Особый склад ума

— И сработало? — поинтересовался плотный.

— Типа того, мистер Банди. Как мы и ожидали, было несколько ложных вызовов. И три женщины были убиты, не успев включить маячки. Однако четвертой все-таки удалось это сделать. Она была моложе своих подруг, и наш маньяк, по-видимому, меньше опасался подвоха с ее стороны, потому что не вырубил ее сразу, и она смогла подать нам сигнал. А поскольку парень не заметил, как она нажала кнопку, ему и в голову не пришло сматываться, так что мы приехали как раз вовремя, чтобы спасти ей жизнь, хотя не очень удачно. Результат, я бы сказал, вышел не совсем чистый…

— Главное, вы его достигли, — перебил Клейтона мистер Банди. — Вы действовали на опережение. Это мне нравится. Принимали меры. Креативно. Так бы и нам следовало. Что-нибудь вроде этого. Ловушка. Мне это нравится. Настоящая западня.

— Согласен, — тут же подхватил представитель губернатора. — Но любые подобные шаги прежде обсуждать с нами. Понятно, агент Мартин?

— Да.

— Не хочу, чтобы у вас оставалось какое-либо недопонимание на сей счет. Любые вопросы по этому делу, все вместе и каждый в отдельности, имеют свою политическую сторону. Мы всегда должны отдавать предпочтение тому варианту действий, который не только позволит устранить проблему, но и обещает нам наибольшую степень секретности, а также максимальную возможность держать расследование под нашим полным контролем.

Джеффри опять улыбнулся:

— Мистер Старквезер, мистер Банди, прошу вас не забывать, что вероятность даже идентификации этого человека, который создал вам политическую проблему, ничтожно мала. Создать же обстоятельства, чтобы расставить ему ловушки, — это еще менее вероятно. Разве что вы хотите объявить общую тревогу и разрешите мне связаться с каждой молодой женщиной в границах вашего штата.

— Нет, нет, — быстро замотал головой Банди.

Мэнсон подался вперед и произнес тихим, заговорщицким тоном:

— Нет, профессор, мы, разумеется, не хотим ничего, что способствовало бы возникновению массовой паники, неизбежной в случае тех мер, какие вы тут описали. — Он сделал жест, словно отметая такую возможность, после чего продолжил: — Однако, профессор, агент Мартин дал нам понять, что вас, видимо, кое-что связывает с нашим неуловимым злоумышленником и это обстоятельство может способствовать его поимке. Это верно?

— Возможно, — ответил Джеффри, пожалуй чересчур поспешно для того уклончивого слова, которое он предпочел употребить.

Лысый кивнул и медленно откинулся на спинку кресла.

— Возможно… — повторил он, приподняв бровь, потом потер руки, словно мыл их. — Возможно… — снова протянул он. — Ну, так или иначе, другого выхода у нас нет. Профессор, деньги можете получить прямо сейчас. Значит, мы пришли к соглашению?

— А у меня есть выбор, мистер Мэнсон?

Офисное кресло под лысым заскрипело, когда он заерзал.

— Это хороший вопрос, профессор Клейтон. И не такой уж простой. Я сказал бы, с философским подтекстом. И с психологическим тоже. Есть ли у вас выбор? Давайте рассмотрим его вместе. С финансовой точки зрения, конечно, выбора нет. Наше предложение слишком щедрое. Мы не сделаем вас фантастически богатым человеком, но сумма, которую вам предложили, намного превосходит ваши заработки своими лекциями для скучающих будущих магистров наук. Что касается эмоционального аспекта… Учитывая то, что́ вам известно, а также то, о чем вы догадываетесь и что может произойти… я, право, не знаю. Сможете ли вы от всего этого отмахнуться, не получив ответов? И вы не будете проклинать себя всю оставшуюся жизнь, вас не будет терзать любопытство? И, кроме того, остается еще и техническая сторона дела. Неужели вы думаете, что, если мы вас сюда привезли, мы позволим вам просто взять и уехать, ничего для нас не сделав, и это после того, как агент Мартин заверил нас, что вы единственный человек в стране, который способен помочь нам в решении нашей проблемы? Мы что, по-вашему, просто должны пожать плечами и позволить вам спокойно откланяться?

Последний вопрос повис в воздухе.

— Мы живем в свободной стране, — брякнул Джеффри.

— Разве? — отозвался Мэнсон.

Он снова подался вперед движением хищной птицы, которое Клейтон подметил раньше. Он подумал, что если бы Мэнсон надел темную рясу с капюшоном, то повадкой и внешностью вполне подошел бы на роль испанского инквизитора.

— Неужели кто-то может похвастаться тем, что по-настоящему свободен? Разве кто-то из нас, присутствующих в этой комнате, может утверждать, что свободен, пока в нашем сообществе есть источник зла? Разве одного знания об этом недостаточно, чтобы стать заложниками этого зла?

Джеффри предпочел не отвечать.

— Вы задаете интересные вопросы, профессор. Конечно, мы должны были ждать подобной реакции от человека с репутацией такого выдающегося ученого, как вы. Однако, увы, сейчас не время вести дискуссии на академические темы. Возможно, при другом, более приятном стечении обстоятельств мы смогли бы обменяться мнениями. Но сейчас ситуация критическая. Потому я спрашиваю еще раз: мы договорились?

Джеффри со вздохом кивнул.

— Профессор, прошу вас! — резко проговорил Мэнсон. — Скажите это. Для протокола.

— Да.

— Я так и думал, — промолвил лысый инквизитор и жестом указал на дверь, давая понять, что аудиенция закончена.

Глава 7

«Кофе Изумруд Тан»

Теперь Диана Клейтон старалась уезжать из дому как можно реже.

Один раз в неделю, однако, ей приходилось посещать местную аптеку, чтобы пополнить запас анальгетиков, витаминов и прикупить какой-нибудь очередной экспериментальный препарат, хотя они, похоже, не помогали, и болезнь медленно и неуклонно брала свое. В аптеке, пока молодой фармацевт, кубинский иммигрант, подбирал ей лекарства, Диана с притворной веселостью принималась болтать с ним. У него был ужасный акцент, но он нравился ей своим неизменным оптимизмом и попытками подобрать лекарство, которое ей непременно поможет. Затем она осторожно переходила четыре полосы шоссе номер один,[38] ловко уворачиваясь от проходящих машин, и шла по боковой улочке еще квартал до небольшого, хорошо затененного здания из шлакоблоков местной библиотеки, находившейся в стороне от кричаще-ярких магазинов, вытянувшихся вдоль хайвея.

Библиотекарь, пожилой человек, лет на десять старше ее, любил с ней пофлиртовать. Он поджидал ее прихода, взгромоздившись на высокий табурет за одним из окон, забранных решетками, высматривая, не идет ли она, и тут же без всякой опаски пропускал через двойные бронированные двери, запирая замок на два оборота. Притом что он был женат, его жизнь мало отличалась от жизни холостяка, так как его супругу интересовали только пара своих питбулей и судьбы телезвезд из мыльных опер. Он, словно комический Лотарио,[39] преданно следовал за Дианой от полки к полке, шепотом приглашая ее на коктейль, на обед, в кино — куда угодно, где, как ему свято верилось, он смог бы наконец признаться ей, что она — единственная истинная любовь всей его жизни. Ее эти знаки внимания и забавляли, и раздражали, и потому она осаживала его, но не слишком резко и говорила себе, что раньше умрет, чем наберется духу велеть бедняге оставить ее в покое раз и навсегда.

Читала она только классиков. По меньшей мере две книги в неделю. Диккенс, Готорн, Мелвилл, Стендаль, Пруст, Толстой, Достоевский. Она обожала Шекспира и греческие трагедии. Из более современных она лишь изредка удостаивала вниманием Фолкнера и Хемингуэя, причем Хемингуэя, скорее, из лояльности,[40] а еще потому, что ей нравилось, как подробно он описывал смерть. Смерть в его книгах всегда была романтической, героической, бескорыстно жертвенной, и Диану это как-то ободряло, хотя она понимала, что это всего лишь книжки.

Получив очередную стопку, она ускользала от своего библиотекаря, для чего с ее стороны требовалась известная изобретательность, чтобы увернуться от очередного предложения. Затем она шла по другой залитой солнцем боковой улице еще один квартал, чтобы выйти к старой, обшарпанной баптистской церкви. Рядом с ней росла пальма, одна-единственная на весь церковный двор, слишком высокая, чтобы давать много тени. Но зато у ее основания стояла деревянная скамья с треснувшим сиденьем, где Диана любила посидеть и послушать, как репетирует хор. Диана знала, когда начинается спевка. Голоса плавно, словно подхваченные ветерком, лились из церковного полумрака.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.