Страница 21 из 41
Шон отрицательно покачал головой, крепче обнимая ее тонкую талию.
— Не беспокойся, девочка. Это Бетховен, Людвиг ван. Ода «К радости».
Пылающая и трепещущая, Алисия обвила руками его крепкую шею. Жаркий винный запах, слетавший с его губ, смешивался с ее дыханием. Очарованная, она не могла оторвать взгляда от бездонных глаз Шона, потемневших и наполнившихся страстью. Тая в его объятиях, Алисия медленно покачивалась в чувственном ритме, задаваемом его горячим, сильным телом.
Она потеряла представление о времени и пространстве. А единственной реальностью для нее стало ощущение близости Шона, казавшееся таким простым и естественным. Прижавшись к нему, она застонала от душевной боли, но то была сладкая боль. Она желала, и ее желание было опьяняющим и прекрасным.
Мягко остановившись, Шон взглянул ей в глаза, сведенные томительным предчувствием.
— Боже мой, Алисия, — прошептал он ей на ухо. — Я не знаю почему, не могу понять как, но я чувствую, что люблю тебя, хочу тебя, навсегда.
Его голос дрожал.
Глубоко тронутая, Алисия зажмурилась, чтобы не дать воли горячим слезам, поднимавшимся из глубины ее существа.
— О Шон, — прошептала она. — О мой любимый, я чувствую совершенно то же.
Алисия ощутила, как дрожь пробежала по его телу. Он припал к ее губам долгим, голодным поцелуем.
Застонав от наслаждения, она выгнулась навстречу ему, пытаясь слиться с ним, чтобы продлить очарование поцелуя навечно. Его тело напряглось, он сильнее впился ей в губы, пробегая руками по спине, касаясь ее нежно и волнующе. Все вокруг смешалось, закружилось и провалилось в бездну. Не осталось ничего, кроме сладостного трепета напряженных тел и дыхания, слившегося в одном нераздельном вздохе.
Внезапно Шон содрогнулся и оторвался от ее губ. Сжав ей плечи, он мучительно отстранился от нее, сделав нетвердый шаг назад.
— Черт возьми! — воскликнул он, с трудом переводя дыхание.
В голосе звучало отчаяние.
Сбитая с толку его внезапным демаршем, Алисия нахмурилась и оглянулась вокруг, ожидая увидеть Карлу или Эндри. Но в комнате по-прежнему не было никого, кроме них. Когда их взгляды встретились, глаза Алисии были полны болью и непониманием.
— Ну вот, опять ты смотришь на меня так, — простонал Шон, беря ее лицо в свои ладони.
— Но почему ты вдруг отпрянул? — произнесла она, чувствуя, как слезы катятся по пылающим щекам. — Что я сделала не так?
— Не так? — повторил он, не скрывая отчаяния. — Моя любовь, ты все делаешь правильно. Дело во мне. Мне безумно захотелось схватить тебя и уволочь в постель. Но я не могу, не здесь…
Он выдохнул.
— Ты понимаешь меня?
Алисия моргнула, пытаясь не дать слезам испортить макияж. «Как все нелепо, — подумала она. — Ведь я уже была замужем». Ей следовало бы знать, что значит выпустить ситуацию из-под контроля. Чему удивляться, если они оба отказывали себе в том, чего желали больше всего на свете.
— Прости меня, — прошептала Алисия, прижимаясь к его ладоням своими губами. — О Шон, я сожалею.
Выражение мучительного отчаяния сменилась на его лице мужественной улыбкой.
— Ничего, на этот раз я выжил, — пробормотал он, тряхнув головой. — Но мне лучше убраться отсюда, пока не потерял тот жалкий остаток здравого смысла, который у меня еще сохранился.
Шон осторожно поцеловал ее.
— Мне не хотелось бы шокировать твоих подруг.
Когда он шагнул назад, Алисия поняла с необычайной отчетливостью: ее любовь и доверие всегда будут принадлежать только ему, что бы ни случилось в будущем или прошлом. Удивительно, но осознание этого совсем не испугало.
Шон прошел через кухню к дверям. Мрачно рассматривая их, он медленно натягивал ботинки. Когда Алисия достала его пальто из стенного шкафа, Шон нахмурился и вопросительно взглянул на нее.
— Почему ты притихла? — спросил он, забираясь в рукава. — О чем ты думаешь?
— Я думаю о том, что завтра кажется таким далеким, — вздохнула Алисия, чувствуя, как краска заливает щеки. Признание заставило Шона замереть на мгновение.
— Почему? — нерешительно спросил он, рассеянно застегивая пуговицы.
— Потому что люблю китайскую кухню.
— О детка, — воскликнул Шон. — Ты меня убиваешь.
В голосе звучало неподдельное отчаяние. Проклиная себя за неуместную шутку, она бросилась к нему на грудь.
— О милый, прости меня. Я не могу дождаться завтра, потому что скучаю по тебе уже сейчас, хотя ты еще не ушел.
Отведя полы его пальто в стороны, она обвила руками его талию, прижимаясь к нему всем телом.
— О Шон. Мы знакомы только три дня. Неужели можно так сильно, так глубоко влюбиться за столь короткое время?
Он приподнял ей подбородок и заглянул в глаза.
— Алисия, мне известна разница между влюбленностью и любовью, — сказал Шон тихо. — Я люблю тебя. Три дня, три месяца, три года — какая разница?
Он пожал плечами.
— Три дня назад, в понедельник утром, я не думал о любви и не искал ее. Я приехал сюда, чтобы подготовиться к циклу лекций. Был занят только своими планами и обязательствами перед университетом. А потом — молодая женщина буквально сбила меня с ног.
— Но ведь все было совсем наоборот, — улыбнулась Алисия.
— Конечно, — согласился он. — Просто я пытаюсь собраться с мыслями. — Шон усмехнулся. — С тех пор не могу сосредоточиться на своей работе. Но, отвечая на твой вопрос, скажу: да, Алисия, я верю в то, что за три дня можно безумно влюбиться. Но если у тебя есть сомнения…
Она нетерпеливо перебила.
— Нет, теперь уже нет.
Ее руки крепче обняли его тело, полыхавшее жаром, различимым даже через одежду.
— Как и ты, я не могу ничего объяснить. Но я люблю тебя, Шон, очень, очень сильно.
— О боже!
Его стон пронзил ей сердце.
— Я не могу оставить тебя. Ни сегодня, никогда, — пробормотал он, зарываясь лицом в пахучие волосы.
Медленным, но непреклонным движением Шон разъединил обнимавшие его руки.
— Но я должен это сделать, любимая.
Мягко взяв Алисию за плечи, Шон отстранил ее в сторону. Слабая улыбка скользнула по его губам, когда он переступил порог.
— Я вернусь завтра, как можно скорее.
Со слезами на глазах, Алисия кивнула и отступила назад, опасаясь не выдержать и вновь броситься к нему.
— Я буду дома после половины четвертого, — сказала она.
За исключением нескольких обстоятельств, вечер в среду полностью повторил предыдущий. Шон пришел пораньше, как и обещал. Занятия в университете закончились, студентов распустили на весенние каникулы, потому двое из трех хозяек дома чувствовали себя прекрасно. Только Алисия выглядела озабоченной.
На этот раз Шон принес вместо пиццы разнообразные китайские блюда в замысловатых пакетиках, коробках и банках. Они потягивали дорогую сливовую настойку и оживленно болтали. Вместо вчерашнего подсохшего кекса были восхитительные миндальные пирожные, которые они запивали душистым китайским чаем, заваренным Шоном собственноручно.
Когда Карла и Эндри разошлись по своим спальням, Шон решительно поднялся и направился прямо к дверям. Алисия проводила его взглядом, полным томления и удивления.
— Почему ты уходишь так рано? — спросила она, прижимая его пальто к груди.
— Ты прекрасно знаешь, почему, — ответил он, забирая пальто. — Когда я с тобой, то не могу поручиться за себя. Лучше уйти, пока способен держать себя в руках.
— И даже не поцелуешь меня на прощание?
Шон улыбнулся, но покачал головой.
— Нет, любимая. Я жутко хочу тебя. Меня не устроит только поцелуй.
Замечание Шона добило Алисию. Она никогда бы не поверила, что кто-нибудь мог заставить ее содрогнуться так мучительно сладко. Ни один мужчина еще не признавался ей в том, что хочет ее. Алисия улыбнулась, выловив из своего сознания случайное слово «покорность», неожиданно всплывшее на поверхность. Она была покорена мощью желания Шона. В это мгновение Алисия понимала, что и ее не устроит только один поцелуй. Это придало ей духа.