Страница 46 из 47
– Сволочь! Изменник! Расстреляйте его! – и плевали предателю в лицо.
Тот пытался было стереть плевки, но из толпы тотчас закричали:
– А ну, хватит утираться! Руки вверх, фашистская сволочь!
– Вперед! – приказал ему боец Сопротивления, он старался удержать наседающую толпу, чтобы дать возможность арестованному взобраться на грузовик.
– Расстреляйте его! Да расстреляйте же! Гада этакого! – кричали люди.
– Обязательно! – пообещал боец, вскакивая в кузов. Грузовик отъехал. Вслед ему понеслись гневные крики и проклятия.
Переходя площадь у ратуши, Мартин увидел, что на фасаде ее вывешены три огромных флага – английский, русский и американский.
Мартин без особого труда пробрался в здание школы. Для этого надо было лишь протолкаться сквозь толпу, обступившую школьный подъезд. У входа в школу стоял часовой. Мартин сказал ему, что он сын Якоба Карлсена, и его тотчас провели через двор и проводили в пустой класс, где за длинным столом сидели Якоб и Красный Карл. Кругом стояло множество вооруженных бойцов с такой же трехцветной повязкой на рукаве. Одни, прислонившись к подоконнику, торопливо жевали бутерброды, другие, сидя на стульях, курили трубку и оживленно толковали о чем-то, перебивая друг друга. Все они успели обрасти бородой, и видно было, что они не спали много ночей.
Каждые несколько минут во двор въезжали грузовики. Вслед им неслись негодующие крики толпы и проклятья; прохожие сжимали кулаки и грозили предателям, испуганно ежившимся в кузове.
Среди шума и гвалта раздался зычный голос Красного Карла:
– Вторая рота, третий взвод, первое отделение! – крикнул он.
Какой-то боец быстро свернул свой завтрак и подбежал к столу.
– Вот список, – сказал Красный Карл. – Бери своих людей и отправляйся за этой компанией!
– С удовольствием! – ответил боец, торопливо сунул бутерброд в карман и, наскоро вытерев рукавом рот, взял автомат и вышел из комнаты.
Красный Карл вызвал командира другого отделения. К столу подошел совсем молодой светловолосый юноша. Мартин узнал в нем человека, предупредившего Якоба в день, когда схватили Фойгта.
– Тебе я поручаю арестовать редактора нацистской газеты! Вот его адрес. Будьте осторожны! Он ведь полоумный, кто знает, на что он способен! – сказал Красный Карл.
– Есть! – улыбаясь, ответил парень. Он любовно погладил рукой ствол автомата, затем нахлобучил на голову старый датский военный шлем, крепко стянув под подбородком ремень, и вышел. Следом за ним устремилась стайка молодых ребят.
– Надо сменить патруль на заводе! – сказал Красный Карл. – Необходимо также проверить все мосты и организовать заставу на главном шоссе! – Обернувшись к Якобу, Красный Карл заметил Мартина. – А, это ты! – радостно приветствовал он мальчика. – А ну, поди-ка сюда! – Схватив Мартина за руку, он посмотрел ему в глаза. – Теперь мы свободны, – сказал он, – доволен ты?
– Еще бы!
– Совсем-совсем доволен?
– Ну да! – отвечал Мартин.
– Гм, гм, как сказать, – улыбнулся Якоб, – в каком-то смысле Мартин немного разочарован, что война уже кончилась, ему не терпелось сразиться с немцами!
Громко рассмеявшись, Красный Карл сказал:
– Ты рассуждаешь совсем как Александр Македонский! Но я тебя утешу, Мартин! Борьба не кончилась! Она продлится еще много лет…
Красный Карл быстро нагнулся и поднял что-то с пола; это был немецкий флаг – на белом полотне уродливо извивалась свастика. Красный Карл одним рывком разорвал флаг на две части и протянул одну из них Мартину.
– Возьми, – сказал он, – вот тебе тряпка ботинки чистить.
– Спасибо, – сказал Мартин и, скомкав тряпку, спрятал ее в карман.
К столу подошел высокий боец. Взглянув на него, Красный Карл спросил:
– Задание выполнено?
– Да, командир, все в порядке, – ответил тот.
– Хорошо, обождите минуту… Послушай, Мартин, сегодня мне недосуг, но в другой раз мы непременно с тобой потолкуем, я многое должен тебе рассказать…
– Хорошо, – кивнул Мартин и отошел в сторону, ему было неловко отнимать у Красного Карла драгоценное время.
– Ну, я пошел, – сказал Мартин отцу.
– Иди, сынок, иди, да только сначала повидайся с братом, – ответил Якоб, поднимаясь из-за стола.
Мартин двинулся за отцом. Вдвоем они пересекли школьный двор и подошли к гимнастическому залу. Часовой, стоявший у входа, улыбнулся Мартину. Открыв дверь, Якоб вошел в зал, ведя за собой сына. Положив руку на его плечо, он спросил:
– Ну, что ты теперь скажешь?
В зале на низких скамейках сидели арестованные предатели, тупо уставившись в перекладины шведской стенки. Их стерегли несколько молодых бойцов с автоматами. Так они и сидели, согнувшись под бременем своей вины и мучительного страха; им предстояло еще долго размышлять о своих преступлениях и каяться…
– Только не вздумай жалеть их, – сказал Якоб. – Это сейчас у них такой горестный вид, потому что они проиграли. А одержи они верх, они арестовали бы всех нас и сейчас с гиканьем швыряли бы наши трупы в общие могилы… Сволочи они все!
Мартин кивнул. Конечно, отец прав. Теперь предатели сидят в этом зале, униженно согнув спины, тщетно стараясь скрыть от взгляда входящих свои лица, слишком хорошо известные всем жителям города. Коммерсанты и адвокаты – сливки общества – торчат здесь вперемежку с бандитами и сутенерами. Богатые дельцы и уголовники в пору господства свастики действовали заодно. Теперь же их время прошло навсегда и никогда не возвратится, если только на свете есть справедливость.
– Ну вот, – сказал Якоб, – теперь ты видел их, а сейчас пойдем к Вагну!
Вагн сидел вместе с пятью другими парнями, из которых двое были в полицейских мундирах, в отдельной комнате, куда то и дело вводили арестованных. Вагн и его помощники записывали их имена, биографические данные с указанием совершенных преступлений. Когда Якоб с Мартином вошли в комнату, Вагн как раз допрашивал низенького толстяка с гитлеровскими усиками. За спиной толстяка стоял тот самый молодой боец, который только что в присутствии Мартина получил задание от Красного Карла. Как видно, парень уже успел вернуться со своим пленником. Так, значит, это и есть тот самый редактор, которого Красный Карл назвал полоумным.
– Чего вы от меня хотите?.. Разве у нас нет свободы печати? – петушился редактор, наливаясь кровью.
Люди, сидевшие у стола, переглянулись и покачали головами.
– Вы старались натравить граждан на евреев и коммунистов! – сказал Вагн.
Мартин глядел на брата. Жизнь в деревне явно пошла ему на пользу. Он загорел, хотя на дворе еще стояла весна. Как всегда, он был безупречно одет и аккуратно выбрит, чем резко выделялся среди своих товарищей.
– Что?.. Ну да, я предостерегал против евреев и большевиков… И те и другие угрожают нам, арийцам, представителям великой германской расы! Я хотел спасти Европу! – завопил редактор, со стиснутыми кулаками надвигаясь на Вагна.
Молодой боец схватил редактора за шиворот и рывком оттащил назад. Ярость душила предателя, глаза его налились кровью.
– Стой смирно! – приказал ему молодой боец. Редактор замотал головой, лицо его исказилось злобной, безумной гримасой. Вагн спокойно смотрел на него.
– Всё у вас? – холодно спросил он. – Или еще остались какие-нибудь идеи?
Выпучив глаза, редактор орал:
– Германия восстанет из пепла, точно птица Феникс! Германская армия будет возрождена! И скоро придет новый Гитлер, другой, великий фюрер! Только национал-социализм способен спасти Европу и разгромить большевистские орды на востоке! Нацизм и коммунизм сойдутся в последней битве, и это будет последняя схватка бога и сатаны!
– Прекрасно! – кивнул Вагн. – Всё сказали?
– Можете расстрелять меня, если хотите! – крикнул, приосаниваясь, редактор.
– Так оно и будет, – сказал Вагн. Кивнув бойцу, он приказал: – Выведите этого идиота.
Молодой боец схватил редактора и подтолкнул к двери. Тот побрел, шатаясь и вопя, точно пьяный…