Час зверя

— Ура! — кричали они (маски слегка приглушали их голоса). — Да здравствует Король Чума.

Толпа подхватила их крик. В свете уличных фонарей взлетали и кружились конфетти. Поток идущих едва не своротил полицейские ограждения.

— Ура! Король Чума!

И тут Нэнси увидела его. Посреди кукловодов, прямо под огромным картонным чучелом, которое кружило над толпой. Король ничуть не походил на ее видение. Вовсе не царственный, даже не на троне. Клоун, шут, кривлявшийся и кланявшийся во все стороны, размахивая скипетром, точно дубиной. Король в драных джинсах и лоскутной рубахе, точно нищий, бродяга. Голова закрыта резиновой маской, увенчана бумажной короной. Кивает, качает головой, проносясь между ног огромного скелета, радостно здоровается с толпой.

«Это он!» — подумала Нэнси, едва держась на ногах. Она чувствовала, как вращается желудок, как безжизненный холод расползается по всему телу. Вот он ударил в руки, сковал ноги, проник в кончики пальцев. Сейчас она упадет…

«Слишком поздно, — подумала Нэнси. Схватилась за волосы, словно пытаясь таким образом удержаться на ногах. — Слишком поздно».

Поглядела на заморыша в маске, который продолжал плясать. Подняла руку, указывая на него.

— Это он! — крикнула она. Слезы замутили взгляд. — Смотрите!

— Ура! — Торжествующий рев толпы заглушал ее крик. — Да здравствует король. Король Чума!

— Это он! Это он! — громче завопила Нэн. — Господи, уже началось! — Она тыкала пальцем в маску. — Это он! Кто-нибудь — помогите!

Огромной скелет проплывал у нее над головой. Кукловоды окружили Нэнси со всех сторон, они плясали, высоко задирая свои шесты. Король Чума надвигался на Нэнси, кружился, широко раскинув руки. Сквозь отверстия в маске она различала блеск его темных глаз. Король радостно приветствовал орущую толпу.

— Да здравствует Король Чума! — неслось со всех сторон.

Нэнси зажала рот рукой.

«Господи! Оливер!»

Внезапно она почувствовала на своем предплечье цепкую хватку железных пальцев. Нэн подняла глаза. Над ней склонилось бледное лицо с напряженными глазами, черный форменный козырек уперся ей в лицо. Она указала пальцем на Чуму.

— Офицер, арестуйте этот череп!

— Давайте, леди, освободите дорогу! — потребовал полицейский.

Нэнси вырвала руку и сделала еще один шаг по направлению к отплясывающему Королю. Обеими руками она удерживала свою голову.

— Да послушайте же! Это он! Уже началось! Это он!

Король Чума, танцуя, совершил полный оборот, широко раскинув руки и высоко задирая коленки. Обернувшись, он встретился глазами с Нэн.

Замер на месте.

Руки все еще нелепо торчали в стороны, голова слегка наклонена, глаза в глубине прорезей уставились на Нэн, стоявшую от повелителя Чумы в трех шагах.

Карнавал продолжался, быстрый пронзительный ритм «Пляски смерти» сотрясал воздух. Крики толпы поднимались, стихали и вновь взлетали в вечернее небо. Конфетти сыпалось на голову, ковром ложилось на землю. Огромный скелет летел по небу, точно грозовая туча. Но Король Чума стоял неподвижно, глядя на Нэн, девушка тоже не сводила с него глаз. Выпав из рук повелителя, скипетр с грохотом ударился о мостовую.

Король Чума метнулся в сторону и кинулся бежать.

Он проскочил между двумя своими товарищами и помчался к западному перекрестку. Толпа застыла в изумлении, потом взорвалась хохотом и аплодисментами. Вновь поднялись восторженные крики, но тут же оборвались. Несколько голосов начали выкрикивать дразнилки. Король Чума, пригнув белую резиновую голову, продирался сквозь толпу, мчась, точно сумасшедший. Еще миг, и он, прорвавшись в расщелину посреди людского потока, скрылся в сомкнувшейся толпе.

В первую секунду Нэнси — девушка в маске-домино — могла лишь неподвижно стоять и смотреть ему вслед.

Она чувствовала, как от ступней поднимается и растекается по всему телу сладостное черное облако сна, все выше, выше, поглощая ее. Она хотела погрузиться в сон, уплыть далеко-далеко.

Король Чума бежал прочь, вниз по переулку, к Шеридан-сквер.

Девушка в маске хрипло вскрикнула от боли в спине и помчалась вдогонку.

На Седьмой авеню образовался затор. В чистом вечернем воздухе разносились сигналы автомобилей. Пешеходы в маскарадных костюмах неторопливо пробирались по тротуару, вдыхая выхлопные газы. Иные останавливались перед витринами магазинов и антикварных лавок, прочие разрозненными струйками все еще пытались по боковым улочкам догнать карнавальное шествие.

Перкинсы, начиная с Шеридан-сквер, рысью неслись по направлению к центру. Они разрывали ряды прохожих, поочередно вырываясь вперед. Иногда братья на миг расставались, прорываясь в освободившуюся на краю тротуара щель, порой один из них сбивался с бега на быстрый шаг, пытаясь отдышаться, затем снова пускался бежать.

Зах держал красную сумку за длинные ручки, она болталась позади него на бегу. Молодое лицо раскраснелось, в черных глазах горел тревожный огонек. Лицо его казалось растерянным, смятым, словно он только что приземлился с парашютом и никак не поймет, где же он очутился.

Оливер лишь изредка оглядывался на брата, знай себе бежал, бежал, прислушиваясь к ритмическому перестуку собственных шагов. Он внимал резкому стаккато сбивающегося дыхания. Давай, давай, давай, пошли. Ты да я. Пошли-пошли-пошли.Стук-стук-стук. Перкинс бежал и слышал, как четко бьется сердце в груди. В груди пустота. Ты дая. Пошли-пошли-пошли.Машины тесно прижимались друг к другу, над ними висело облако выхлопных газов, и Перкинс чувствовал, насколько пропитан их ядом осенний воздух. Розовато-белые шары уличных фонарей стремительно проплывали мимо. Ты да я.Он вспомнил, как Эйвис утром присела к нему на краешек постели, легонько погладила по лбу. Пошли-пошли. Стук-стук.Мимо проносились витрины, там, ожидая человека, стояла неприрученная мебель. Лишь несколько минут прошло с тех пор, как полуотрезанная голова Эйвис покачнулась на стебельке-шее. Пошли-пошли.

Братья свернули на Кристофер-стрит, они мчались к библиотеке. Плечом к плечу, оба выбивались из сил. Перкинс смотрел прямо вперед, бежал без устали, он уже видел башенки библиотеки, выглядывающие из-за деревьев. Праздничные огоньки подсветили замок, шпиль с часами упирался в толстое брюхо луны. Вот-вот пробьет восемь. Пошли-пошли.Оливер бежал, ни о чем не думая, в голове мелькали лишь краткие вспышки воспоминаний. Пронзительный, леденящий холод на щеках — санки мчатся с горы. Младший братишка тяжело привалился к его животу. Библиотека все ближе. Пошли-пошли.Вот уже виднеются тонкошеие драконы-горгульи, извивающиеся в пустынном воздухе. Он слышал рядом дыхание Заха.

Позади библиотеки кучкой росли платаны. Сквозь тень их пожелтевших листьев Оливер различал процессию на Шестой авеню. Платформа на колесах, подсвеченная багровой иллюминацией, подкатилась к перекрестку. Оливер видел огромное волосатое чудище на платформе, по обе стороны плясали девушки в трико. Музыка, доносившаяся издалека, смешавшись с сигналами машин, звучала резко и нестройно. Оливер и Зах плечом к плечу бежали навстречу процессии. Оливер ощущал черную тяжесть в желудке, но она уже не тревожила его. Разум заволокло черной пеленой. Он не понимал, что происходит, что уже произошло, как все это случилось. Разум совершенно пуст, мелькают только летучие образы, Эйвис с младенцем на руках. Ребенок протягивает руки к Перкинсу, восклицая: «Па!» Они оказались совсем близко от карнавального шествия, толпа становилась все плотней.

Оливер замедлил шаги. Оба брата приостановились, задыхаясь, сблизили плечи, пытаясь прорваться сквозь толпу, которая, в свою очередь, стремилась влиться в мощный поток, заполонивший Шестую авеню. Зах проскочил первым, Оливер последовал за ним. Свитер Оливера был разорван у горла, грудь обнажена. И свитер, и джинсы пропитались кровью Эйвис. Оливер ощущал липкую влагу даже на бедрах, на перепачканных ладонях, он смотрел прямо вперед, на головы и лица людей, пробиваясь сквозь толпу к библиотеке. Ты да я, пошли-пошли-пошли.Он хватал воздух ртом и уже не тревожился о том, что происходит. Лишь бы поскорее попасть в библиотеку. Он хотел бы как можно скорее оказаться там. Он сумеет задержать Тиффани до прибытия полиции. Плевать на все.