Диверсия Мухи

Глава III РОДСТВЕННИЧКИ

Бывает, боксеру так дадут по черепу, что он соображает не лучше табуретки, хотя еще стоит на ногах. Это называется состояние грогги. Что-то похожее случилось и с Машей. Не понимая, что делает, она шагнула в раскрытые объятия к типу, который минуту назад ее убивал, и позволила себя расцеловать. Чмок в правую щеку, чмок в левую. У типа было курносое мальчишеское лицо, усыпанное веснушками. Маша сказала бы, что ему не больше пятнадцати.

– Ты как, сестра? Не ушиблась? – забеспокоился новый родственничек. Похоже, он ожидал ответных поцелуев.

Маша мотнула головой, и все в глазах побежало. Она села на зеленую траву, о которой мечтала в Москве.

Рефрижератор скрылся, как видно, сразу после аварии. Теперь на дороге стоял серый «Фольксваген Пассат». Уже на Машиных глазах рядом затормозил «жигуленок». Водитель вышел с мобильным телефоном в руке. Из «Фольксвагена» ему замахали рукой. Ясно, успокаивали. Сунув телефон в карман, водитель «жигуленка» поглазел на сплющенный «Линкольн», на живехонькую Машу, сел за руль и уехал.

Десятки машин проносились мимо. Многие, наверное, не замечали под откосом «Линкольн»; другие видели рядом с ним людей и «Фольксваген» на обочине – и считали, что их помощь не нужна.

У Маши забрезжила надежда: может быть, «брат» – никакой не убийца, а случайный свидетель? Настоящие-то убийцы были на рефрижераторе, они скрылись с места преступления. А люди в «Фольксвагене», увидев разбитую машину, остановились помочь. Чулок на голову – и бегом спасать пострадавших… Да, чулок портил всю картину. Или не портил? В жизни случаются такие необычайные и смешные совпадения, что нарочно не придумаешь. Скажем, ехали куда-нибудь веселиться, «брат», валяя дурака, напялил чулок, и вдруг видит, машина кувыркается под откос. Конечно, ему память отшибло, так и побежал в чулке… Объяснение было притянуто за уши, но согревало душу.

Между тем самозваный брат, нагнувшись, залез в «Линкольн», покопался и вынырнул с довольным видом, держа в руке Машину потерянную туфлю. На водителя он даже не взглянул. Машу потрясло, что вот человек думает о ее туфле, смотрит, колупает ногтем – грязь или, не дай бог, царапина? А другой здесь рядом умирает, склонив голову к проему разбитого окна, и последнее, что он видит в жизни, – эта туфля.

«Брат» заботливо надел туфлю ей на ногу и стал ковырять ломиком закрытый багажник. Чемодан, который он добыл после недолгой борьбы с замком, Маша видела впервые: большой, из толстой желтой кожи. Но по сравнению с тем, что случилось, это был пустяк, и она не стала раздумывать, откуда он и куда делся ее чемодан. Состояние грогги сменилось полным безразличием. Если бы «брат» сказал хоть одно угрожающее слово, Маша, скорее всего, открыла бы стрельбу. А так побрела за «братом» к шоссе, придерживая в кармане бьющий по ноге пистолет и хромая, чтобы казаться беспомощной.

Водитель «Фольксвагена» оказался таким же симпатичным и улыбчивым, как самозваный брат, разве что был постарше года на три. И также сказал ей: «Здравствуй, сестра!» Странные ребята, детдомовские, что ли? Маша еще цеплялась за надежду, что они спасители, а не убийцы.

Новый родственничек расцеловал ее тем же манером, что и брат-1, сначала в правую щеку, потом в левую. Маша повиновалась, как манекен, не отталкивая его, но и не отвечая. Это не понравилось брату-2. Удивленно подняв бровь, он посмотрел на брата-1. Тот молча показал на разбитый «Линкольн», мол, что ты хочешь от человека, который едва жив остался?

Привезла? – спросил брат-2.

Маша не ответила, и он опять уставился на брата-1.

Привезла, привезла, – ответил тот, – Ганс, дай человеку в себя прийти!

Похоже, брат-1 чувствовал ответственность за Машу, поскольку выковыривал ее из сплющенной машины, а может быть, и сидел в кабине рефрижератора-убийцы.

Ганс снисходительно кивнул – «даю», чуть подождал и протянул руку. Маша удивилась – мало ему чмоки в щечку? – но руку пожала.

Этот простой жест почему-то шокировал обоих новоявленных родственничков. Ганс осмотрел пожатую ладонь, как будто ожидал увидеть в ней упавшую с неба птичью каплю. Не найдя ничего, он все же вытер ладонь о брюки.

Наверное, у нее сотрясение мозга, – забеспокоился брат-1. И объяснил: – Молчит все время.

Идея Маше понравилась. Вот именно, сотрясение мозга! Можно помалкивать и не спеша разбираться, что нужно родственничкам.

Между прочим, их марсианский разговор с поцелуйчиками продолжался уже минуты три. И это – в двух десятках шагов от «Линкольна», в котором истекал кровью, может быть, еще живой водитель-. Если они спасители, то все понятно: ждут милицию. А если преступники, то их медлительность Маше совсем не нравилась. Выглядело так, словно «братья» решали, то ли отпустить свидетельницу, то ли засунуть ее туда, откуда достали, и поджечь бензобак.

Да все она привезла! – защищал Машу брат-1. – Чемодан вон какой тяжеленный, я сразу понял, что там не одни тряпки!

Ага, все дело в чужом чемодане. Ганс глядел требовательно, ожидая, что Маша кивнет или как-нибудь еще подтвердит, мол, да, привезла. За кого ее принимают?! Она решила ничего не подтверждать, а то вдруг окажется, что не привезла или привезла не то? Закатила глаза и стала оседать на подкосившихся коленях. Особенно притворяться не пришлось, ей вправду было плохо.

Я же говорил, сотрясение! – даже обрадовался брат-1.

Ганс подхватил ее на руки, и Маша размечталась: сейчас ее положат на травку и оставят в покое. Поговорили, пора и честь знать, то есть смываться с места преступления… Нет! Рука Ганса нырнула в ее карман и появилась обратно с незнакомым ключиком на круглом желтом брелоке. У Ганса сразу разгладилось лицо, а брат-1 так и вовсе заулыбался до ушей.

Маша обрадовалась, потому что ей не хотелось назад в сплющенную машину, и даже не подумала, откуда у нее ключик. Счастье, что Ганс начал обыск с левого кармана. Ему так было сподручнее, вот и начал. А если бы оказался левшой, то полез бы в правый, а там пистолет… Надо же было забыть про пистолет! Может, у нее на самом деле сотрясение?

С недоверчивым и немного торжественным лицом Ганс вставил ключик в замок чужого чемодана. Повернул – подходит, и, не открывая, опять запер чемодан. Ключик он вернул Маше, сказав:

Сама отдашь, сестра.

Голос у брата-2 опять был теплый, на лице улыбка.

Чемодан забросили в багажник, Машу посадили на заднее сиденье и поехали.

Ганс вел машину, как дисциплинированный водитель, не торопясь, но и не путаясь под колесами у других. Не прошло и минуты, как навстречу попалась милицейская «Газель» со сверкающими мигалками. Она явно спешила на место аварии, но было уже поздно. Рефрижератор успел скрыться, а «Фольксваген» Ганса ничем не выделялся на дороге. Милиционеры и не подумали остановить его.

– А ты боялся! – повеселевший Ганс толкнул сообщника плечом. – Старайся, брат, преподобного увидишь!

У Маши кружилась голова. Стоило посмотреть на мелькающие придорожные столбики, как тошнота подступала к горлу. От этого мысли получались короткие и простые.

Маша сдавала в багаж диван, чемодан, саквояж… То есть один маленький черный чемодан. А в Адлере водитель получил по ее талончику большой желтый. Однако за время пути собака могла подрасти. Путаница.

Ганс и брат-1 охотились за чемоданом, не зная, кто его должен привезти. Машу они приняли за курьера, и ключик в кармане это подтвердил.

Зачем убили водителя, непонятно. Может быть, думали, что он из конкурирующей шайки.

Факт тот, что Маше доверяют. Значит, надо все выведывать и молчать, чтобы не сболтнуть какую-нибудь разоблачающую глупость.

Николай Иванович забеспокоится через несколько часов и, конечно, позвонит Деду. Они ее найдут, если до этого преступники сами не отпустят больную курьершу.

Словом, ее положение не такое уж плохое. Если только там, куда везут ее Ганс и брат-1, не ждет человек, знакомый с настоящей курьершей.