Страница 8 из 41
– Поделили.
Уайттекер усмехнулся:
– Традиционная английская уравновешенность как-то не согласуется с такими порядками, Красавец. Во всяком случае, я полагаю, что Северини на протяжении последнего месяца спит лишь один час в сутки из двадцати четырех. А он и в нормальном состоянии не отличается покладистостью и благодушием. Он думает, что девица Пеглер лжет, и не дает ей передышки. Все дело в логике, – продолжал Уайттекер, поглядывая на ванную, где плеск душа прекратился и Джанет мурлыкала песенку, которая отдаленно напоминала «Этот восхитительный вечер».
– Энн Пеглер признает, что видела, как Барнетт подходил к окну, признает, что видела нож, но клянется, что не видела лица убийцы. Полдюжины тщательных реконструкций показали, что она должна была его видеть. Кто Энн Пеглер нужен сейчас, так это друг. Я бы мог пойти на это, но, если я поступлю так, меня отсекут от пресс-конференции Северини и уж в любом случае – у меня не тот пол.
Он снова взглянул в сторону ванны, где Джанет начала насвистывать.
– Из доклада, который я прочитал, следует, что Энн Пеглер имела время и возможность все это сделать. Вполне возможно, что все свои показания она сочинила, но ведь никакой крови на ее одежде не найдено, так?
– Нет. – Уайттекер склонил голову набок и поднял одну бровь. – Я не хочу сгущать краски, но по версии, на ней вообще не было никакой одежды. Она просто могла смыть кровь. Она…
Дверь из ванной открылась, и вошла Джанет.
Вокруг ее плеч было обмотано банное полотенце, свободно спадавшее на грудь. Она выглядела свежей, сияюще-розовой, а глаза ее как-то необычно сверкали. Но только до тех пор, пока она не заметила Уайттекера: в этот момент она оцепенела и стояла, как изваяние, вся бело-розовая в белоснежной накидке.
Уайттекер от неожиданности глотнул воздух и отвернулся с такой быстротой, на какую способен мужчина. Свой доблестный поступок он украсил немыслимой вежливостью, глухо проговорив:
– Прошу прощения!
– Роджер! – беспомощно воскликнула Джанет и исчезла в ванной комнате, с треском захлопнув дверь.
Уайттекер повернулся и нерешительно взглянул на Роджера, не зная, как на все это отреагирует супруг. Однако Роджер улыбнулся, быстро подошел к двери, приоткрыл ее и громко произнес:
– Дорогая, все в порядке, ты была вполне прикрыта. Ты не знакома с Бобом Уайттекером?
– Я… я не знаю.
– Накинь что-нибудь на себя и познакомься. Он собирается поужинать с тобой сегодня вечером, а затем показать тебе город, – сказал Роджер. Он просунул голову в дверь и улыбнулся. Джанет не знала, смеяться ей или сердиться. – Боб знает Милан лучше, чем я Париж, и к тому же все его расходы оплачивает «Глоб». Но может быть, ты предпочитаешь, чтобы мы с ним посидели в баре, а ты поужинала одна внизу?
– Ты мог бы, по крайней мере, предупредить, что у нас посторонние, – пожаловалась она. – Никогда я себя так не…
– В следующий раз надень бикини. Уж больно ты стыдлива! – Затем он произнес одними губами: – Пообедай с Бобом, это важно.
После некоторого раздумья Джанет решительно кивнула.
Когда Роджер вернулся в комнату, Уайттекер разглядывал из окна позолоченный металлический шпиль, украшавший фонтан, и ставни и навесы от солнца. Три человека сидели со стаканами внизу, в углу дворика. Ставни в номере Энн Пеглер были закрыты.
– Что-нибудь еще испугало Энн Пеглер? – спросил Роджер, как бы продолжая прерванный разговор.
– Я ничего не знаю.
– Ты думаешь, она лжет?
– Я не стал бы ничего утверждать.
Если она не убивала Барнетта, то что бы вы могли подумать о мотивах убийства?
Уайттекер медленно покачал головой:
– Убийство в состоянии аффекта или простое ограбление. Бумажник Барнетта был украден, а в нем, как известно, было тридцать или сорок тысяч лир и, кроме того, несколько английских фунтов. Его золотые часы и камера исчезли. Но ты это знаешь.
– Я знаю то, что написано в докладе.
– Здесь есть некий сержант Джонсон…
– Тебе совсем не обязательно оказывать ему помощь, заметил Роджер. – Играй ему на руку, если ты печешься об интересах «Глоба». Теперь об этой истории про уличное нападение с ножом на Барнетта; есть ли какие-нибудь доказательства? Не знаешь?
– Мне об этом ничего не известно. На Северини это не произвело впечатления. Не спрашивай меня, пытался ли он найти свидетелей, я могу только предположить, что максимум, что он сделал, – это опросил местных полицейских и карабинеров. Не так легко найти свидетелей этого нападения; может быть, на месте что-либо удастся подобрать.
– Ты знаешь, где это произошло? – настаивал Роджер. – Можешь показать мне место?
– Да, пять минут отсюда на машине.
– Отлично, – Он подошел к двери в ванную комнату как раз в тот момент, когда она отворилась и появилась Джанет. Она была еще без макияжа, но в бледно-зеленом халате, волосы ее были тщательно причесаны, а глаза лучились смехом. Уайттекер не мог скрыть своего восхищения.
– Дорогая! – воскликнул Роджер. – Это Боб Уайттекер – твой спутник на сегодняшний вечер. Нам нужно отлучиться на полчаса, я думаю, что за это время ты успеешь одеться. Хорошо?
– А куда ты направляешься сегодня вечером? – требовательно спросила Джанет.
– О, я буду работать, – заверил ее Роджер. – А чего еще ты ожидала?
На улицах, ведущих к «Ла Скала», галереям и кафедральному собору, движение было слабое. С неба веяло теплом сухого, безоблачного дня, а жара, казалось, сосредоточилась в булыжных мостовых, трамвайных линиях, сверкающих витринах магазинов. Кроме Роджера Веста и Боба Уайттекера, никто не спешил. Боб небрежно держал одной рукой руль отливающего бледной голубизной «фиата».
– Как они чистят улицы, вакуумным очистителем или по старинке щеткой? – спросил Роджер.
– Это тебе не Нью-Йорк и не две тысячи первый год, – усмехнулся Уайттекер, – щетка и тележка. Не можешь ли ты сказать представителю своры газетчиков, который дрожит от возбуждения в связи с тем, что находится рядом с детективом Номер Один всей Великобритании, что мы сейчас…
– Обломки стального ножа, – прервал его Роджер.
Уайттекер так изумился, что снял ногу с акселератора и машина почти остановилась:
– Что?
– Энн Пеглер говорит, что кто-то пытался срезать камеру с плеча у Барнетта. Нож упал на мостовую, на него наехала машина и сломала его. Лезвие могло разлететься на несколько кусков, и при удаче мы сможем подобрать один из них. Это и будет тем свидетельством, которое нам нужно. Потому что если на него напали днем, то логично предположить, что могли напасть ночью снова.
– Если ты найдешь кусок этой стали, постарайся день или два не попадаться на глаза Северини, – сказал Уайттекер, затормозил и выехал на обочину. – Это здесь. Вот тот угол, о котором она говорила и за который забежал грабитель. Она сама была от него на расстоянии четырех или пяти ярдов. У тебя есть увеличительное стекло?
Роджер с сосредоточенным видом вытащил из нагрудного кармашка небольшую лупу в коричневом пластмассовом футлярчике. Уайттекер, молча, наблюдал за ним. Они вышли из машины и медленно пошли по тротуару в ту сторону, где, по словам Энн, сломался нож. Через пару минут их окружила толпа из тридцати или сорока человек. Одни стояли совсем рядом, другие – в отдалении.
– Я не думаю, что шансов больше, чем один из тысячи, – сказал Уайттекер, – но на это стоило потратить время. Ты действительно хочешь, чтобы я провел вечер с твоей женой?
– Да.
– А для чего тебе это?
– Чтобы она выкачала из тебя побольше, – ответил Роджер и наклонился с лупой над чем-то блеснувшим. Но это был обрывок серебряной бумажки от шоколадки или пачки сигарет. – Все о нападении на Асира, о самом принце, мало ли…
– Красавец, – прервал его Уайттекер, – я знаю, расследование дела Барнетта – это только предлог, на самом деле ты должен из первых рук выяснить все обстоятельства покушения. Не мог бы ты мне сказать, почему ты уделяешь так много времени этому делу?