Страница 41 из 41
– Я в этом уверен, сэр, – сказал Роджер. – Но вы меня не дослушали. Я постоянно просил вас объяснить, что произошло между вами и Барнеттом в Милане. Вы отказывались. Сейчас я знаю все. Барнетт пришел к вам, чтобы шантажировать вас, ведь у него был фильм о ваших секретных встречах с принцем Асиром и карликом Марко. Барнетт вступил в сделку с Уайттекером. Уайттекер не знал, что Барнетт был у вас, и вы приказали убить его прежде, чем это станет ему известно.
– Неужели? – хмыкнул Коррисон.
– Да, сэр.
– Это какой-то идиотизм! – воскликнула Вера Коррисон. – Боб никогда бы…
– Вера! – рявкнул Коррисон.
– Осторожность теперь не поможет, сэр, – спокойно произнес Роджер. – Мы уже ознакомились с документами, которые оставил Уайттекер.
Коррисон допил свое виски, он все еще сохранял спокойствие.
– Марк, мы что, должны выслушивать всю эту галиматью? – возмущенно спросила его жена.
– Мы полагаем, что Барнетт, зная о готовящемся покушении, – сказал Роджер, – заснял его на кинопленку, запечатлев все действия карлика Марко. Один из людей Марко пытался украсть камеру в Милане. Надо сказать, эта камера увела нас несколько в сторону: мы считали, что значение фильмов в том, что там заснята вся сцена покушения. Но остальное вам известно. Энн Пеглер была убита потому, что провела много времени с Барнеттом, который мог ей кое-что рассказать или даже показать фильм. Сестру Барнетта должны были убить, потому что Барнетт мог ей написать обо всем. Убийства были поистине ужасные.
– Хотел бы я знать, на какой стадии можно применять закон о клевете против полиции, – пробормотал Коррисон. – Я должен попросить своего адвоката выяснить это.
– Вы можете воспользоваться услугами ваших советников, когда угодно, – сказал Роджер.
Нервы Коррисона явно не выдерживали, он повысил голос:
– Хватит с меня этой наглости! Ведите себя как следует или катитесь отсюда. Лучше уходите. Я…
– Пока еще нет, сэр, – прервал его Роджер. – Но я быстро закончу. Я могу прокрутить запись? – Он посмотрел на магнитофон и достал из кейса пленку.
Напряженную тишину нарушили голоса: вполне отчетливо Парелли, Коррисон и Марко по-английски говорили о заговоре.
– Нет! – воскликнула Вера Коррисон и бросилась к магнитофону с кулаками.
По распоряжению министерства Коррисонам в тот же день было предъявлено обвинение.
Они умерли ночью. Их обнаружили лежащими в кровати и обнимающими друг друга. Бенни Даймонд пролил свет на последнюю неразгаданную тайну. Карлик Марко получил большие деньги за два убийства, но у него были свои планы – он ненавидел принца. Коррисон не знал, что Марко собирается убить Асира в «Хот спот», хотя и сообщил карлику о преждевременном приезде принца.
В конце концов он пытался услужить Братству.
Визит принца Джардии Асира в Англию завершился успешно, хотя никаких соглашений не было подписано и не будет до тех пор, пока не будут решены дела «Ангито».
Все официальные церемонии отличались великолепием, характерным для всех событий такого рода в Лондоне. Никаких покушений на принца больше не было.
Карлик Марко дал показания, державшиеся в строгом секрете, и был выслан обратно в Милан по соглашению о выдаче преступников.
Никто не сомневался в необходимости избежать открытого скандала, связанного с именем принца Асира, поскольку этот скандал мог стоить ему трона. За ним последовало бы кровавое восстание, которое стало бы бедствием для Джардии и ослабило бы западное влияние на Ближнем Востоке.
Однако кое-какие факты были обнародованы. Например, то, что Муччи был по уши в долгу у компании «Ангито» и работал на нее. Или то, что Бенни Даймонд пробрался в квартиру Энн Пеглер и подсыпал яд в джин. Его процесс, судя по всему, должен быть проведен с соблюдением некоторой деликатности.
Три месяца спустя после событий в «Хот спот» пришли сразу три новости.
Дэвида Гранта, успешно выступающего в более респектабельном ночном клубе, стали часто видеть в обществе Телисы. Эту новость принес Гаррисон, полностью восстановивший свое здоровье.
– Грант с ума сходит по ней, что в общем-то неудивительно. В последние несколько недель он добился определенного успеха, – сообщил Гаррисон. – Кажется, удача повернулась к нему лицом.
– Да, он заслуживает этого, – сказал Роджер. – Есть сообщение, что скоро в Милане начнется процесс над Марко. Кто-то кому-то что-то платит. Он сделал новое заявление, что хотел иметь пленки, чтобы шантажировать Коррисона от имени Братства. Процесс над Марко будет там, над Бенни – здесь, и неизбежно какая-то правда выплывет.
– Конечно, – согласился Гаррисон, и в это время зазвонил телефон.
– Вест слушает, – сказал Роджер, пытаясь выбросить Асира из головы.
– Привет, Роджер. – Это был Четуорс. – Не могу долго разговаривать, но я получил последние новости с Ближнего Востока. – Он помолчал, чувствуя, что зацепил Роджера, а затем продолжил: – В Джардии революция, принц Асир бежал. Он кажется предчувствовал это и держал наготове самолет, но в сообщении говорится, что революционеры блокировали большинство его зарубежных счетов. Подбодрился?
– Да, конечно, сэр. Кто?..
Четуорс хмыкнул в трубку:
– Восстание поддержало Братство Зары. Практически восстание прошло бескровно. Хорошо, что молодой чертенок не улизнул с крупными суммами. Пока!
Роджер положил трубку и посмотрел в окно на голые ветви деревьев. Было одиннадцать часов утра, солнце пробивалось сквозь тяжелые облака, и иней сверкал в его лучах на крыше лондонской Ратуши. Казалось, что наступил хороший, бодрящий день.
В адрес Асира высказано было немало слов сочувствия и не в последнюю очередь от Джанет.
– Дорогой, я могла бы передушить этих мерзавцев из Зары собственными руками, – сказала вечером Джанет. – Когда я услышала об этом первый раз, я почти заплакала. Жители Джардии сошли с ума. У них никогда больше не будет такого правителя, как он.
– Ну и что же. Прогресс этого требует, – возразил Роджер.
– Прогресс! Хотела бы я…
– Мам! – закричал Мартин из двери. Было в его голосе что-то, что заставило Джанет забыть и принца Асира, и Роджера, и даже свое негодование. – Мам, – повторил Мартин каким-то возбужденным голосом. – Все в порядке, ты не волнуйся, но Ричард свалился с велосипеда. Он случайно нажал на передний тормоз. У него немножко кровь течет, но беспокоиться не о чем, честное слово.