Час зверя

Наконец толпа достигла поворота, и Нэнси поволокло за угол. Выбросило на улицу, и тут, посреди двух тротуаров, Толпа немного проредилась.

Не размышляя, Нэнси рванулась из людского потока, расталкивая локтями тех, кто ей мешал, протискиваясь в редкие щели, едва успевая переводить дыхание.

Выбилась из толпы в соседний переулок. Попала в бурный круговорот: люди спешили кто на площадь, кто оттуда. Кто-то сильно толкнул Нэнси в плечо — она отшатнулась. Выпрямилась. Постояла, согнувшись, пряча голову, бросая вокруг украдкой взгляды, точно загнанное животное.

Копы.Вон их двое. На южной стороне, прислонились к ограде. Следят за ней, аж глаза выскакивают. Задыхаясь, Нэнси повернулась к ним спиной. Со стороны переулка, пробиваясь через поредевшую толпу, прямо на нее надвигался еще один полицейский.

Нэнси осталась стоять на месте, подталкиваемая со всех сторон прохожими. Коп из переулка подходил все ближе. Те двое у ограды сблизили головы, что-то бормоча сквозь стиснутые губы. Все, все гонятся за ней.

Крик торговца перекрыл шум толпы:

— Маски! Электромигающие маски! Покупайте — карнавал!

Нэнси рванулась на голос, колени почти не гнулись. На углу переулка, у выхода на площадь стоял человек-пантера, полосы на его черной куртке блестели даже в тени здания. Он размахивал масками, подняв их высоко над головой. По краям домино, мигая И вспыхивая, бежали зеленые, желтые и красные огоньки.

— Покупайте карнавальные маски! — вопил человек-пантера.

Нэнси, с трудом переводя дыхание, выбралась из толпы к продавцу масок. Едва подойдя к нему, она начала шарить в кармане, выгребая все уцелевшие у нее деньги.

— Держите! — Ей пришлось кричать: мимо как раз проходил очередной духовой оркестр, «Похоронный марш Марионетки» обрушился на Нэнси, едва не оглушив ее.

Человек-пантера выхватил у нее купюры, протянув взамен маску с огоньками. Нэнси надела ее на лицо и затянула на затылке тесемки.

Укрывшись маской, она вновь обернулась к толпе.

Полисмен, шедший по краю улицы, миновал ее. Он прокладывал себе путь через толпу в сторону площади, зеваки уже почти заслонили его. Копы, стоявшие у ограды, тоже отвели взгляды от Нэнси.

«Все в порядке», — возликовала она. А теперь — прочь отсюда. Скорее к Оливеру. Как же туда добраться?

Площадь. Придется пересечь площадь. Проскользнуть между участниками карнавальной процессии. Оттуда она сможет выйти на Шеридан-сквер и, не столкнувшись с толпой, свернуть на Корнелия-стрит.

Косясь по сторонам сквозь прорези маски, Нэнси устало вернулась в толпу. Течение подхватило ее, стремясь унести назад на тротуар, вернуть в клейкую массу, ползущую к центру города. Однако Нэнси заработала плечом, точно рычагом, пробиваясь к перекрестку. Там она остановилась и, приоткрыв в изумлении рот, запрокинула голову.

«Ты только посмотри, — зачарованно подумала она. — Смотри, Олли. Вот так тыква».

Фонарь из тыквы с прорезями для глаз и размером с хороший дом катился мимо нее, спеша к площади. Сверкнул усмешкой, точно внутри огонек загорелся. Выбиваясь из-под капюшона, в треугольных глазах плясали искры. Через капюшон на макушку тыквы выбралась прекрасная фея, окруженная бумажными язычками пламени, и со счастливой улыбкой замахала всем платочком.

Большой… большой… очень большой…

Нэнси покачнулась. Тыква каталась дальше, к центру города, толпа радостно вопила, швыряя в нее пригоршнями конфетти. Парад на миг прервался, перекресток заняли копы. Расхаживали взад и вперед, сцепив руки за спиной. Небольшие группки людей, вырвавшись из потока, кинулись пересекать улицу.

Нэнси едва не упустила момент. Сморгнула, возвращаясь к действительности. Пригнулась, прячась за плечами толпы. Проскочила прямо перед носом у патрульного. Пробежала полпути и только тогда оглянулась…

«До свидания, госпожа тыква, до свидания»…

Обернулась, чтобы посмотреть, как катится прочь огромная тыква. Остановилась. Замерла. Уставилась, не веря своим глазам.

Люди продолжали двигаться к противоположной стороне улицы. Нэнси осталась одна, на виду у всех конов. Медленно покачала головой.

На фоне багрового неба высился замок из красного кирпича. Круглые башенки, остроконечные крыши. Сводчатые окна с витражами глубоко утоплены в каменных нишах, серая крыша, зубчатая линия выступов и впадин… Нэнси таращилась на это здание, музыка отдалилась, радостные крики зевак отступили на второй план. Она смотрела на кирпичный замок, и плотная дымка тишины окутывала ее, отделяя от всех.

«Я знаю это место. Я уже видела его».

Замок ее грез. Убежище, о котором она мечтала, когда полицейская машина увозила ее в «Бельвью». Челюсть отвисла, тоненькая струйка слюны потекла по подбородку. Девушка покачнулась, не сводя глаз с красного здания. Она помнила: там, внутри, длинный, пустой, крашенный зеленой краской коридор. Из-под дверей пополз шепот:

— Нэнссссииииии… Нэнсссииииии, — нарастал хор призрачных голосов. — Нэнсссссссссссииииииии Кииии-иинссссссссссед.

Откуда она знает это имя? Кто первым назвал его?

Меня зовут Нэнси Кинсед.

Кто? Кто первым произнес эти слова?

Нэнси осталась стоять посреди улицы. Покачиваясь, глядя на призрачный силуэт замка сквозь прорези в маске. Желудок крутило, но даже тошнота отступила от ее сознания. Нэнси вспоминала свой сон: больница, длинный коридор, заполненный шепотом, гранитный трон, на котором восседает Король Чума. Король ждет Нэнси.

«Король Чума, — пронеслось в голове. — Это его я должна отыскать». Но чье лицо скрывалось под маской? Чей голос сказал: «Меня зовут Нэнси Кинсед. Мне двадцать два года».

Она почти что припомнила. Кто-то сидел напротив нее и рассказывал. Кто-то с лицом Чумы. Человек с черепом вместо лица говорил: «Я работаю на Фернандо Вудлауна. Я его личный секретарь. Я живу в Грэмерси-парк вместе с мамой и папой…»

«Это я, — смутно соображала Нэн. — Это должна была быть я». Если бы только она могла все вспомнить.

Она стояла и смотрела, не слыша шума вокруг, торжества карнавала, воплей толпы. Она не замечала полисмена, который обратил наконец на нее внимание и, решительно сжав губы, уже направлялся к ней; рука на кобуре. «Если бы сорвать эту маску, — размышляла Нэн. — Если бы она могла увидеть лицо, скрытое маской Смерти!» Пальцы машинально сжимались, словно она уже ощущала в руках прикосновение резинового черепа.

«Меня зовут Нэнси Кинсед», — шептал череп.

И тут перед ее мысленным взором маска Смерти внезапно спала, и Нэнси увидела:

За ней нет головы. Король Чума безголов. Из разрубленной шеи, точно пучки проволоки, торчат перерезанные вены и артерии. Кровь запеклась, прикрывая зияющее отверстие, потоком пролилась на одежды монстра. Голос булькает кровью, он густой и жидкий, как кровь.

«Меня зовут Нэнси Кинсед».

Нэнси почувствовала, как покачнулась мостовая у нее под ногами. Вокруг сомкнулась тьма. Глаза закатились.

Я. Это я. Там должна была быть я.

Безумный грохот музыки вновь обрушился на нее. Толпа подняла неистовый крик. Нэнси широко раскрыла глаза. Лица, ухмыляющиеся, пляшущие лица колебались со всех сторон, будто морские волны. Пошатываясь, Нэнси повернулась в другую сторону. Над головой раскачивается пузырь уличного фонаря. Испустив тревожный вопль, девушка отшатнулась.

И тут, заслонив небо, над ней нависла маска Смерти.

— Ура! — пронеслось, словно смерч. — Ура королю! Да здравствует Король Чума!

Нэнси отшатнулась, обеими руками сжимая голову. Она видела только немыслимых размеров череп, спускавшийся на нее из тьмы, подменивший полную луну.

— О Боже! — прошептала она.

Какой большой! Человеческий скелет длиной с квартал. Ухмыляющийся череп завис прямо над головой Нэн. Позвоночник покачивался и прогибался, плясали в воздухе костлявые руки. Внизу по мостовой шагали кукловоды в масках-черепах и черных, разрисованных костями пижамах, поддерживая на длинных шестах картонный призрак. Они плясали, кружились, заставляя скелет размахивать руками, неистово притоптывать берцовой костью и плюсной. Все они направлялись к Нэн.