Особый склад ума

Джеффри слышал, что в этой истории фигурировал и второй автомобиль, что дело происходило поздним вечером и за парнем кто-то гнался на полной скорости. Однако местная полиция, расследовавшая этот инцидент, заявила, что никакого второго автомобиля не было. Конечно, служба безопасности кампуса находилась в ведении полиции штата. Третий студент, по рассказам, вернулся после летних каникул, но не выходит из своей комнаты, забаррикадировал дверь и, по слухам, не то сходит с ума, не то умирает от голода.

Теперь Клейтон смотрел, как четверо полицейских смешались с дерущимися. Один из них широко размахнулся дубинкой. Раздался звон разбитого стекла, потом пронзительный вопль: кто-то кричал от боли. Выйдя из-за ствола дерева, Клейтон увидел, что теперь толпа не такая плотная и понемногу рассеивается, а несколько студентов уже стремительно идут прочь. Четверка стражей порядка стояла над парой молодых людей в наручниках на холодной земле. Один из юнцов изогнулся и плюнул в лицо полицейскому, за что тут же получил пинок под ребра. Парень вскрикнул, и его голос эхом разнесся по всему кампусу.

Тут профессор заметил нескольких молодых женщин, следивших за происходящим из окна второго этажа Школы межрасового менеджмента. Они, похоже, считали данную стычку любопытным зрелищем, показывали на ее участников пальцами и хохотали, находясь в полной безопасности за пуленепробиваемыми стеклами. Взгляд Клейтона переместился на окна первого этажа. Те оставались темными. Такова была общепринятая практика на всех факультетах. Пользоваться аудиториями и офисами, расположенными слишком низко, практически вровень с землей, считалось небезопасным, а усиленные меры безопасности обошлись бы чересчур дорого. Слишком часто предпринимались попытки проникновения с помощью взлома, слишком часто имели место случаи вандализма. Так что первые этажи представляли собой граффити да битые стекла. Служба охраны оборудовала постоянные посты на лестницах, ведущих на верхние этажи, и эта мера помогала перехватывать большую часть оружия на подступах к учебным помещениям. Однако недавно возникла непредвиденная проблема, заключавшаяся в том, что некоторые студенты повадились разжигать костры под аудиториями, где у них должен был проходить экзамен или зачет. Так что теперь служба безопасности пошла на эксперимент, и во время сессий пустующие этажи охраняли сторожевые собаки. Собаки любили повыть, отчего сконцентрироваться во время экзамена было непросто, но в остальном эксперимент был удачный.

Полицейские подняли двоих арестованных с земли и повели в сторону Клейтона. Он видел, что они настороже и внимательно следят за крышами.

Боятся снайперов, подумал Клейтон и прислушался в ожидании шума вертолета, который обычно обеспечивал прикрытие с воздуха.

Он ждал, что начнется стрельба, но пока было тихо. Это его удивило: считалось, что из двадцати пяти тысяч студентов примерно половина почти всегда носит при себе оружие, и стрельба по полицейским стала среди них такой же распространенной традицией, какой в прошлом веке был сбор болельщиков перед матчем. Каждый вечер в субботу студенческая поликлиника привычно регистрировала с полдюжины огнестрельных ранений в дополнение к обычному нескончаемому потоку ножевых ран, избиений и изнасилований. Но Клейтону было также известно, что эти цифры — вполне обычное дело. Им еще повезло, что университет находится в небольшом городке, практически сельской местности. В университетах, расположенных в больших городах, статистика намного хуже. Вот там жизнь и в самом деле была опасной.

Он вышел из тени на дорожку, и один из полицейских обратился к нему:

— Эй, профессор, как вы?

— У меня все в порядке. А у вас проблемы?

— Эти двое-то? Ерунда. Студенты из бизнес-школы. Думают, у них уже весь мир в кармане. Ночку посидят взаперти. Пускай остынут. Может, чему научатся.

Полицейский резко дернул вверх заломленную руку студента, и тот выругался от боли. Большинство полицейских, служивших в охране кампуса, не окончили даже колледжа. Как правило, эти ребята являлись продуктом новой образовательной системы, известной как профессиональные средние школы, и, как правило, презирали студентов, среди которых им приходилось жить.

— Это хорошо. Никто не ранен?

— На этот раз никто. Эй, профессор, вы что, один?

Джеффри кивнул.

Полицейский выглядел озадаченным и явно не знал, как поступить. У него с напарником уже имелся один подопечный, которого они, держа под руки, полувели-полуволокли по дорожке. Страж порядка покачал головой:

— Негоже тут ходить одному, особенно в темноте, профессор. Вы ж знаете. Надо вызывать службу сопровождения. Пришлют охранника, и тот проводит вас до автостоянки. У вас есть оружие?

Джеффри похлопал по кобуре на поясе.

— О’кей, — не спеша протянул полицейский. — Слушайте, профессор, у вас же пальто застегнуто на все пуговицы. А оружие нужно доставать быстро. Это не дело, когда надо сначала раздеваться, чтобы стрелять. Черт, да пока вы достанете свою пушку, какой-нибудь сопляк-первокурсник с автоматическим карабином, расшатанными нервами и ненавистью ко всем старшим успеет превратить вас в кусок швейцарского сыра…

Оба копа рассмеялись, и Джеффри с улыбкой кивнул им в ответ:

— Да, было бы круто. Получился бы этакий сэндвич. Немного ветчины. Немного горчицы и швейцарского сыра. Звучит неплохо.

Полицейские продолжали смеяться.

— Ладно, профессор. Но будьте осторожны. Не хотелось бы упаковывать вас в черный мешок. И кстати, не забывайте всякий раз менять маршрут.

— Парни, — ответил Джеффри, широко разводя руками, — я не идиот. Конечно!

Полицейские закивали, хотя Клейтон подозревал, что они считают идиотами всех, кто работает в университете. Еще раз дернув арестованных за руку, копы пошли по дорожке. Один из студентов орал что-то про отца, который засудит их за жестокое обращение, но порывы ночного ветра быстро унесли его недовольные крики.

Какое-то время Джеффри смотрел, как они шли через университетский двор. Дорожки во дворе освещали фонари, очертившие вокруг себя круги желтоватого света в быстро опускавшейся темноте. Затем он торопливо пошел своей дорогой. На неохраняемой парковке полыхала машина, подожженная зажигательной бомбой, но он не обратил на нее никакого внимания. Из тени вышла студентка и предложила секс в обмен на баллы к зачету, но он увернулся и продолжил свой путь, думая о портфеле, который нес в руке, и о человеке, который, похоже, и в самом деле знал, кто он такой.

Его кондоминиум находился в нескольких кварталах от кампуса, на сравнительно тихой улочке, где стояли дома, которые некогда назывались университетскими квартирами. Это были не новые оштукатуренные деревянные каркасные домики с легким намеком на викторианский стиль — с крылечками, с резными стеклами на окнах. Лет десять назад они были в моде, отчасти потому, что задевали ностальгические струнки. Однако теперь соображения практичности вытеснили все, отчего их стоимость сильно уменьшилась, как, впрочем, и всех остальных домов в округе. Они были слишком плохо защищены от взлома, изолированы друг от друга, отодвинуты вглубь от дороги и скрыты кустами и деревьями. И, кроме того, устаревшая электропроводка не позволяла поставить современную сигнализацию на датчиках теплового излучения. Так что в его квартире безопасность до сих пор зависела от допотопного видеонаблюдения.

Именно сделанную им запись Клейтон сразу же и проверил. У него вошло в привычку, возвращаясь домой, в первую очередь заниматься этим делом. Быстрый просмотр показал, что единственными, кто подходил к его двери, были местный полицейский — как всегда, в компании служебной собаки, — а затем, вскоре после него, почтальон; потом показались две девицы в лыжных шапках-масках, в которых их было не узнать. Они подергали за дверную ручку — в расчете, как он сразу понял, на легкую поживу, — но их отогнал автоматический электрошокер, который он установил сам. Разряд был слабым, чтобы кого-то убить, но достаточно сильным, чтобы тот, кто возьмется за ручку, почувствовал, будто ему по руке со всего размаху ударили кирпичом. Он увидел, как одна из девиц рухнула на землю, взвыв от боли и злости, но не испытал при этом никакой жалости — скорее, получил удовлетворение. Это устройство он придумал сам, основываясь на хорошем знании человеческой натуры. Каждый, кто хочет проникнуть в дом, сперва подойдет к входу и подергает за ручку — просто чтобы проверить, действительно ли дверь заперта. Его дверь, разумеется, всегда оставалась открытой. Но зато ее охранял электрический заряд. Довольный, он установил видеомагнитофон в исходное положение.