Красивая жизнь

– Все у нас не так, как у людей, – говорил один милиционер другому, когда они ехали в ближайшее отделение. – У других – праздник, елка и шампанское, а у нас – малолетняя угонщица.

«Теперь меня посадят в тюрьму, – подумала Ира и заплакала еще сильнее. – Лет на пятнадцать-двадцать».

Она представила, как в полосатой пижаме гулеяет по тюремному дворику, заложив руки за спину и заплакала в голос.

15

В отделении милиции как будто не было никакого Нового года. У людей были или несчастные, или озабоченные лица, и совсем никто не улыбался. Ира Продиктовала свое имя, фамилию и домашний телефон.

– А теперь посиди вот здесь, в «обезьяннике», сказали ей.

– В этой клетке?! – испугалась Ира.– Но я же не преступница!

– Разберемся. А пока – посиди.

За решеткой на узких лавках сидели и лежали люди, лишенные Нового года. Ира тоже села на краешек лавки и огляделась по сторонам. Пьяный, неопрятно одетый – мужчина спал, свесив руку на пол, и храпел так, что становилось тошно. Крашеная блондинка громко и непристойно ругала, своего мужа, правоохранительные органы и почему-то Санта-Клауса. Она прикуривала одну сигарету от другой и.сплевывала на пол. В углу расположился целый цыганский табор их было человек шесть, и они то тихо пели, то разговаривали друг с другом на своем непонятном языке.

«Этого не может быть, – Ира зарыла глаза, чтобы не видеть своих сосоедей, и заткнула уши, но все равно слышала и храп, и ругань, и пение. – Это не я. Это не со мной».

Она посмотрела на часы – половина двенадцатого. Говорят, как встретишь Новый год, так его и проведешь.

«Неужели я весь год просижу за решеткой?» – с тоской подумала Ира.

К ней подошла старая цыганка и потеребила ее за плечо.

– Погадаю, милая, – настойчиво говорила она. – Все как есть тебе расскажу. Дай матери денежку.

– У меня нет денег, – сказала Ира и показала пустые ладони. – Совсем нет.

– Хоть рублик дай, хоть копеечку, – не унималась цыганка. – Молодая, красивая… Нельзя врать. – Я правду говорю, – сказала Ира. – Отстаньте.

– Злая ты, грубая,– сказала старуха. – Не будет тебе пути, и без ладони вижу.

– Не будет, ну и не надо, – пробурчал а Ира. Пока все мои пути вели только в тупик.

Цыганка отошла, бормоча что-то нехорошее на своем языке, и Ира вернулась к своим мрачным мыслям.

«Где они сейчас? – думала она о своих неверных друзьях. – Наверное, уже в «Кашалоте». Открыли шампанское и ждут, когда пробьют куранты. А обо мне и не вспоминают…»

Они ее бросили. Бросили одну на ночной дороге.

Оставили дожидаться милиции в угнанной машине. С этим было трудно смириться.

«Ничего, – успокаивала себя Ира, – выйду из тюрьмы и, как граф Монте-Кристо, всем отомщу. Они еще узнают, на что я способна».

Ира вытерла слезы и одернула юбку на коленях.

«А у Ани сейчас хорошо, – подумала она, и се сердце больно сжалось. – Они сейчас все вместе, телевизор смотрят, желают друг другу счастья… А со мной после всего и разговаривать не захотят».

Она снова закрыла глаза и представила себя там, у Ани. Представила елку в гирляндах, домашний торт на столе, новогоднее обращение президента…

«Все это могло бы быть моим, – с горечью поду..,. мала она. – И елка, и торт, и президент. А я от всего этого отказалась».

Досадно, когда все в жизни идет кувырком, но почти невозможно пережить, если ты сам тому виной.

– Дмитриева, на выход! – услышала она чей-то резкий голос.

Ире не хотелось никуда идти, потому что дальше может быть только хуже, – это она знала наверняка.

Ира встала и пошла – голова опущена, руки болтаются, как на шарнирах. Теперь больше никогда, никогда она не сможет жить с гордо поднятой головой.

– Ира! – услышала она мамин голос. – Ира, дочка! Она подняла голову и увидела своих родителей.

Ей показалось, что они не виделись целую вечность и за эту вечность родители успели постареть. На маме было то же праздничное шелковое платье, что и утром, но в этом мрачном месте оно выглядело странно. И еще мама плакала – неправдоподобно крупными, прозрачными слезами.

– Мы можем идти? – спросил папа у милиционера.

– Да, распишитесь здесь и идите, – ответили ему. А ты, – он обратился к Ире, – придешь в четверг на административное собрание.

– Зачем? – чуть слышно спросила она.

– Как это – зачем? Будем выяснять обстоятельства.

Они шли молча, невольно шагали в ногу и не смотрели друг на друга.

– Видишь, к чему приводит твоя доброта, – сказал папа маме. – Это ты ее так распустила.

Мама молчала, и Ира боялась на нее посмотреть, чтобы снова не увидеть слезы в ее глазах.

– Ты говорила, что пойдешь к Ане, – наконец сказала мама. – Ты говорила, там будут ваши одноклассники.

– Я соврала, –призналась Ира. – Я была в «Кашалоте».

– Замечательно! – Папа крикнул так, что вспугнул птицу, сидящую на дереве, она взлетела, и с ветки посыпался снег. – Наша ,четырнадцатилетняя дочь ходит по ночным клубам и угоняет иномарки. Прекрасно!

– Подожди, – остановила, его мама. – Это ,все потом.

– Да? – На папином лице, было возмущение и непонимание. –,Потом? А что сейчас?

– А сейчас мы должны ей помочь, – твердо сказала мама. – Потому что ей трудно.

Когда они пришли домой, на кухонных часах была половина первого. Новый год пришел незаметно, подкрался, пока люди были заняты своими делами.

В ту минуту, когда били куранты, и мама, и папа, и Ира шли по пустынным улицам и спорили. Они не подняли бокалы с шампанским, не загадали заветные желания, не пожелали друг другу счастья.

Но они были вместе, а это главным. А Новый год приходит даже к тем, кто в ссоре.

16

– Как ты оказалась в этой машине? – Женщина в милицейской форме, коротко стриженная, совсем без косметики, сидела за столом напротив Иры и смотрела ей даже не в глаза, а – переносицу, туда, где должен располагаться третий глаз.

«Она похожа на удава», – подумала Ира. Но оттого, что с ней разговаривала женщина, а не мужчина, Ире почему-то было легче.

– Случайно, – сказала Ира. – Какие-то люди предложили покататься, вот я и села. – Незнакомые люди?

– Да, я их не знаю.

– Как они выглядели?

– Было темно, – запинаясь, сказала Ира, – да и ехали мы совсем недолго.

– Ты села в машину к совершенно незнакомым людям? – спросила женщина-удав. Было понятно, что она не верит ни одному Ириному слову.

– Мы вместе были в клубе, в «Кашалоте», – сказала Ира. – Я думала, это их машина.

– Хорошо, а почему, когда они бросились бежать, ты не побежала?

– Я не поняла, что происходит. Я не сделала ничего плохого и не думала, что мне нужно скрываться.

Женщина-удав усмехнулась, достала пачку дешевых сигарет и закурила.

– Хотела бы я знать, кого ты покрываешь, – сказала она. – И почему.

Ира подумала о тех, из-за кого она здесь очутилась. Они ведь даже не позвонили, не поинтересовались, что с ней. Убежали, и все. Как будто так и надо.

Но она твердо знала, что не может, не имеет права назвать их фамилии и имена. И не ради их, а ради самой себя.

– Объясняю ситуацию, – сказала женщина. Тебя поймали на месте преступления. Правда, владелец машины еще не заявлял об угоне, но уверяю тебя – заявит. И если не будет других подозреваемых, за все придется отвечать тебе.

– Но я ее не угоняла! – Ира заплакала и вскочила со стула. – Я и машину-то водить не умею!

– В таком случае – думай, вспоминай. Теперь можешь идти.

– А что со мной будет? – спросила Ира уже в дверях.

– Что? – Женщина уже начала перебирать бумаги на столе и как будто забыла про Иру. – А-а, что будет? Отправят в колонию для несовершеннолетних, вот что.

Ира на нетвердых ногах вышла на улицу. В голове был туман и пустота, и только страшное и чужое слово «колония» вертелось на языке.

Как это могло получиться? Каждый поступок в отдельности был мелким и безобидным, а из всего вместе получился кошмар. Ире казалось что ее уже нет, а есть какая-то другая – непутевая и глупая девочка, к судьбе которой она оставалась равнодушна.