шевроле» модели 1948 года, его густые светлые волосы отчасти скрывала бейсбольная шапочка, сдвинутая на затылок. Были карточки, где они вдвоем, в купальных костюмах, лежали на траве, на крутом берегу у озера. На других карточках Артур стоял в военно-морской форме. Одна из них, сделанная еще в учебном лагере, привлекла мое внимание. Артур был безусый, а волосы были подстрижены так коротко, что он казался почти лысым.

Я уставился на карточку.

Затем я закрыл альбом, встал и сказал:

– Большое спасибо, миссис Вайли, вы были очень любезны.

– Что натворил Артур? – спросила она. – Вы не сказали, что он сделал.

Я ушел, не ответив на ее вопрос.

Во всяком случае, Артур Дж. Вайли сделал две вещи.

Первое. Он устроил исчезновение в июле, воплотившись в Амоса Вейкфилда, снимающего квартиру напротив Натали на Оберлин-Кресент.

Второе. Он выбрил голову наголо и сбрил усы. Больше не существовало густых волос и отвисающих усов. Единственным напоминанием о светлом жеребце, которого видел Каррадерс, были светлые мохнатые брови.

Разгадка любого преступления всегда сводилась к одной из трех причин: любовь, деньги или безумие – ну как же мне это наскучило! Сколько раз в прошлом мне приходилось расследовать дела, когда муж уходил от жены к другой женщине и изображал исчезновение! Сбегающий муж всегда изменял имя. При этом Артур Вайли, превратившись в Амоса Вейкфилда, сохранил свои привычные инициалы А. В. И это, надо сказать, было весьма типично. Также характерно для сбегающего супруга изменять внешность, обесцвечивая или крася волосы, отращивая или сбривая усы, надевая очки или оттеночные контактные линзы, поступая на работу, какой никогда прежде не занимался. В случае Вайли работа не представляла проблемы: он мог подобрать себе работу где угодно. И в то время, как заблудший муж исчезал в силу целого ряда личных причин, основными мотивами все равно оставались любовь или деньги. Как правило, муж не желал больше расходовать эмоции на свою бывшую жену или не желал поддерживать свои финансовые обязательства по отношению к ней.

Классическая ситуация. Передо мной был классический муж в бегах. Когда я понял это, когда я понял, что столкнулся с типичным случаем, – я почувствовал гнетущее разочарование. Я сразу вдруг увидел всю картину целиком. И хотя за автором следовало признать некий талант, тем не менее глупость исполнения разочаровала меня. Теперь я знал, какой будет следующий шаг. Я не знал, ни когда это произойдет, ни где это случится, ни как Натали с Артуром предполагают добавить убедительности после такой неряшливой прелюдии. Но, несомненно, произойдет все это скоро, если я не доберусь до них раньше и не остановлю поезд, бегущий по расписанию, установленному в воскресную ночь. Но самое печальное то, что все это уже не имело значения. Останови я их или нет, беда уже произошла. Невинный посторонний по имени Питер Грир уже потерял жизнь.

Я уныло запустил двигатель и выехал в направлении Оберлин-Кресент.

Глава 24

Я не ожидал, что Вайли окажется дома, и он не обманул моих ожиданий. Или же, если взглянуть иначе, его отсутствие было в высшей степени оскорбительным в том смысле, что его действия полностью соответствовали моим предположениям. На часах было около шести тридцати. Сумерки спускались на город, приближалось ночное время. Если Вайли собирался сделать с трупом Джона Хиллера то, что я предполагал, то темное время суток подходило для этого как нельзя лучше. Стэн Дурски казался озадаченным. Он пустил меня в квартиру, воспользовавшись запасным ключом, и ходил за мной следом, глядя, как я выдвигаю пустые ящики и открываю пустые шкафы.

– Похоже, он бежал из курятника, – сказал он.

– Похоже. Вы видели, как он уходил?

– Нет, – ответил Дурски.

– Он говорил вам, что думает выехать?

– Нет. Вообще за квартиру уплачено до первого октября. Вот только мебель меня беспокоит. Ведь я должен как-то избавиться от всего этого мусора, – он покачал головой.

– Мистер Дурски, – сказал я, – вчера ночью от одиннадцати тридцати до двенадцати вы спали?

– Да, – ответил он.

– Вы не видели, когда мистер Вейкфидд прошел домой?

– Нет.

Я опять осмотрел квартиру. Я не смог найти ничего, что указывало бы на то, куда он пошел. Я поблагодарил мистера Дурски, спустился вниз и прошел в гараж, где Натали Флетчер обычно оставляла свой микроавтобус. В конторке сидел другой дежурный, но слушал он ту же самую – передававшую рок-музыку – станцию. Я представился и сказал, что разыскиваю «Фольксваген», микроавтобус, выпуска 1969 года.

– Красно-белый? – спросил он.

– Да.

– Это мистера Вейкфилда, – сообщил он. – Он был здесь совсем недавно. Я чуть было не узнал его.

– Что вы хотите этим сказать?

– Ему пришлось сбрить все волосы. И усы тоже. У него какая-то кожная болезнь. Доктор велел ему сбрить все подчистую. Неплохо, да? Он стал похож на того парня по телевидению. Ну, того, что играет лысого полицейского, – как его звать?

– В котором часу он был здесь?

Дежурный взглянул на часы.

– Примерно полчаса назад, – ответил он. – Положил в микроавтобус чемоданы и укатил.

– Не было ли еще какой вещи в автобусе?

– Какой такой вещи?

– Скажем, длиной пять футов одиннадцать дюймов?

– Чего?

– Какой-то вещи, завернутой в чехол или укутанной во что-то?

– Нет, никакой такой вещи я не заметил, – ответил дежурный.

– Вы были здесь, когда он приходил прошлой ночью?

– Нет, я ухожу в одиннадцать. Он, видимо, был позднее. В это время дежурил Мануэль. Его смена с одиннадцати до восьми.

– У вас есть телефон Мануэля?

– Чего?

– Я хочу позвонить ему.

– А, конечно, вот здесь, на стене. Видите листок вон там? Это список всех, кто здесь работает.

Я посмотрел на листок. На нем было полдюжины фамилий, написанных от руки. Я нашел имя Мануэля Герреры, а рядом телефонный номер.

– Спасибо, – сказал я, вышел из конторки на территорию гаража и воспользовался настенным телефоном-автоматом рядом с мужской уборной. В ноздри мне ударил тот же самый запах затхлой мочи. После шестого гудка ответила женщина с испанским выговором. Я сообщил ей, что мне нужен Мануэль.

– Пожалуйста, обождите, – сказала она.

Когда Мануэль взял трубку, я узнал по голосу того человека, который накануне позволил мне рыться в его мусорной корзине.

– Говорит лейтенант Смок, – назвался я. – Мы с вами беседовали прошлой ночью о микроавтобусе Натали Флетчер.

– Да, – сказал он. – Ну, как движется дело?

– Отлично, – ответил я. – Вы работали, когда Амос Вейкфилд приехал на своем микроавтобусе «Фольксваген»?

– Да, – сказал он. – Он приехал около полуночи.

– В машине что-нибудь было?

– Что вы имеете в виду?

– Случайно не обратили внимания, не было ли чего-нибудь на полу машины?

– Только ковер.

– Какого рода ковер?

– Ну, просто ковер, свернутый в рулон.

– Он сказал что-нибудь про ковер?

– Просто попросил меня приглядывать за ковриком, вот и все. Я отогнал машину на второй этаж и запер все двери.

– Хорошо, – сказал я. – Большое спасибо.

– Не стоит благодарности.

Казалось, я его озадачил. Я повесил трубку и вышел из гаража. Темное небо на западе было пурпурным от заката. Я поглядел на часы. Семь минут восьмого. Через пять минут совсем стемнеет.